Да, Лёш!  Ты прав! Такое не отпускает!  
- Простое «Я тебя люблю!» стоит дороже всех денег мира. 
Это выражение приписывают Фрэнку Синатре.
А мне тогда показалось, что у нас с Верой  одна душа на два тела…
 

Финиширую «про семейные права и обязанности» и какие, при этом, ещё бывают варианты…

                РАДУГА    
               Окончание 

Спустя  полторы-две недели после нашего  расставания в Харькове, когда  я уже переехал в Даугавпилс, туда позвонила  моя мама  и заговорщицки  мне сообщила, чтобы я срочно связался с Верой.  Та, оказывается, сама уже давно вышла на неё  и даже «поплакалась  в жилетку», рассказав  всё  о  нас. В бой вступила тяжёлая артиллерия в  лице  моей  мамы.   Под  предлогом встречи-посиделки  с однокашниками  по училищу, я  тут  же «рванул»  на переговорный телефонный  пункт в  гостиницу  «Латвия». Мне показалось, что Верочка, нетерпеливо ждала моего звонка  у  телефона  сестры  и  уже  взяла трубку, когда я только  набирал номер. Узнав  её  по  нетерпеливому «Алло!»  с колокольчиками в голосе, спросил с тревогой: 
- Веруша! Привет! Это я. Что случилось?
 - Привет, Боречка! Привет, любимый! Срочно  приезжай  в Минск на пару дней, я буду там послезавтра!
- - - - - - - - - - - - - -   
- Боренька! Почему ты молчишь?
 - Думаю! Ты же понимаешь, как  это непросто  сделать! 
- Все понимаю, любимый, все знаю, но придумай что-нибудь! Только не говори, что я  у  тебя умная женщина  и  я сама  должна  решить этот  ребус. Я вообще не должна была  туда  ехать, но всё  сделала, чтобы увидеться с тобой, потому  что  очень-очень тебя  люблю! 
- Я тоже тебя  люблю, Верочка, поэтому «очень-очень»  буду  думать! - Хорошо думай, чтобы у нас всё-всё получилось!  Перезвони мне сюда сегодня вечером, чтобы я знала  «да или нет» и  не  мучалась!
 Потом  наш разговор перешёл  в шутливое   русло диалога-бурлеска  влюблённых  с  эротическим подтекстом, когда о возвышенном   говорится  намеренно  грубо, и, наоборот,  об  очень  интимном - романтически возвышенным стилем.  Моя тоска на время  отступила, получив   наркотик  доказательств  - подтверждений  того, что я все ещё любим  этой  единственной  и неповторимой женщиной.   Естественно, я  в  тот же  день  придумал-сложил  всё, чтобы мы с ней смогли встретиться. Хоть и говорят, что всего предусмотреть невозможно, но мой план был с обязательными  многократными степенями  защиты  и резервирования, которые позволяли  избежать  самое нежелательное. Намеренно не пишу его в подробностях, дабы окончательно не испортить впечатление  о себе, так как  сегодня  я  очень отчётливо  знаю  разницу между тем,  что хорошо и  что  плохо.  Говорят, если ты понимаешь эту разницу, то  уже не  так уж и   безнадёжен!   Вечером перезвонил Вере и радостно ей обо всём  рассказал в деталях. Она эмоционально  прокричала  «Ура!»  и  сказала, что  не будет теперь спать  до самой  нашей встречи, и  я  её  такую  некрасивую сразу  же разлюблю.А  вечером следующего  дня я уже  мчался  в вильнюсском  дизеле на  встречу  к  Верочке  в  Минск, наврав  жене, что якобы на пару дней  еду с друзьями  на рыбалку.  Для  конспирации  и  «полного реалистического погружения»   мне  даже пришлось  надеть  какой-то нелепый, с чужого плеча, спортивный  костюм.  При пересадке  на Минск в  литовской  столице, бдительные  милиционеры настороженно  и  с пристрастием проверили мои документы. Прочитав,  в удостоверении, что перед   ними,  с пузырями на коленях спортивных штанов,  стоит  целый  майор Советской армии, стражи  порядка удивлённо - недоуменно  меня отпустили. Слишком уж  я, наверное, вступал  в  диссонанс по  сравнению  с другими, менее влюблёнными советскими  гражданами.  