ВО ВСЕХ СВОИХ СНАХ

 Вечер танцев тогда, у нас с Госей,  удался  на славу. Много ли подростку  надо (а мы оба, по сути, были ещё «горькими» детьми), чтобы  изобразить  и почувствовать себя на какое-то  время  взрослым? Это потом, повзрослев,  всё время мучительно хочется  хоть на миг вернуться в детство, но в юности мы «бежим впереди паровоза» и «ни разу», при этом, не оглядываемся. 
Домой  с танцев мы вдвоём возвращались через лес. Было достаточно темно и хотя в народе говорят, что «темнота друг молодёжи», но  Малгося, слегка напряглась и доверчиво взяла мою руку своей  тёплой ладошкой. И, как оказалось, нам  было чего опасаться.  У кинотеатра «Веверайте» («Белочка». литовск. Спорное, конечно, название) к нам из темноты  вышли  два  здоровенных, взрослых парня и по-литовски угрожающе  произнесли мне: «Пагаутас, каунече?»  (Попался, каунасский?).  
У меня, при этом, сразу же случился  «нежданчик»  и предательски  отняло речь. Я попытался, было, изобразить глухонемого, как Никулин в «Бриллиантовой  руке», и даже что-то промычал, но Малгося мгновенно взяла инициативу и «разрулила»  ситуацию, громко прокричав: «ЧЕго хцече, бандичи?» (буквально «Чего надо, уроды?»). Романтики с «большой дороги» слегка опешили и ретировались произнеся что-то типа: «Щита лянкай буво ищкуря кэйп русай». Мой  вариант  перевода – ПОНАЕХАЛИ  тут! Ну, а  буквальный  перевод  с литовского – Этих поляков  развелось, как русских!  Сказали и снова ушли в темноту ждать своего обидчика из Каунаса. Это маленькое происшествие ощутимо испугало нас с Госькой, но так же ощутимо сразу сблизило и сплотило. Малгожата  после этого   взяла меня «под руку» и, тесно ко мне прижавшись  «повисла» на ней. Я захотел её «улыбнуть», снять возникшее напряжение, поэтому  рассказал  анекдот  из «похожего ряда», а она, на удивление, сразу «въехала» в  мою «шутку юмора».  Хотя анекдот я ей  рассказал по-русски, о том, как у мужика в тёмной подворотне попросили дать закурить, а он со словами «Когда вы уже, блиать, накуритесь?»  отдал  хулиганам и свои часы, и кошелёк, и меховую шапку. Гося ни разу не переспросила «А цо то ест?» (А что это значит?)  и смеялась так, как будто слушала это на своём родном польском. Помните как в «Особенностях национальной охоты»  лесничий  Кузьмич с финном  Райво  разговаривали  на русско-финском  и абсолютно всё понимали. Вот так и мы с Госькой  в тот вечер, наверное,  стали понимать друг друга  сердцем…   У своей  калитки моя «паненка» шепнула мне «На рАзе» (Пока!), заметно стесняясь чмокнула в щёку, и, засмеявшись убежала в дом. 
 Говорят, что первая любовь это интерес подростков друг к другу, вызывающий  влюблённость, привязанность  и (если повезёт)  нежные чувства на всю жизнь. Мы не можем жить без любви. С самого рождения и до смерти почти  всегда  пребываем в её поиске, или счастливо живём в ней – тут уж, кому как! Чем старше и опытнее человек, тем аккуратнее и взвешеннее он подходит к этому состоянию и явлению. «Набивая шишки» в любви, взрослый человек вместе с ними приобретает ещё и опыт, понимая, что допустимо, а что нет. А вот у подростка, только-только  окунувшегося  в этот удивительный  мир, всё происходит в несколько раз сильнее, ярче и эмоциональней, чем у взрослых. Потому что он о любви  ничего не знает, но очень стремится – УЗНАТЬ, ПОНЯТЬ, ПОПРОБОВАТЬ  и  ПОЧУВСТВОВАТЬ  это всё на себе. Почувствовать всеми клеточками кожи, чтобы  потом  всей своей душой ощутить восхитительное  волшебство и боль любви.  Моя любовь к Малгосе  началась именно с того нашего вечера танцев, забавного недоразумения у кинотеатра  и первого поцелуя «в щёчку»…
 
