Моршанск

Стоят слева направо:

2-й Василий Грачев - зам командира ОБАТО по полит. части
4-й Харченко - командир ОБАТО
крайний справа Рассудовский - зам начальника полит.отдела ИАП

Сидят слева направо:

3-й Гусаров - начальник полит. отдела ИАП
5-й Пономарев - член военного совета Московского округа ПВО
второй справа Хомутов - начальник полит. отдела (16-го) Горьковского корпуса ПВО

Интересная деталь. Нагрудный знак "Войска ПВО страны" у одного Члена военного совета. Фото где-то год 1979.
izhig.ru/nagrudnye-znaki-svs/znak-voiska-pvo-strany.php









Моршанск

Моршанск зимой 1982 года поразил обилием продуктов. Мясо, сливочное масло, куры, кролики, колбаса, молоко, сметана, творог продавались в военторговском магазине без очередей! После голодного Истоминского военторга с ночными очередями это впечатляло! Моршанская гарнизонная комиссия распределяла между подразделениями промышленные товары! Я женился и купил жене сапоги! Зимние! Импортные! В Правдинске с пяти утра на привоз стояла женская свободная очередь.
Моршанск поражал даже воздухом, он был какой-то особенный - приятный и чистый. Это был воздух мичуринских садов. Над городом возвышался Свято-Троицкий собор, построенный в середине XIX века. Это была точная копия Санкт-Петербургского Преображенского собора. Собор был закрыт. Но в отличие от других закрытых храмов, в нем не сделали ни склад, ни клуб.
В центре города был рынок. Ах какой в Моршанске рынок! « Бабы, тряпки и корзины, толпами народ…» Яблоки, помидоры, домашнее сало, рассыпучая тамбовская картошка… Не зря Владимир Высоцкий пел, - Автобусом к Тамбову подъезжаем. А там рысцой. И не стонать. Небось картошку все мы уважаем. Когда с сальцой, ее намять.
В городском парке стоит памятник советским работникам и коммунарам, погибшим от рук антоновцев в 1920 году. Стала понятна фраза Остапа Бендера в «Двенадцати стульях» Ильфа и Петрова, обращенная к отцу русской демократии Ипполиту Матвеевичу, – Я приехал не из Парижа а … Чудно, чудно! Из Моршанска.
Здесь был не юмор.

В 1920 году Тамбовщину поразила засуха. Хлеба собрали 12 млн пудов, а продразверстку оставили прежней – 11,5 млн пудов. В августе загорелось. Крестьяне взялись за оружие. Две повстанческие армии (21 полк) - 40 тысяч штыков, с сочувствующими - 70 тысяч, взяли под контроль всю Тамбовскую губернию и перекрыли железную дорогу. В полках работали эсэровские политотделы. Для сравнения - у Махно было 35 тысяч. Восставших прозвали антоновцами по имени начальника штаба 2-й повстанческой армии Антонова. Но не Антонов командовал восстанием. Командовал поручик русской армии Петр Токмаков – полный георгиевский кавалер, награжденный именным оружием - шашкой за храбрость. Советская власть бросила против поручика Токмакова другого поручика русской армии - Михаила Тухачевского, награжденного за храбрость в 1914-1915гг шестью орденами! Тухачевскому дали 100 тысяч штыков и легендарного Г.Котовского с бригадой.
По части жестокости обе стороны не уступали друг другу. Повстанцы казнили более 2000 советских и партийных работников. Красноармейцы расстреливали в селах заложников, в том числе подростков, распыляли по лесам газы, били по избам из орудий. В Тамбове создали концлагерь. У всех была своя правда! В 1922 году восстание подавили. Начался НЭП.
В 2000 году в Тамбове поставили памятник повстанцам.
Тяжела русская история! Подведи школьника к двум Тамбовским памятникам и расскажи - кто был прав?

