Слава Героям!!!

Я не знаю фамилию этих людей. Фото попалось на одном из интернет-аукционов.



Лот подписан как "Дед и внук". Продавец фамилии не помнит. (перекупщик),

Дед - полный георгиевский кавалер (медали и кресты с бантами!) и внук - Герой Советского Союза.
Мне это фото показалось очень редким. И очень символичным.
В любом случае достойным того, чтобы его показать.

Глубокое фото, спасибо, Леша!

Герой тот, кто выполнил свой долг, презрев смерть. ИМХО, трижды герой тот, кто и смерть попрал.
Отсюда: tvzvezda.ru/news/qhistory/content/201710....htm?utm_source=smi2


«На левом крыле хорошо горит»
21 июня 2000 года командир военно- транспортного самолета Ил-76 Андрей Зеленко сумел предотвратить страшную катастрофу.

Благодаря мастерству и героизму летчика 210 призывников из Дагестана, 11 сопровождающих офицеров и 11 членов экипажа остались живы. Зеленко сумел посадить горящую машину при отказе гидросистемы, отказе управления механизацией, отказе шасси. . . За проявленное мужество ему было присвоено звание Героя Российской Федерации.

...Все начали кричать, вскакивать с мест. Чтобы успокоить ребят, старшему воздушному радисту, мастеру спорта по боксу Александру Горбунову, пришлось применить ненормативную лексику. Резервный экипаж начал готовить пассажиров к эвакуации. Еще в воздухе были открыты все четыре аварийных люка и грузовая рампа. У 18-летних мальчишек, только утром надевших военную форму, могли сдать нервы. Поэтому около каждого из открытых люков встали по два члена экипажа и офицеры из числа сопровождающих. Были распущены аварийные канаты. Ил-76 с ревом несся к земле... Бортмеханик, старший лейтенант Павел Стацюк, доложил командиру корабля: «На левом крыле хорошо горит». Через открытые люки дым повалил в грузовую кабину. Старший команды призывников, капитан Гончаров, дал команду новобранцам: «Голову прижать к коленям, с места не вставать».

Диспетчер тем временем сообщил: «Пожарные и санитарные машины готовы». Тряска самолета усилилась, топливо вырабатывать времени не было. У самолета могло попросту отвалиться крыло. — Говорю: «Все, сажусь», — продолжает вспоминать командир корабля Андрей Зеленко. — А самолет тяжелый, топлива — тонн 70, да еще и пассажиры. Передние, главные «ноги» шасси не выпустились, потому что не работала гидравлическая система. Но те, кто делает самолеты, умные люди. Они предусмотрели аварийный выпуск шасси. Бортинженер выпустил их вручную.

Но при неисправных закрылках скорость должна была оставаться высокой. — Нам нужно было лететь быстро, чтобы не упасть. Обычно самолет садится на скорости 230–250 километров в час, нам пришлось сохранять скорость на уровне 380–390 километров в час, — вспоминает полковник. Взлетно-посадочная полоса была 2500 метров. Для тяжелого самолета с отказавшей механизацией этой длины могло не хватить. Предвидя неизбежное выкатывание Ил-76 за пределы ВПП, командир корабля приказал двум штурманам покинуть кабину, которая находится в нижней передней части самолета. Чем спас им жизнь. Зеленко посадил горящую машину на самое начало взлетки. Обычно для торможения при посадке на реверс включается два двигателя, экипаж использовал все четыре. Но и этого не хватило. В конце ВПП, при столкновении с небольшим бруствером, подломилась носовая стойка шасси, самолет упал на нос, пропахал еще 400 метров земли и замер.

Началась срочная эвакуация. Призывники через аварийные люки один за другим покидали самолет. Кто-то выбирался на крыло и уже оттуда спрыгивал на землю. На эвакуацию ушло несколько минут. Командир корабля с бортовым техником еще раз проверили грузовую кабину. Увидели там двух призывников, которые собирали вещи. Не удержались от идиоматических выражений. Эвакуировали пацанов и только тогда сами спустились по канатам на землю.

А через три минуты Ил-76 взорвался. Глядя потом на лежащий в степи обгоревший киль самолета, члены комиссии по расследованию ЧП не могли поверить, что при столь сложной аварийной посадке никто не погиб.