 

     ВО ВСЕХ СВОИХ СНАХ


 Наверное, нет ничего в жизни романтичнее начала первой любви? Когда ты бездумно и без всякого сожаления буквально растворяешься в человеке, подсознательно его изучая, и чувствуя, при этом, почти как себя. Когда ловишь каждый  его взгляд, движение и влюбляешься во все самые-самые  незначительные мелочи – изумрудные, очень редкого цвета глаза, ямочки на щеках, которые называют  «поцелуи ангела» и нежные завитки волос на висках. До дрожи помню до сих пор все эти «мелочи», предметы своей первой любви, хотя прошло уже ровно пятьдесят лет. Думаю, что Госька тоже, наверное, «полюбляла» такие же мои отличительные мелочи, хоть мы с ней это ни разу и не обсуждали. Скорее всего  из-за моего бедного, польского словарного запаса.  Большим «плюсом» такого нежного зарождения чувств было то, что у нас с Малгосей сразу не «случилось» шоковой «любви с первого взгляда», и мы, всё-таки, несколько дней присматривались  друг к другу, анализируя на подсознании всё.
 Прошло несколько дней. Лавинообразного развития чувств, после первого робкого поцелуя, слава Богу, у нас с Госей не произошло. Мы, по-прежнему, присматривались и анализировали. Такие вот у нас с ней были осторожные ангелы-хранители – никак не могли между собой договориться. 
Из Вильнюсского аэропорта, наконец, пришло извещение о прибытии моего утерянного и, наконец, найденного багажа, и я собрался за ним поехать. Взрослая жизнь, во всех её проявлениях, «навалилась» на меня не только в виде перманентно возникшей любви, но и в необходимости решать и такие вот бытовые вопросы, а не просить бабушку и деда помочь мне, в их почтенном возрасте. Гося вызвалась поехать со мной.  Особых проблем, при этом, возникнуть не должно было и тётка (а Госька гостила в Литве без родителей) отпустила её  без вопросов. Кстати, с того самого «вечера танцев» рецидивов «поцелуя в щёчку» у нас с Малгожатой больше не было. Видимо в «небесной канцелярии» очень добросовестно думали о том, как обустроить нашу только-только разгорающуюся любовь без  досадных «косяков». Предохраняли нас, наверное? И мы предохранялись, получается? Забрав в аэропорту мои найденные вещи, мы немного «послонялись по Вильно (польско-белорусское),  перекусили в какой-то кафешке и «уставшие, но довольные»  вернулись в ДрускЕники. Я был абсолютно счастлив, потому что, наконец, отпала необходимость ежедневной вечерней стирки единственного комплекта белья и «шкарпеток» (носков). А самое главное в чемодане приехали мои фирменные джинсы «LEE» (особый предмет моих «понтов» и гордости), с помощью которых я надеялся утвердить и «возвести в квадрат» зарождающееся, робкое чувство Госи ко мне. Я, конечно же, слегка ёрничаю, но вспомните себя в юности? Ведь тогда, в нашей соц. показухе было и такое!
 Тем вечером  наш настоящий «поцелуй»  случился…  Но, состоялся он вовсе не благодаря моему крутому «прикиду», а, скорее, вопреки. Гося даже  не обратила внимания на мои «фирменные штаны», потому что у них в Польше их уже все носили «сплошь и рядом». Она неожиданно крепко поцеловала меня за то, что я правильно назвал песню «Криденсов», звучавшую из чьего-то радиоприёмника. Типа, за глубокое знание классики популярной музыки.     А вот мои  «джины» она прокомментировала чуть позже, обратив, наконец, внимание на мой «вЫгляд» (внешний вид) и  восхищённо  сказав «Але яки файный фацет естэм»  (какой же ты классный парень!). И я «поплыл»…
Тот наш первый, настоящий поцелуй, конечно же, был абсолютно далёк «от совершенства», она тогда  просто прижалась своими  плотно сжатыми губами к моим и всё. А как по-другому?  Информационный голод и дефицит! Самый откровенный фильм того времени - «Мужчина и женщина» я украдкой смотрел в доме офицеров, спрятавшись в зале за тяжёлую штору из бархата, поэтому многое в интимных действиях Жана Трентиньяна и Николь Дрейфус (Анук Эме), к сожалению, вообще  не разглядел, а значит не понял и ничему  не научился. Малгося тоже была в этом абсолютно такая же «непродвинутая» - строгое католическое воспитание и, почти как у меня дома, – «арбайтн унд  дисциплинен» плюс учёба в школе.  Но даже от того нашего платонического поцелуя проскочила искра и «процесс (горения?) пошёл», как любил говорить Горбачёв. Только у него это было про «зашатавшуюся эпоху» и  «начало конца комедии».
 Моя бабушка и её подруга пани Мозолевская (тётка Малгоси) эту вспыхнувшую искру проглядели, и мы с Госькой продолжали развивать и укреплять наши разгоравщиеся чувства. Моя «паненка» к месту  вспомнила, как подруга её учила целоваться по-взрослому (с языком).  Мы тут же это попробовали  и  обоим очень понравилось. Самое интересное, что нам  с Госькой, с детской непосредственностью, казалось, что  ничего запретного, а тем более стыдного, в этих  поцелуях не было. Поэтому мы, гуляя в обнимку (я обнимал её за талию, или плечо) могли остановиться посреди улицы и поцеловаться. Инициировала это всегда Гося. Как в том старом анекдоте, помните? Парень с девушкой целуются на лавочке, а  рядом  дед читает газету. Девушка просит поцеловать ей носик, потому что тот заболел. После поцелуя говорит, что всё сразу прошло. Потом просит поцеловать больной глазик, Тоже прошло! Потом губы! Дед не выдерживает и спрашивает, «не лечит ли парень геморрой»? Мы с Госей  «лечили» друг другу  только губы и языки! Друскининкай маленький город, поэтому эта наша повышенная любовная (лечебная?) активность скоро была всеми замечена, сурово осуждена высокоморальной городской общественностью и многократно  «заложена с потрохами»  моей бабушке и пани  Мозолевской.