Думаю, что даже  если бы  они меня  не отпустили, а задержали, я бы всё равно вырвался  и убежал, потому что у меня, как в одноимённом рассказе Стефана Цвейга,  наступил любовный «Амок», когда  почти  в неконтролируемом  стремлении двигаешься, ломая  и круша  всё  на  своём пути.Приехав к родителям поздно  ночью, я  с облегчением вздохнул, узнав, что отца  дома  нет. Он, как  многие  военные пенсионеры  тогда работал,  посуточно дежуря, а  потом  три дня пропадал  на нашем  дачном садовом участке.  Мне повезло, папа  именно в тот день уехал на свои дачные галеры, а это означало, что моей лжи (а может  и ненужной  правды?) будет в разы меньше.Дело в том, что батя, в  моём  пост холостяцком периоде, был строгим  защитником  семейных  ценностей и  к  моим  «левым»  шалостям   относился   очень строго   и бескомпромиссно.  А я  своего. отца  очень  уважал!  Не боялся,  а именно уважал! Царствия ему Небесного!Мама  знала  о некоторых  моих,  как говорят  итальянцы, «пикколо аморе» (маленьких любовных приключениях), поэтому  не  стала  ругать  за  очередное (хотя это было совершенно другое), но  с  удивлением сказала  мне:
«Сынок! Что происходит?  Вера так рыдала, когда  рассказывала мне по телефону  Вашу историю! Что ты  там  творишь, такое, негодник?»  
А что я творил? Для меня  самого  всё  это  было как «гром с ясного неба»!  Чтобы два человека, вот так, вдруг, безудержно потянулись к  друг другу, чувствуя удивительное  единение  своих ощущений и переживаний.
Я  рассказал маме всё-всё-всё,  что носил в себе и о чём думал.Она выслушала  меня, смахивая материнские слёзы,  пожалела  приобняв  и, растрогавшись,  посоветовала быть очень  осторожным. Ведь в этой  ситуации ты однозначно, «или пан, или пропал»! Потому, что пережив такую сильнейшую эмоциональную встряску,  начинаешь  или конструктивно  смотреть  на себя и свою жизнь, или же  наоборот, всё летит под откос – рушится  семья, рвутся старые  связи, меняется уклад. Отсюда - депрессия, отчаяние.  «Выжженные  любовью» – это, к сожалению, не метафора - это реальность!На следующий день, около  одиннадцати  часов утра,  я  встречал Верочку в  аэропорту  Минск-2  с  большим  букетом популярного  тогда  сорта  роз «Анжелика».Она появилась  в терминале зоны прилёта  одной  из первых. Тогда  таможню  и паспортный  контроль  на внутренних рейсах  не проходили, поэтому  процедура выхода  пассажиров была  максимально упрощённой  и недолгой.Мы бросились  друг  к другу,  и  я  её  крепко  обнял, ощутив при этом  каждой клеточкой  своего тела, что она,  будто бы  хочет раствориться, проникнув  в  меня. Вера  беззвучно заплакала и стала говорить мне какие-то  самые  ласковые, нежные  и  подходящие к этому моменту  слова.В  Минск  моя любимая  приехала пробоваться  на  роль  в очередном  «партизанском»  фильме киностудии  «Беларусьфильм».  Ей предложили  сыграть в нём героическую медсестру, которая спасает - выхаживает  раненых  партизан  и при этом всем сердцем (но платонически!) любит отважного командира отряда. Самое интересное в этой ситуации было то, что ещё за полтора месяца до нашей с Верочкой  встречи в Харькове, она  от  этой «проходной»  роли отказалась из-за  большой загрузки в других  проектах. Я  мысленно провёл параллели и понял, ради кого и чего  на её хрупкие плечи взваливалась  ещё и эта нелёгкая ноша. Но мне от этого стало очень  и очень приятно!  Любим  мы мужики, когда наше собственное ЭГО раздувается  от гордости «за себя Любимого»!