Замполит Моршанского ОБАТО, майор Василий Грачев, бога воспитательной работы схватил за бороду. В Московском округе ОБАТО харкали кровью. Моршанский ОБАТО был инициатором социалистического соревнования среди тыловых частей округа и два года подряд (1982,1983) был отличным. Вышла неудобная ситуация - Моршанскому авиационному полку поставили удовлетворительно. Наверху решали как быть. Должен быть отличный полк, хороший ОБС РТО и удовлетворительное ОБАТО. А тут все встало на голову. Но отличную оценку утвердили.
Мне Грачев сказал, - Чтобы лучше понять ОБАТО, представь, что тебе в руку вложили гранату с выдернутой чекой. Сколько гранату удержишь, столько в ОБАТО прослужишь. Держи крепко.
Грачев читал поступавшие приказы и телеграммы о происшествиях, качал головой, - Ты смотри что делается, а мы тут боевые листки рисуем и танцуем.
Моршанское ОБАТО танцевало! Каждый месяц для роты, занявшей первое место, в кафе устраивали вечер отдыха. В роте охраны был ВИА и узбекский народный ансамбль с рубобом и дойрой. Соревнование за первое место разыгрывалось нешуточное. Соседние роты пускали в ход запрещенные приемы – постукивали в штаб. Но рота охраны за первое место стояла как скала. В начале месяца, я привозил на летном автобусе девчёнок из Моршанских ПТУ, и были такие вечера, такие танцы, что мы потом долго разгоняли влюбленные парочки от заборов части, а в увольнение солдаты ломились стеной.
Это был пир во время чумы. Чума свирепствовала в других частях, но зараза уже приближалась к Моршанску.
С боевыми листками у Грачева было строго. Они висели в ротах на видных местах и Грачев проверял, есть ли на обратной стороне листка подпись командира роты.
Командир электро-газовой роты, капитан Сергей Кичкайло, был из тех командиров рот, кто утром перед разводом зажевывал дыхательный компромат. Как-то Кичкайло вспомнил бородатую армейскую поговорку: В нашем батальоне есть три дуба – начхим, начфин и начальник клуба. Ой, как смеялся от этой поговорки батальонный комсомолец Вивсяник.
Кичкайло подождал, пока Вивсяник насмеется, и продолжил, - И еще один дубок – комсомольский голубок. Ой, как обиделся Вивсяник!
На партийном собрании, отбиваясь от товарищей по партии, Кичкайло пошел в лобовую атаку. Он заявил, - Кто? Кто видел меня на службе пьяным? Осадил его комбат – Харченко. –
Я Вас видел, товарищ капитан. Подскочил Вивсяник. – И я, и я видел Кичкайло пьяным.
Все видел коммунист, товарищ Вивсяник!
Боевые листки в роте Кичкайло подписывать забывал. Грачев написал на свободном месте листка: - Командира роты Кичкайло – долой! На совещании спросил Кичкайло, проверял ли он ротный боевой листок. Кичкайло закивал, - Да, товарищ майор, я каждое утро в роте начинаю с боевого листка. После совещания пошли в казарму. Кичкайло прочитал листок и закрутил головой. Он искал редактора. Весил Кичкайло под сто килограмм и кулак у дяди Сережи был аккурат с солдатскую голову. Грачев успокоил ротного, но шутка Кичкайло не понравилась.
Чума пришла откуда не ждали. И ни всемогущий Грачев, ни опытнейший комбат Харченко не смогли остановить эту стихию, как называл ОБАТО новый начальник политотдела корпуса полковник Наземнов Виктор Петрович. На зимнем аэродроме, нелепо, между бамперов двух АПА задавили рядового Работкевич. И поехал домой в Белоруссию из двух братьев близнецов один Работкевич. Начальник штаба майор Петров в гараже зажал в тиски авиационный кумулятивный снаряд и разбирал его - долбил зубилом! Не видел Петров синюю полоску на снаряде. Маленький Петров, игравший возле папиного гаража чудом остался жив. Подавленный Харченко повторял, - Нет больше начальника штаба! Нет больше начальника штаба! В солдатском клубе повесился рядовой Дима Панфилушкин. Мальчик играл в московском юношеском театре солдата Ванечку. И нашелся черный юморист, сказавший, - Во как! В театре играл солдата Ванечку, а в армии сыграл в ящик.
Рота охраны выплыла без потерь.


Лейтенант Котляревский

Командир взвода роты охраны и химической защиты Моршанского ОБАТО лейтенант Сергей Котляревский с гордостью говорил,
- Я учил четыре химии: органическую, неорганическую, химию радиоактивных веществ, химию окружающей среды.
Я, замполит роты, Сережу Котляревского слушал внимательно. Он носил старинную дворянскую фамилию. У В.Пикуля есть этюд о генерале Котляревском.
Может из-за этого, гонора в лейтенанте было много. На солдат он смотрел свысока. Ему бы служить в старой русской армии. Но армия была советской. Шестьдесят пять штатных черненьких мальчиков с автоматами и десять штрафников из других подразделений спать спокойно не давали.
На аэродроме стояло караульное помещение с гауптвахтой и котельной. Вот за этот жилой комплекс командир роты, старший лейтенант Александр Рыбалов, и назначил ответственным Котляревского. Утром лейтенант с песком, цементом, краской и строй- командой выезжал на аэродром. Ремонтные работы Сергея сильно тяготили.
Зам. начальника политотдела Горьковского корпуса ПВО полковник Абдурагимов улыбался редко. Моршанский караул он проверял долго, основательно и в конце проверки спросил Котляревского, -
Чему тебя , лейтенант, только в училище учили?
Сергей покраснел и выпалил,-
Товарищ полковник! Меня учили взвод в атаку поднимать, а не стены штукатурить и полы красить.
Абдурагимов помолчал и сказал, -
А ты без этого не поднимешь.
Взвод в атаку Сергей поднял. В Чернобыле.


