"НА РЫБАЛКЕ" ч.II Учитывая возрастающую алкоголизацию экипажа, следовало её ожидать. Очередной «рулевой», выполняя произвольную программу на водной глади, не обладая достаточной штурманской подготовкой и не зная точного промера глубин, воткнулся веслом в илистое дно и мы услышали характерное «хрясь!». Ну да ладно, до берега близко, дойдём и на одном крыле…тьфу ты, весле! «Но тут малец с поправкой влез…», вернее, Кабан. Напустив тоску на молодецкую харю, он категорично заявил, что ему просто-таки необходимо высвистать свою дежурную возлюбленную( они у Шуры носили какие-то экзотические псевдонимы – Лотра, Змея…), без неё жизнь ему не мила ввиду отсутствия перспектив на суп рыбный диетический. Следуя заветам В.С.Высоцкого ( «…видя … тоску, а он в тоске опасный»), мы ещё махнули по стакашке и…задумались – как быстрее достичь желаемого результата, сидя посреди озера в лодке со сломанным веслом. Какими-то струйными течениями нас потихоньку подтаскивало к противоположному берегу. «Эврика!» - сказал влюблённый Кабан с таким выражением лица, как-будто был лично знаком с Архимедом и показывая на тихонько приближающийся берег, противоположный нашему родному( на тот момент). «Тут же слушаки в общагах живут. А они свои ребята, поймут. Там обязательно есть телефон, нет городского– так через «Форшлаг» выйду»! С помощью одного весла, ладошек и весёлых матюгов наш баркас попёр к береговой черте. Ей-богу, нам только «Весёлого Роджера» на юте( или полубаке?) не хватало! Когда наконец-то воткнулись в берег и Шура сиганул на мелководье, мы заметили чернявого,моложавого мужичка, внимательно наблюдающего за нашей регатой. «Пошли со мной, зайдём с двух концов, кто первый нарвётся на телефон» - скомандовал мне Кабан и я послушно засеменил за влюблённым предводителем. По пути мы отряхивались от воды, как коты, и руками пытались чуток подчистить пришедшую в ненадлежащий вид за время странствия техничку ( чай, в общество собрались). Чернявый нас неспешно обогнал, внимательно оглядывая наши ангельские лица и форму одежды, и заскочил в помещение. Приближаясь к объекту, мы услышали телефонный монолог, примерно такого содержания : «Дежурного по училищу…Тащ п-к, срочно патруль в 8-й городок…пьяные курсанты 25-й роты…Шпиней…Монастырский…лодка…озеро…»…Окончания мы дослушивать не стали. В две глотки сказали : «Валим отсюда!» Издалека увидев наши выпученные глаза, наша трюмная команда без слов поднимала якоря ( что значит слаженность экипажа!). Как мы оказались у родного берега не помню, но получилось достаточно быстро, несмотря на неполный комплект орудий труда. Во время заплыва меня всё время мучил вопрос, как этот брюнет узнал наши фамилии??!! Ну не настолько же мы популярные личности, наши фоторожи на досках почёта не висят, с этим мужиком лично тоже не знакомы, слушак и слушак, каких десятки в училище. И лишь на берегу, следуя в кильватере за Кабаном, я увидел и…понял, на чем мы, Штирлицы сраные, запоролись. Пощупав свой ворот технички, я выматерился : «Фраера, твою мать!» Была у некоторых из нас привычка ходить с поднятым воротом. А там, как учил наш каптёрный гуру Василий Трифонович Иванчиков, хлорочкой аккуратно было выведено : «Монастырский – 252 к/о», «Шпиней – 251 к/о». То-то он так внимательно нас взглядом ощупывал! Пути отхода мы обсудили быстро. Так как наибольшему риску подвергался я, находясь в самоходе, то меня срочно привели в более-менее надлежащий вид, поймали тачку и вскорости я опять сидел в родной курилке, как-будто и не покидал её определённое число часов назад. В роте было тихо, дежурный одуревал от скуки. «Так, вроде всё более-менее, на месте преступления не пойман, а мало ли что может тому брюнету показалось, на солнце может перегрелся…». Сам себя убаюкивая таким алиби, я закемарил. Умиротворение, висящее в воздухе, вдруг разорвалось резким криком ротного: «Дежурный, поднимай всех,кто тут есть, и на Шуню…там Шпиней утонул!!!» МамА-А!!! Я приоткрыл глаз и увидел, как на рысях к роте подбегает Пётр Михайлович ( во бл…, а говорили – выходной?! Никакой личной жизни у ротного…).. Вообще-то понятие «резкий крик» и м-р Конопелько – суть вещи несовместные. Поэтому я понял, что брюнет воду-таки замутил сильно. А дальше сработал закон информационной паники : «Курсант пёрнул – кричат, что