Из  аэропорта, по просьбе Веры, сразу поехали в гостиницу. Причём не в ведомственную от киностудии, где полным-полно лишних глаз и ушей, и где Верочка панически боялась  быть узнанной, да ещё и в компании со мной, а  в  самую обычную  и непрезентабельную  на окраине Юго -Запада  Минска.  Ведь артисты-актёры  очень  публичные люди, они  как  преступники, почти всегда и везде  оставляют следы.  Даже если их не узнают, то запоминают, а это такая особенность человеческого подсознания —  увидел актёра, можешь и не вспомнить, но будешь мучиться: где же я его раньше видел?         Номер в гостинице  я оформил на себя,  чтобы  не оставить никакого  шанса администратору  (а точнее - никому!) узнать нашу с Верой тайну. Ей (администратору), чувствовалось,  мы оба  не понравились с первого взгляда. Есть такая категория женщин, которая до глубокой старости  не признаёт своего биологического возраста и всем своим видом как бы кричит: «Я вот вся такая из себя красивая и желанная. Смотрите и завидуйте, знакомьтесь со мной, если хотите! А вы тут водите, всяких…»    
В сексологии эта позиция вполне объяснима наступлением климактерического возраста и страстным желанием женщины вернуть обращённые на неё, когда-то  в молодости, восхищённые и вожделенные взгляды окружающих. Наша  администраторша, по всей вероятности,  была именно из этой когорты. Когда мы, оформившись, направились в номер вдвоём, она «проскрежетала»  нам в спину: «А вы куда, девушка? Посещения  у нас с семнадцати  до  двадцати одного ноль-ноль!»  Именно так и сказала.  Пахнуло «зоной» и больницей одновременно – ПОСЕЩЕНИЯ!  
В голове невольно промелькнуло  жлобско - меркантильное, что «это обойдётся мне   рублей  в  десять, минимум – коробкой конфет!»Обошлось  действительно  только конфетами, но  с  применением  всегда  актуальных  правил-учений  дедушки Карнеги.   То есть пришлось говорить  администраторше  именно  то, что она о себе сама думала и хотела услышать от мужчины.                                   Войдя  в  номер,  мы тут же  слились   в нашем  привычном  с Верой   «Роденовском поцелуе»,  а когда   я стал чуть настойчивей, она  шёпотом попросила:  
  «Подожди, котёночек! Не торопись! Ведь это лучшие минуты  в жизни женщины. Любимый  мужчина горит от нетерпения  и  страстно  меня желает, но  я  сейчас главная, я диктую, и инициатива за мною. А как только  мы ляжем, то уже ты будешь распоряжаться  мною, и я буду  подчиняться твоей  воле! Давай продлим очарованье!»                     Моя  милая и мудрая  Женщина  с большой буквы!  Думаю, что  именно  это ёмкое словосочетание  включает в себя и  Верочкину  красоту, и обаяние, и шарм, и мудрость…    Именно мудрость,  ведь  умная  и  мудрая  это совсем не одно и то же!    Любому мужчине хочется быть рядом с «мудрой»  женщиной. Чтобы его принимали таким, какой он есть, поддерживали и  просили помощи. Но никому не хочется быть мужем просто  «умной», потому что она чаще всего  хочет изменить  мир  и переделать  людей вокруг просто  «под себя».                                    Потом мы поехали  на киностудию, где я по всем законам шпионской  «бондианы» терпеливо ждал Веру  на скамейке  у  входа, шпионски закрывшись  газетой. Веры не было так долго, что я успел прочесть всю эту самую газету, что называется, от «корки до корки», включая пустопорожнюю советскую передовицу тех лет о наших  успехах в уборке урожая и деле строительства коммунизма…   Верочку утвердили на роль без проб, о чём она мне сразу  радостно сообщила, выйдя из киностудии к концу рабочего дня. Более того она уже  получила гонорар и даже приняла первые робкие, но с намёком, ухаживания  режиссёра. Увидев, как я из-за этого напрягся, моя любимая, смеясь, успокоила меня: «Не бойся, котёша! Это правила игры! Их просто формально нужно соблюдать и мне совсем необязательно с ним спать! Я ведь только  твоя!»                                                           «Ой, не только!» - грустно подумалось мне, но озвучивать  это я не стал… 
Потом  мы отмечали нашу встречу в ресторане Троицкого предместья, одного из самых моих любимых мест в родном Минске, где удивительным образом сочетаются эпоха средневекового, местечкового  города и его  сегодняшняя  «столичность». «Под занавес» вечера Вера традиционно «прорвалась»  к инструменту  и исполнила на радость немногочисленным посетителям ресторана  романс  «Тёмно вишнёвая шаль».  Пусть простят меня   великие Клавдия Шульженко и Елена Образцова, но Верочкино  исполнение этой  песни показалось мне  гораздо душевнее  и правдивей  их  парадного и хрестоматийного.