Гараж

В 3-ем военном городке Моршанского авиационного гарнизона появились два спаренных капитальных гаража. Поставлены они были прямо между ДОСами, и радовали глаз новым кирпичем и асфальтовым подъездом. При этом гаражи были привязаны к местности между ДОСами с согласования Тамбовской КЭЧ!
Гаражи возвели командир авиационного полка полковник Осипов ("Вождь", по другому его за глаза не называли) и командир ОБАТО, зам. вождя по тылу подполковник Харченко.
Зависть и гнев обуяли простых смертных авиагородка. В Тамбовскую военную прокуратуру полетел "сигнал" на гарнизонных вождей.
С проверкой приехал зам. прокурора.
Но тут у сигнальщиков вышла промашка. Вожди предъявили все необходимые счета и чеки на строительные материалы.
Но промахнул и Харченко. Не оказалось счета на работу крана. Работу крана обсчитали и командир ОБАТО внес свои кровные за работу ОБАТОвского крана!
Это был исторический прецедент, когда командир ОБАТО за что-то заплатил.
На общем служебном совещании комбат метал громы и молнии. Он махал квитанцией и кричал, что больше никто в гарнизоне не получит грузовой машины для личных нужд ( привезти мебель и т.п.), он кричал, что никто не получит машину для отправки и получения контейнера с домашними вещами...
Все машины через кассу в финчасти.
Возразить Харченко в ОБАТО мог только один человек, начальник службы ГСМ капитан Бородаев.
Бородаев сказал, что доставка контейнера (бесплатно) определена Приказом МО СССР.
Харченко промолчал.
Но машины для личных нужд народу в дальнейшем давал, без квитанций.