командир роты усрался!». Вот так и я «утонул». Дежурный по роте( я не помню, кто дежурил) тупо переводил взгляд с командира на меня, не понимая, кто тронулся – он или ротный! Ну что ж, теперь настал мой выход. Я стряхнул с себя остатки дрёмы, сделал глубокий выдох – и…материализовался . Бедный Пётр Михайлович, увидя «покойника», чуть было на строевой шаг не перешел. Я милостиво разрешил себя пощупать ( для чистоты эксперимента), попытки понюхать пресёк, насколько это возможно, и поинтересовался причиной возбуждённого состояния любимого командира. Далее состоялся примерно такой диалог : «Ты где был?!» - « Как где (удивлённо)? Пружины на кровати пружинил, лавку в курилке задом полировал, загорал на валу, пытался даже делать выход силой на перекладине, но лишний раз понял – не моё…» - «Хватит придуриваться! Тебя видел на Шуне в компании твоих дружков м-р ХХХХХХХХ с 3 ф-та ( ух ты, подумал я, целый майор – а как хорошо сохранился), и доложил деж.по училищу. Вы, пьянющие, от него уплыли на лодке, а ты, вроде как, выпал за борт!» - « Да он перегрелся на солнце, этот ваш майор! Вот он я, живой-здоровый, даже голова не мокрая, да и трусы тоже – хотите пощупать?» - «Пусть их у тебя этот х…глазастый щупает, если притопает с 8 городка! Так ты точно там не был?!» - «Да чтоб я сдох!» (Станиславский мне аплодировал ОТТУДА) – «Не…два раза – это уже перебор. Так…приводи себя в порядок…зубы не забудь почистить, а то амбрэ всё равно присутствует. Ладно, с этим потом разберусь. Пять минут…Время пошло!» - «А…зачем?» - «Предъявлять тебя буду деж. по училищу как боевую неутонувшую единицу, пока хай вселенский не разразился!» - «Понял! Я семь секунд!». Вскорости мы уже прокладывали курс к штабу училища. По пути Пётр Михайлович поведал, что Шуру Монастырского, зачем-то нарисовавшегося около Северного городка, патруль, выехавший на дежурной машине, всё-таки скрутил. Как его брали – по словесному портрету, что-ль, я не понял, но увидев в документах фамилию, «находящуюся в розыске», патрульная команда, приложив очень много усилий, этапировала его туда же, куда направлялись и мы. При подходе к точке, Михалыч инструктировал меня : «Стой в стороне и не суйся! Главное, что живой. Хуже будет, если припрётся ХХХХХХ. Ладно, вперёд!». Мы зашли в предбанник штаба. Картина маслом! По углам жались бедные патрульные( курсанты первого курса). Начальник патруля тревожно смотрел на Кабана, который слегка покачиваясь, выслушивал нотации дежурного( подполковника с 3 ф-та). Увидев входящих, он сразу сказал Шуре, показывая на Конопелько: « Вот такие как вы, товарищ курсант, своего командира в могилу вгоняете!» ( Мысленно я с ним согласился, присовокупив ещё и себя). На это Шура упрёк не принял, и , почему-то перейдя на «ты» и выставив свой длинный перст, держал ответную речь : « Нет! Это ты ( дежурному)…ты (пом.дежу)…ты ( начальнику патруля)…т..» - увидя приху..ших курсантиков, убрал перст, выдохнул и закончил речь. Дежурный наконец-то обратил внимание на мою личину. «А это кто?». Конопелько оттёр меня в сторонку, забрал документы и протянул дежурному: «Так это Шпиней, который по слухам утонул! Живой –здоровый, даже голова не мокрая…( во блин, подумал я, мою речь записал, что-ли). Он и расположение роты не покидал…Напутал что-то ХХХХХХХ. Кстати, где он?». Дежурный только махнул рукой, устав, видно от долгого общения с Кабаном. «Живой…Ну и пусть топает в роту.Сам разберешься, что к чему. А этого оформляй на губу…мотивировку придумаешь. Тут и неповиновение патрулю, и пьянство, и …сам слышал. Всё, я устал».
P.S. Так закончился этот майский день. Кабана этапировали в темницу. Я отделался лёгким испугом – мне «почистили» погоны. Остальные участники пришли из увольнения во время и трезвыми и с удивлением(!) узнали, что произошло с их друзьями. А фамилию моложавого брюнета с цепкими глазами я помнил долго, но благополучно забыл. И вот пару недель назад на сайте в материалах «Архив п-ка Дёмина» промелькнула групповая фотография офицеров 3 ф-та. На меня смотрел ОН, моложавый брюнет с цепкими глазами. Фамилиё ему была Воскобой. В принципе, это и подтолкнуло меня написать. Ассоциативная память, так сказать…
Шура Монастырский, он же " Кабан"
Спустя 31 год с Василием Трифоновичем Иванчиковым : " Вася, а рыбку не жалко было??!!"