Я слушал её, и душа  моя наполнялась надеждой, что всё наконец  «разрулится»  и изменится к лучшему и  все-все-все   из нашего  с  ней многоугольника наконец  будут счастливы. Но  так  в жизни не бывает, точнее, так бывает, но  только в сказках: 
«В этой шали я с ним повстречалась, И любимой меня он назвал,
Я стыдливо лицо закрывала,
А он нежно меня целовал». 
Из ресторана мы с ней, как всегда,  ушли  под овации посетителей и персонала, но моей скромной  доли аплодисментов там не было и в помине. Это  была  «всенародная» любовь к Верочке и её таланту. А то, что она бесконечно талантлива, я видел и понимал разумом  и сердцем.  Ведь человек живёт или эмоциями, или умом. Когда эмоциями, тогда он художник и творец. Когда умом, он инженер, политик или что-то в этом роде.  В  Вере  же соединились и ум, и эмоции. А это талант и… одновременно гениальность…, если хотите!                                
На улице, в светлых летних минских  сумерках, Вера, как в песне  Сенчиной, скинула узкие туфли и весело зашлёпала по лужам босиком, убегая от меня. А когда я её догнал и обнял, то она  чувственно ответила мне на этот мой  порыв. Наверное, со стороны мы с ней в тот момент смотрелись,  по меньшей мере,  странно. Мужчина и женщина, застывшие под дождём  в объятиях, у неё в руках туфли  и  эти  руки  с обувью сомкнулись на мужской  спине…
Вернувшись в гостиницу,  Верочка заговорщицки предложила принять вместе ванну. Ванна  вдвоём…
Что может быть более романтичнее? Ведь традиции совместных омовений  мужчины и женщины имеют очень древние корни. И родились они не столько из соображений экономии воды и мыла, сколько для удовольствия и наслаждения обществом друг друга. Наверное, рано или поздно эта  мысль посещает всех влюблённых, и они с энтузиазмом реализовывают эти свои тайно-сокровенные эротические желания. Я набрал воду в ванну, украсил её лепестками роз из букета «Анжелики»  и на руках отнёс туда свою любимую. Всё было чувственно, нежно и очень эротично, хотя потрескавшийся кафель и сколотая  эмаль  гостиничной  ванной комнаты   добавляли, конечно же,  толику дёгтя в эту нашу с Верочкой  идиллию. Дальше выяснилась ещё одна грустная деталь - метровая ванна никак не была  рассчитана на двух довольно крупных  купальщиков. По закону Архимеда кроме нас туда влезла  только майонезная баночка воды, ложка пены и горсть лепестков  роз. Сесть лицом друг к дружке  не получилось. Мешали ноги.  Свешивать их за край ванны было как-то  не романтично, а закинуть на плечи друг другу не позволяла  эстетика, стыд и плохая физическая подготовка. Наконец, скрутив конечности до боли, нам  удалось  втиснуться в  ванну и усесться, как пингвины, в затылок друг другу.Бессмысленность  затеи была очевидна, но мы, как стойкие оловянные солдатики, не сдавались. Спину  жжёт  горячая вода, подтекающая из смесителя, уже оборвана  душевая занавеска,  а  мыло давно выскользнуло и укатилось куда-то за пределы видимости. Спрашиваю Веру, сидящую впереди меня: «Девушка! Вы на следующей выходите?»  Оба валимся  от истерического хохота и навсегда оставляем идею этого романтического совместного омовения. Потом  наступила бессонная ночь.  Бессонная не только потому, что она была  полна любви и страсти, а скорее  из-за сверхъестественного и фантастического  резонанса  наших по-прежнему  родственных душ. Мы говорили и любили друг друга, снова говорили и снова бесконечно любили…                            
Сегодня, с высоты прожитых лет, я точно знаю, что редко, но случается  когда влюблённые, разрушив прежние жизни, создают новую  и счастливы в ней. Знаю это на собственном опыте, потому что мне, наконец, повезло, и  я встретил своё счастье. Но это моё везение, скорее, исключение из правил. А  тогда  нас  с  Верой подсознательно очень  раздражало  то, что было написано на перстне Соломона: «И это пройдёт». Мы  категорически не хотели признать это, ведь человеку невыносимо думать о том, что его жизнь однократна, а любовь проходящая  А ведь  у той нашей  «любви – молнии»  скорее был  даже более важный смысл, чем просто начало новой жизни!  Мы стали не одиноки. У меня на всей Земле появился первый человек, с которым возникла  неразрушимая энергетическая связь. Уже только  от этой мысли было тепло на сердце. Она (мысль) вселяла надежду, давала силы жить и заряжала  жизненной энергией. Такие  встречи, безусловно, подарок судьбы.  Думаю, что именно  это   мы вспоминаем на закате жизни. Помните, как у Пушкина: «Вся жизнь – одна ли, две ли ночи…»?  В  том  нашем ночном, постельном разговоре мы  с  Верой  снова  говорили о будущем, пытаясь  планировать его, но всё получалось как-то неубедительно. Потому что в  Верочкиной модели нашего будущего  категорически не было места моей военной карьере, а  в моей, наоборот, - её кинематографу и театру. Наверное,  эти  нестыковки  в конечном итоге и разрушили ту нашу «вечную любовь», которая  как наследство – её  можно приумножить, а можно и прокутить-растерять.                      