МОРШАНСК

Дорога, извиваясь серой лентой, уходила вдаль, за Рязанью началась "другая страна", необустроенная, запыленная, с покосившимися заборами встречных деревень. На красивой природе, деревни стояли некрасиво, "неправильно", "рука Москвы" до них не дотягивалась. На фоне бушующей после дождей зелени, они казались маленькими, заброшенными островками, и о том как в них поживают люди, молодые люди, думать не хотелось. Два ремонтируемых участка с веерным движением отняли полтора часа на стояние в пробках, а подмигивающие встречные машины своевременно предупреждали о засадах гаишников перед Шацком и Моршанском. Участок дороги перед Шацком и после оказался "не очень", но Тамбовская область порадовала свежевыложенным асфальтом от своей границы. Моршанск встречал полями желтых подсолнечников, кукурузой и картошкой. Мой трехдневный отпуск за последние три года начался.
Показалось, что время в Моршанске остановилось на той далекой отметке с названием СССР, когда я приехал сюда в 1982 году замполитом роты охраны в ОБАТО.
Прошло тридцать три года, улицы такие же разбитые, а тротуаров практически нет. Везде, кроме центра темнотища. Центральная улица Моршанска, Интернациональная, напомнила названием центральную улицу Ногинска, 3-го интернационала. Оказалось, что революционные традиции берегут не только в Ногинске. Центр Моршанска с советских времен сохранился, его не застроили новыми пятиэтажками, и среди старых домов я оказался в том же далеком советском мире,где память легко, "не спотыкаясь" скользила по волнам, восстанавливая по частичкам яркие, волнующие воспоминания. Речка Цна, в черте города, заростала и "умирала", набережная с разбитой дорогой не имела тротуара, и только возле "шашлычки" светили пара фонарей. под которыми местные под музыку потягивали пивко.
Порадовал Троицкий собор XIX века. Он стоял в полном порядке с позолоченными куполами, а с ночной подсветкой выглядел фантастическим чудом на фоне городских развалов. В 80 е годы все было наоборот, развален был собор. Сейчас картина изменилась. Город "рыдал", а собор "светился", как бы указывая своим светом направление пути. Он был единственным местом, куда кроме рынка и магазинов люди шли ежедневно.
Городской кинотеатр "Октябрь", полуобрушенный, окруженный забором. веял вопиющей разрухой из самого центра города. Забором его окружили вроде как для ремонта, но за десять лет ремонтом в нем "не пахло". Разрушенный кинотеатр и Троицкий собор поменялись историческими местами. Воистину, понять Россию тяжело... Я вспомнил время, когда в кинотеатр ходил весь город. Возле него назначали свидания, а в выходные дни на вечерние сеансы билетов не было, и я утром покупал два билета на вечер.
Перед кинотеатром, у клумб без цветов, стоял на постаменте из гранита гордость Моршанска, Всеволод Бобров. В 80-е годы о нем не вспоминали, а сейчас поставили знаменитого земляка на века в центр города. Вот только обвалившийся кинотеатр рядом с Бобровым портил съемку, да моршанские галки облюбовали голову мастера, и их пришлось разгонять.
Рядом с кинотеатром начинался рынок, он всегда был "центром" города, и на нем были все, кто жил в Моршанске. На рынке, кроме пристроенных ларьков, ничего не изменилось, все тот же вход с "рекламой", торговки с развалами овощей и зелени. Со слов родственников тут стали "баловаться" с медом, выдавая плохой за хороший и яйцами, выдавая магазинные за свойские. Перекупщицы прямо за прилавками перекупали у бабушек привезенную картошку, и в одиннадцать часов вам эту местную картошку предлагали по 50 рублей за кг, вместо 25, по которой ее приносили бабушки. Поэтому по рынку мы ходили с "проводником", которая показывала у кого можно покупать настоящее, "домашнее".
Городская площадь не изменилась. Ленин "охранял" здание районной администрации. Здание поражало своими большими размерами, с запасом и перспективой строили в советское время большой "белый дом" в маленьком городе. Торговые ряды справа и слева от "Ленина", исторические памятники X{X века, радовали глаз свежей реставрацией и в сравнении с советскими временами выглядели много лучше.
Первый городок, где стояло управление радиотехнического полка, был и такой в Моршанске, застроили новыми домами. Третий городок, Моршанский авиационный гарнизон, следов исторической памяти не оставил. Один самолет на постаменте напоминал что здесь "летали". Но новые дома на месте штабов, столовых, казарм смотрелись хорошо, и этот привокзальный район города оказался самым обустроенным.
Напротив вокзала построили ледовую арену имени В.Боброва. Для маленького города это праздник. Великий спортсмен и тренер помог своим землякам.
Цел и дом, где вырос Всеволод Михайлович, но за неимением времени смотреть дом Боброва не поехали.
Пичаевский пруд, в десяти километрах от города, поразил своими размерами и русскими пейзажами. На берегу и в воде был песок, что для прудов большая редкость. Вода в этот жаркое лето прогрелась до двадцати пяти градусов и отдых у такой воды, на такой природе с шашлыком был впечатляющий. Накупались как на море.Всем, проезжающим через Моршанск на Тамбов и Самару, летом, в хорошую погоду, рекомендую заехать в этот красивейший уголок на отдых. Только проезжать надо дальше, на "второй пляж".
С работой в Моршанске обстановка напряженная. Предприятия советских времен - "Химмаш", швейная, суконная фабрики закрыты. "Табачка" держится, но в связи с антитабачной политикой, ее перспективы неопределенны. Стабильная работа у железнодорожников на станции Моршанск и на газопроводе "Газпрома", но туда. как и в городскую администрацию без "связей" не устроиться.. Молодежь уезжает на заработки в Москву. В сравнении с советскими временами и нулевыми город выглядит малолюдным, особенно вечером. Тем не менее за высокими заборами, на улицах "вырастают" большие дома-коттеджи из дорогого кирпича, а на что они вырастают в безработном городе, как говорится "одному богу известно".
Вечером, 6 августа, прямо на привокзальной площади, город отмечал "День железнодорожника". Было темно, даже установленная сцена еле подсвечивалась. Местные артисты веселили собравшийся народ. Люди пели и танцевали, заходили в привокзальную "Пивную", которая сохранилась на своем историческом месте, и глядя на них подумалось, что им и не надо другой жизни, они счастливы здесь, на своей родине. на своей земле, они живут, работают, отдыхают и искренне радуются этому "мигу между прошлым и будущим", который называется жизнь.
Утром я купил в хлебном ларьке два круглых ржаных подовых батона по двадцать пять рублей. В дороге я отламывал кусочки и жевал моршанский хлеб. У него был другой вкус, не московский. Вкус был моршанский, который невозможно передать. Его надо ощутить, его надо попробовать. Этот вкус моршанского хлеба я увозил с собой вместе с памятью о восемьдесят третьем годе, о взлетающих с моршанского аэродрома самолетах, о третьем городке, где получил свою первую маленькую однокомнатную квартиру, о цветном телевизоре "Рекорд" и холодильнике "Свияга", о кричащем в коляске сыне...