Ведь экипажу пришлось садиться с большим весом, «голым» крылом и практически без тормозов. Лишь у 8 призывников медики обнаружили вывихи и растяжения
Комиссией было установлено, что в электрической системе самолета произошло короткое замыкание. Перегорели силовые кабели, что повлекло серию отказов и пожар.

Андрей Зеленко получил Золотую Звезду, стал Героем России. Его экипаж — капитан Сергей Люлин, майор Виктор Перепелицын, майор Олег Медведев, капитан Павел Стацюк, старший прапорщик Сергей Кочетов были награждены орденами Мужества. Члены резервного экипажа получили медали Нестерова.

Про таких ребят нужно фильмы снимать и людям показывать, а не про царских м-да..как бы помягче

lelik пишет: Я не знаю фамилию этих людей. Фото попалось на одном из интернет-аукционов.

Лот подписан как "Дед и внук". Продавец фамилии не помнит. (перекупщик),

Дед - полный георгиевский кавалер (медали и кресты с бантами!) и внук - Герой Советского Союза.
Мне это фото показалось очень редким. И очень символичным.
В любом случае достойным того, чтобы его показать.

Полный георгиевский кавалер В.Л. Львов и Герой Советского Союза И.Г. Степанов.
1946 г. Красноярск.

Львов Василий Львович. Ст. унтер-офицер 7-го Финляндского стрелкового полка. Георгиевские кресты - 4-й ст. 1859336, 3-й ст. 38827, 2-й ст. 42672, 1-й ст. 10994.

Как братва резала немцев. 1945 г.
статья cont.ws/@zimin/790715

ПРО СТАЛИНСКИХ СОКОЛОВ

Если бы я увидел эти сюжеты в очередном фильме про войну – просто не поверил бы, подумал – вот так загнул сценарист!
Однако, давно известно, что жизнь порой загибает сюжеты похлеще и покруче, чем в кино. То, что это было на самом деле - сомневаться не приходится, источник информации я укажу в конце рассказа.

Летчик –штурмовик капитан Александр Кузнецов был командиром эскадрильи Ил-2. Был обычный фронтовой день, обычное задание по штурмовке немецких позиций. Как всегда не вовремя, когда не было прикрытия, появились «мессеры». Одному из них – размалеванному под тигра желтыми и черными полосами удалось подбить штурмовик комэски – снаряд пушки пробил броню снизу и повредил двигатель. Двигатель стал. Размалеванный мессер решил добить жертву, и зашел для новой атаки. Кузнецов сделал энергичный маневр, и уклонился. Мессер не отставал, но тут подоспели товарищи, и огнем бортового оружия отсекли от командира мессера. Больше они сделать ничего не могли – в результате маневра штурмовик со вставшим мотором безнадежно потерял высоту, и до линии фронта не дотягивал. Надо было садиться на немецкой территории…
Кузнецов мгновенно сориентировался, и выбрав подходящую площадку, посадил самолет на брюхо – чтобы было больше повреждений, ведь к немцам садился. Как выяснилось потом, сел он как раз на площадку бывшего немецкого аэродрома – немцы вынужденно оставили его из-за близости линии фронта.
Как только самолет остановился, летчик отстегнул замки ремней, скинул лямки парашюта, вытащил и передернул затвор ТТ, и выскочил из кабины самолета. Поблизости были кусты, и он нырнул туда.

Как оказалось, вовремя, потому что настырный полосатый мессер опять был тут как тут – он пронесся над самолетом, прострочив его очередью. Однако, он и на этом не успокоился – Кузнецов с изумлением увидел, что мессер заходит на посадку! Заходил он уверенно – это же был его бывший аэродром, и своя территория. Не сумев добиться полной победы в воздухе, он явно решил до конца выяснить отношения на земле.
Мессер остановился неподалеку, летчик вылез из самолета, и сжимая в руке пистолет, двинулся в сторону подбитого Ила. Наверное, он рассчитывал, что летчик ранен, и находится в кабине.
Кузнецов сначала хотел подпустить его поближе, и открыть огонь из пистолета, но потом ему в голову пришла другая идея. И он, нырнув в высокую траву, по пластунски пополз в сторону мессера, обходя фашиста по дуге. Немец его не видел – он осторожно и медленно приближался к своей подбитой жертве.
Ну, это он так думал, что к жертве. В итоге в дураках (да еще в каких дураках!) остался как раз он, самоуверенный немецкий ас.
Вот уже Кузнецов рядом с немецким истребителем, мотор которого работает на малых оборотах. Последний рывок, теперь уже в полный рост – и он в кабине «Мессершмитта». Ноги на педали, правая рука на ручке управления, а вот с левой капитан замешкался – с левого борта сразу несколько секторов, какой из них обороты мотора?
В этот момент немец обернулся, увидел, что произошло, и с диким воплем рванул к своему самолету, на ходу стреляя из пистолета.
Ну что, была не была – крайний левый сектор вперед до упора!
Взревев двигателем, мессер понесся вперед по полю. В бессильной злобе оставшийся в дураках немецкий летчик разряжал ему вслед последние патроны из обоймы…