 Назавтра мы с Верой расстались, снова пережив  от разлуки «маленькую смерть», как пелось в некогда  популярной песне.  Это когда ты   не можешь жить без любимого, существовать и даже дышать, но обстоятельства сильнее вас  и вы расстаётесь.  Мозг «взрывается» от боли и отчаяния,  приходят  пустота и тоска. Ты бредёшь  неизвестно куда и живёшь непонятно зачем, потому что  будущего нет, а вокруг всё грустно и  безнадёжно. Стираются  краски и умирают  эмоции. Вроде  бы рядом  находится  много  людей, причём родных и близких, но ты хочешь, чтобы с тобой была только та единственная и родственная  душа, с которой можно быть вместе  и в  радости, и в горести, и пойти рядом  на край  света. Так мне мечталось, но исполниться  этим моим мечтам было не суждено, потому что больше мы с Верочкой не виделись ни разу и никогда! Поначалу  почти ежедневно звонили  друг другу, планировали наши  встречи и будущее, но всё уже  было «на излёте» и по «затихающей», а то о чём мы мечтали, как-то  категорически  не складывалось. В самый последний момент  вмешивался «Его  Величество Случай»  и разрушал всё это тщательно  планируемое.  Я несколько раз собирался  приехать к Вере, но злой  рок снова и снова не давал исполниться  желаемому. Мы нервничали, переживали, обижались, обвиняя друг друга, но как говорится,  всё, что должно  произойти, обязательно произойдет, как бы ты  не старался этого избежать.  Примерно через полгода, я в очередной раз позвонил Вериной сестре, чтобы она организовала нам связь, а она, смущаясь, попросила меня больше не звонить. Деликатно не задал никаких вопросов и больше никогда туда не звонил. Верочка, после этого, как-то быстро и  незаметно исчезла с кинематографического небосклона, а её фамилия  пропала даже из СМИ.
У меня  тогда  была очень насыщенная жизнь, учёба и карьерная  служба, поэтому  времени  стенать и горевать, совсем не было. Пережил я это всё, хоть очень и очень мучительно.  А потом, постепенно, всё стало уходить. Мысли, воспоминания и… чувства. Навсегда. И вроде бы внешне ничего не изменилось, но какая-то  внутренняя пустота, проникающая в мысли и повседневную жизнь, у меня  появилась.  Зато  в моей  душе навсегда остался неизгладимый «след  счастья»  от той любви, которая у нас с Верочкой точно  была, но рухнула от слишком тяжёлого груза  условностей, обязательств и обстоятельств…   Несколько  лет  назад (думаю, уже лет десять как!), получаю в одной из социальных сетей письмо. Незнакомая женщина по имени Вера осторожно спрашивает, не я ли пел  ей почти тридцать лет назад  в Харькове песню Визбора «Милая моя, солнышко лесное…».
Не сразу понял, кто это мне пишет, подумав ещё при этом,  как много, всё-таки, в сетях «зависает» неадекватных людей!  Но! Потом, внимательней присмотревшись к фото  аватарки,  догадался, что это «моя»  Вера, хотя фамилия у неё сегодня  другая, по  последнему мужу. Она  искренне и чрезвычайно обрадовалась  тому, что нашла меня. Помню, я тогда даже невольно поёжился от всплеска её бьющих через край эмоций.  Верочка дословно  написала мне  буквально следующее: «Боренька! Мальчик ты мой минский! Неужели это ты? Живой!»  Жить  мне после этого  её письма очень и очень захотелось  долго и счастливо! Мы стали с ней переписываться  и Вера рассказала, что тогда,  тридцать лет  назад, она   всё-таки, встретила «мужчину своей жизни» - «заоблачно» высокопоставленного и  непотопляемого чиновника. Он был значительно старше её, хорошо устроен и уже обеспечен «на всю оставшуюся  жизнь». Верочку любил без памяти.  Она ему родила сына и дочь, навсегда, при этом,  уйдя из театра и кино. Несколько лет назад  назад его не стало, онкология, он умер у неё на руках. Часто и много общаемся сегодня с Верой,  переписываясь в сетях, но ни разу не  встретились и ничего из того, что у нас с ней  было никогда не вспоминаем и не обсуждаем. Было… и прошло! Ведь у нас у каждого сегодня своя жизнь.  А ведь могла бы  быть и общая…

Сегодня в рубрике "Из неопубликованного" воспоминания выпускника 25-й роты 80 г.в. Андрея Лукьяненко (ЛАЮ), безвременно ушедшего от нас много лет назад в результате автокатастрофы. 
Этот рассказ Андрея не попал в число его замечательных воспоминаний в книге "ДВВАИУ ЕСТЬ!".
Светлая память Андрею... 

К вопросу спорта. У нас была очень спортивная рота и виновником этого был наш незабвенный курсовой Мамед - Богоуддин Абдуллаевич Магомедов. На первом курсе, чуть что не так - в дверном проёме появляется зловещая тень (точь в точь как на бутылке Наполеона) в помятой фуре (при любой возможности каждый курсант считал своим долгом и почётной обязанностью сесть на неё) и: "Рёта - 45 сыкунд - поддём, пробежка 3 км." Не в последнюю очередь благодаря этим кроссам мы выродили кучу спортсменов: Желябовского, Акулёнка, Павлова и др. Бегом не занимался один только наш ветеран-каптёр Вася Иванчиков, однако и он показывал выдающиеся результаты по гирям и метанию лома в своего помощника Зуба, когда был сердит.
Однажды в роту наведался на время физзарядки то ли Хабаров, то ли Сайткулов, не помню точно, но репрессии прокатились по всему училищу, заставили в приказном порядке всех офицеров выбегать с утра с ротами. К нам прислали курсовым молодого лейтёху с полка, длинного и нескладного как волчья песня, но в мичманке и с апломбом. Набрал он нас человек тридцать с трудом и встал рядом и легкомысленно скомандовал - бегом, ну наши рванули так, что на месте остался только он, слышу только где-то далеко: первая шергенга - накаа....... Куда там с такими орлами - через 200 метров перекур и все разошлись по своим делам.
Был у нас Миша Ломовцев, пролётом из лётчиков, очень любил крутить всякую хрень на турнике, а у меня к подъёмам и всяким переворотам была паталогическая ненависть - за всю службу ни разу так и не сделал, хотя все остальное, включая выход силой - элементарно. Вот крутит он, крутит, а я смолю "Приму" и подначиваю: вот так -перехвати, руку туда, ногу сюда, дождался удобного момента и посоветовал отпустить обе руки (ноги тоже был свободны) Полет был потрясающий и эффектный - я сделал от него круга три по валу, пока он устал и успокоился.
Мамед был очень яркой фигурой - за первый курс практически он рулил у нас в роте, подполковник Сологубов не в счёт, он то болел, то был на рыбалке, раз в неделю нагрянет в роту, напугает всех и не видно долго.
Богоутдин был из сверхсрочников, русский учил по ходу нашего обучения, перлы были потрясающие:
Близнецам Захаровым, прикинувшимися из-за худобы на физзарядке одеялами: "Захарови - поддём - обе"
Лехе Шпинею: "Шпинеа, где бил, куда ходыл?" "В санчасти, тов. ст. л-т." "Мэне не интересует, где бил и куда ходыл, в санчасть ви ходыте потому, что неподшит подворотничок.
Очень он хотел стать нач. курса вместо Сологубова, но все делал как-то по-прапорски, не думая.
В июле был день рождения Юрки Ткача, если память не изменяет - 28 участников (при роте менее 80 человек), найдено 35 пустых бутылк от водки и ликёра. Сдал всех Мамеду старшина Мусалимов, который не нашёл ничего умнее, как оставить недопитую бутылку "Моки" на столе в канцелярии.