Взлетел по интуиции и ощущениям – чужая приборная доска, чужие надписи, где скорость, где высота, где обороты – некогда разбираться, когда самолет идет на взлет. Оторвал от земли, и не убирая шасси (где этот рычаг?) на малой высоте повернул в сторону линии фронта.
С немецкой стороны не стреляли – свой же летит. А вот наши встретили дружным огнем. Прижавшись как можно ниже к земле, чуть не цепляя колесами бруствера, прошелся по головам, чтобы не дать время опомниться - и проскочил. Обидно бы было от своих получить… Пронесло.
Передовая позади, набрал высоту, и курс на свой аэродром. До него не далеко. Но как назло – впереди, с превышением по высоте, идет четверка наших истребителей! Заметят – в исходе сомневаться не приходится… Опять вниз, прижался к земле, пользуясь немецким камуфляжем – и опять повезло, не заметили.
А вот и свой аэродром. Остается только сесть на него…

И понимает наш летчик, что строить обычную «коробочку» для захода на посадку нечего даже и думать – тут же срежут зенитчики, прикрывающие подступы к аэродрому. Поэтому зашел на посадку он с бреющего, с ходу. И приземлил чужую матчасть на родное летное поле аккуратно так на три точки – как будто всю жизнь летал на «Мессершмитте». Остановился после пробега, выключил двигатель – а к нему уже бегут со всех сторон, кто с пистолетом, кто с автоматом – Хенде хох, мол, немчура! Что, заблудился? – сейчас мы тебе покажем кузькину мать!
«Братцы, только не вздумайте стрелять! Свои!» - кричит наш летчик. И потихонечку так , из кабины высовывается…
Братцы и обомлели – из вражеского ненавистного мессера их комэск Кузнецов собственной персоной вылезает… Представляете картинку?
А тут и командир полка на виллисе подлетает – ему уже доложили, что какой-то шальной немец приблудился и сдуру сел на его аэродром.
Подъезжает командир, и что же он видит? Стоит, задрав вверх желтый кок, красиво разрисованный, новенький, с иголочки, мессер (его потом обследовали, он был действительно новый, только с завода – вот какой ценный подарок сделал неудаха немецкий летчик), да, стоит, значит, мессер, а возле него – что за наваждение? - наши летчики и технари вражеского летчика качают!
Не успел командир в себя прийти от увиденного – а «немецкий летчик» к нему бежит с докладом. И тут уж видит командир, что это никакой не немецкий летчик, а самый что ни есть комэск Кузнецов.
Выслушал командир доклад летчика, постоял молча, обмерил Кузнецова взглядом с ног до головы – и, так же ни слова не говоря, подошел к нему, обнял крепко и расцеловал, как родного…
Через несколько дней Кузнецов снова вылетел на боевое задание, но теперь на его груди сверкали новенький орден Ленина, и Золотая Звезда Героя.