Мамед, в свою очередь, побежал докладывать, вскрыл - поощрите, поощрили - Мамеду строгач, одного на губу, куча нарядов народу, а старшину отчислили.
Вообще у нас было уникальное подразделение - отчислили каждого третьего, зато, в основном, остались те, кто действительно хотел, невзирая на то, как и для чего он попал в училище, служить в авиации, что жизнь и показала. 

Продолжение воспоминаний от Андрея Лукьяненко

КОМАНДИРЫ
С взводными (курсовыми) нам в принципе везло, даже пресловутый Мамед научил как многие вещи делать никогда не надо, за что ему поклон как от бывшего командира .
Вспомнися другой взводник - Батрак, прозвание сиё он получил от пугающей простоты - на второй день службы у нас на сампо, проверив наличие подчинённых (точнее отсутствие оных, дело было на 4 курсе) уже через 10 минут после начала беседы начал живоописывать свою интимную жизнь.
Каждое утро в общаге на пятом курсе начиналось с его криков "Что лежишь? Что спишь? итд." Это сильно доставало. Боролись с ним разными способами - Шура Монастырский, например, как-то с утра, только увидев его в дверном проёме комнаты, раскрывшего рот для традиционного вопроса сразу ввёл Батрака в ступор вопросом "Что стоишь?"
Наша гвардейская комната под руководством неутомимого Куцыка придумала следующее:
Если кто помнит была у группы "Спейс" песня под названием "Deliberance" так вот- на двухдорожечном магнитофоне "Снежеть" Юры Свирского с качеством воспроизведения класса швейной машинки это слово звучало по -русски тягуче, неоднократно повторяясь как "пииидорас".
И каждое утро, только заслышав в общаге первое "Что спишь?" сразу врубался магнитофон с вечера настроенный на эту песню. Батрак выдержал только неделю, пришел к нам на попятный - ребята ставьте пожалуйста что-нибудь другое, да и орать стал реже.У упомянутого Батрака с чувством юмора было всё в порядке - раз он поиздевался над нами изрядно.
Получая от родителей ежемесячную субсидию в 5 рублей (больше принципиально не высылали. зная мои таланты) и имея 15.80 курсантских, как-то раз сидел я в общаге. Это было в день вечерних (с 16-00 до 24-00) увольнений, в четверг кажется, по причине какой не помню, то ли с наряда сменился, то ли ещё что. Естественно предложение попить пивка на халяву, исходящее от друга - спонсора Мышко Дмитрыва было принято с энтузиазмом. За мной оставался пустяк - слетать в Железку за пятёркой пива. За час с небольшим я с этим справился. Закусь организовал Мышко - приволок жареную рыбку из столовой.
В момент, когда был уже налит последний стакан и шла неторопливая благодушная беседа о житье-бытье принесла нелёгкая в общагу Батрака. Конечно первый вопрос: Что пьем? И бодрый ответ - чаёк! Тем не менее в комнате уже разлилось пивное благоухание... Батрак повёл носом и ухмыльнулся - а почему без сахара? Пришлось положить.... Мышко с испугу (он был малозалётный, без привычки) даже положил два. А почему не размешивая? Размешали. Потягиваем. Не холодный? Кипятка бы подлили... Мы дружно взвыли - НЕТ! и ТАК ХОРОШО!Хмыкая ушёл, ужасно довольный собой ...
Ещё случай. Отводил или забирал он кого-то из наших с гауптвахты и комендант делает ему замечание по форме одежды, на что тот отвечает - мне и так хорошо, комендант в ответ - посажу на гауптвахту, тот отвечает - сажай, мне чистое бельё положено.Немая сцена - комендант в прострации, подходит трамвай и Батрак с курсантом уезжают. 

НЕМНОГО О МЕТОДИКЕ
Преподавал у нас системы управления и динамику наведения ракет Зельдес Эдуард Натанович, предмет - море формул, в котором можно утонуть безвозвратно.
Так что он удумал: примерно за месяц объявил, что у него на экзамене никто не спишет, а это - надо было знать наш контингент, прямой вызов! Принялись мы констролить шпоры всех форматов, калибров и модификаций. Лично извёл три набора шариковых ручек по 35 коп на самые сложные вопросы. Письмо иголкой по ручке - работа филигранная, по ходу всё и выучил, тоже и с остальными "середняками".
В итоге наша рота сдала сложный экзамен вполне прилично. Вот что может грамотный и предприимчивый методист сделать, используя резервы зрительно-механической памяти курсантов!
Ещё о шпорах: не помню какой предмет, но тоже полный математики, взялись у нас писать шестеро друзей: два отличника, два хорошиста ну и ещё два.
В итоге: попадается шпора написанная отличником представителю последней категории, он списывает страницу, другую, оборот и в конце формула на две строчки и приписка - дальше дело техники - сам выведешь!

Царствия Небесного Андрею! Наш человек… Рука не поворачивается писать, но, - был…

 «Снова замерло всё до рассвета —Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь».
Это у Исаковского, и у Матусовского почти так же:
«Всё здесь замерло до утра…»
Уже утро, братья! 😊
Просыпаемся, пишем, активничаем!      

                ЧУЧХЕ

В  636ом  Краматорском истребительном  авиационном полку, в период моей службы там, был один эпохальный  аврал века. Летом, в процессе интенсивных учебных полётов, вдруг обнаружились забоины на лопатках первой  и второй ступеней сразу на нескольких авиадвигателях. Двигатели заменили в ТЭЧ полка, а тут сразу же ещё парочку  с такими же проблемами подоспело! Передовая,  полковая инженерная мысль «в муках» выполнила  «мозговую аналитическую атаку» и вынесла вердикт – швы между бетонными плитами взлётно-посадочной полосы и рулёжных дорожек залиты некондиционным для местных климатических условий битумом. Он при летней жаре очень сильно, (значительно больше нормы) плавился, а пневматик переднего колеса  самолёта наматывал  и бросал  эту липкую субстанцию вместе с кусочками   бетона  от плит в воздухозаборники двигателей. Аэродром закрывают на авральный ремонт и мы, «всем миром», технари и пилоты, со штыковыми лопатами наперевес, выходим на полосу срезать все до одного битумные швы. День режем, второй, третий...  Удовольствие, при жаре в сорок градусов,  не из самых приятных! Прилетает АН-26ой  с начальником авиации Киевской отдельной армии ПВО генерал - майором В. Прошу меня простить великодушно, но тот ещё был опереточный персонаж, доложу я вам. Генералы ведь часто бывают поразительными образцами   задержки в развитии. Кто из нас в пять лет не мечтал быть генералом?  Может кто-то из Вас возмутится и скажет, что, мол, нельзя так о генералах. Непатриотично! Хорошо, отвечу я им - он был хорошим опереточным персонажем. Ведь даже в самых жёстких порнофильмах есть актёры, которые играют там положительных   и хороших героев?! Вот это как раз про нашего генерала В.  И ещё из очень положительного о нём — а ведь когда-то он был самым  перспективным и подающим надежды в полку капитаном…Снизошёл этот наш небожитель-мессия в лампасах и до нас, техноты. Подходит ко мне и говорит: 
  «Не так! Дай!»
Забирает лопату, делает одно отягощённое хроническим геморроем телодвижение и говорит: «Понятно?» 
 Ясен пень, понятно, когда генерал тебе личным примером показывает!  «Запоминай и учись!» - добавляет генерал  и возвращается на свой Олимп.  Я при этом  вспомнил, как очень-очень  давно, читал  про такой похожий случай в журнале «КОРЕЯ». Вроде солидное северокорейское государственное издание было, а читалось веселей сатирического журнала «КРОКОДИЛ».  Именно там, в  рассказе про войну Севера и Юга Кореи, великий отец идеологии чучхе  вождь Ким Ир Сен подошёл во время боя к нерадивому, плохостреляющему пулемётчику и сказал ему: «ДАЙ-КА МНЕ СТРЕЛЯТЬ ИЗ ПУЛЕМЁТА!» (Полностью соблюдена орфография оригинала). 
Выстрелил великий корейский кормчий одной очередью и сразу же победил абсолютно всех врагов. Наверное, для того  чтобы победить  в любой ситуации и обстановке, проще всего взять  и «стрельнуть»  очередью из пулемёта?  Потом он спросил у «двоечника» – пулемётчика: «Теперь понятно?» 
Тот сразу  всё понял и навсегда стал самым лучшим в армии стрелком!
 Вот так и со мной тогда было…Упорство глупой убеждённости - воистину  громадная и великая  сила!

Майор в отставке Магомедов Б.А. в настоящее время является председателем Совета ветеранов Гергебильского района Республики Дагестан.