А потом была в летной фронтовой жизни Александра Кузнецова еще более удивительная история. Еще более невероятная…
К сожалению, эта история стала завершением его летной биографии.
А случилось вот что. Во время боевого вылета снаряд зенитки разорвался прямо в его кабине. Убить не убило, но осколками посекло глаза. Летчик бросил штурвал и рычаг двигателя, и схватился за глаза. Острая боль парализовала его. Самолет, потеряв управление, с ревом двигателя и рыская из стороны в сторону, пошел к земле.
А летал Александр Кузнецов уже на двухместном Иле, с воздушным стрелком в задней кабине. Стрелок, видя, что самолет неуправляем, подумал, что командир экипажа убит, и понял, что надо прыгать. Перед прыжком бросил последний взгляд в сферическое зеркало, и увидел, что летчик жив!
Отставить прыгать!
«Командир, самолет падает, надо выводить! Командир, управление! Возьмите управление!»
Услышав в наушниках крик стрелка, Кузнецов пришел в себя, отнял окровавленные руки от лица, и положил их на органы управления…
Не буду я описывать, как им удалось вернуться на свою территорию, и посадить на вынужденную посадку на выбранной стрелком ровной площадке на брюхо самолет. Я не представляю, как это можно было сделать – слепому летчику посадить самолет.
Но они это сделали. Именно они – потому что воздушный стрелок помогал в пилотировании летчику во всем – давал направление, высоту, изменение скорости, отклонения по крену. На посадке он высунулся из своей кабины до пояса, встречный поток жег глаза и норовил вырвать из кабины, но стрелок продолжал корректировать и подсказывать летчику положение самолета . Вот штурмовик уже в метре над землей, и истекающий и теряющий силы летчик убирает газ, и последним усилием выбирает штурвал до упора на себя. Ил со скрежетом ложится на брюхо и скользит по полю, поднимая столбы пыли…
Когда фюзеляж пропахал поле и остановился, стрелок выскочил на крыло, и рывком открыл кабину командира. Капитан Кузнецов без сознания висел на привязных ремнях, крепко сжимая в руках штурвал…
Врачи спасли ему жизнь, но не сумели вернуть зрение.

Так закончилась летная биография Героя Советского Союза Александра Кузнецова.
Повторюсь - если бы я увидел такое в кино – я бы не поверил, что такое могло быть на самом деле. Но об этом в своих воспоминаниях, спустя годы после войны, написал другой летчик, который познакомился с ним еще во время войны. Это был морской летчик –истребитель Северного флота, воспитанник легендарного Бориса Сафонова, Герой Советского Союза Курзенков Сергей Георгиевич. Сам он воевал не менее геройски, и лежал в госпитале после своего не менее удивительного спасения. А спасение было такое. Он выпрыгнул из горящего самолета, но произошло непоправимое – сложился купол парашюта. И он с высоты несколько тысяч метров низринулся в бездну. И остался жив. Чудо? Наверное…

И невероятное везение – его приземление пришлось по касательной вдоль склона заснеженной сопки, в подножии которой лежал глубокий сугроб.
В госпиталь он попал в очень тяжелом состоянии, и врачи сомневались в благополучном исходе. Все было переломано, внутренние органы повреждены, болевой шок… Летчик попросил врачей дать что-то от невыносимой боли, и хирург послал медсестру за обезбаливающим, но она по ошибке (не с той полки взяла склянку) принесла ему стакан чистого спирта. Курзенков выпил, не замечая вкуса и крепости, и эта ошибка медсестры, как он сам пишет, спасло его. Через две минуты боль отпустила, ему стало лучше, и он вышел из болевого шока, который нередко приводит к смерти.
В строй летчиков-истребителей родного полка командир эскадрильи сафоновского полка майор Курзенков после этого случая уже не вернулся по состоянию здоровья, но, по указанию командующего авиацией ВМФ Жаворонкова продолжал служить в штабе авиации ВМФ до Победы. Вот в Москве он и познакомился с летчиком с черной повязкой на глазах – Александром Кузнецовым.

А 8-го мая 1945 года, будучи ответственным по штабу, Сергей Курзенков получил известие , что в этот день – последний день войны! – выполняя боевое задание, на самолете Пе-2 погиб его родной младший брат – Курзенков Александр Георгиевич, Герой Советского Союза, лучший разведчик авиации Балтийского флота.










Третий брат, младший (присутствует на фото) Николай Курзенков, тоже стал летчиком, и после окончания в 1944 году Ейской школы морских летчиков воевал на Черноморском флоте.


Вот такие истории про сталинских соколов.
Если кому-то было интересно, рекомендую прочитать первоисточник – книгу Сергея Курзенкова «Под нами земля и море».




Герой Советского Союза полковник Сергей Курзенков.

Цымбалюк Анатолий Иванович.
Полный кавалер Георгиевских крестов (ПМВ), ордена "Знак Почёта", участник и ветеран ВОВ...