      ВО ВСЕХ СВОИХ СНАХ

Когда доброжелатели добросовестно «настучали» бабушке и  пани Стасе о нас с Госькой в очередной раз, наши взрослые слегка призадумались и, на всякий случай, провели с нами профилактические беседы. Моя бабушка была для того времени достаточно либеральных взглядов, поэтому на обращение  возмущённой ортодоксальной общественности по поводу моей «сексуальной распущенности» она просто и доходчиво сказала мне: «Болек! Нават не мЫсли, одетне яя!». (Даже не вздумай! Отрежут яйца!) 
А вот тётка Малгожаты сама была примерно из таких же непримиримых католических ортодоксов. Поэтому она даже в мыслях не могла допустить, чтобы её  маленькая Гося, практически ещё ребёнок, увезла бы «в подоле»  из Друскеник радикальное усложнение семейной ситуации во всей ясновельможной династии панов Мозолевских. Повторюсь, что Малгося  мне  рассказывала, о том как строго  воспитывали её родители.  В их семье  доминировали такие ценности как пунктуальность, трудолюбие, хозяйственность, экономность (более  известная всем как польская «прижимистость»). Но наряду с этим у них было много  «вчерашнего», а то и «позавчерашнего»  из католическо-викторианского. А именно того, что основывается  на строгом кодексе поведения, нетерпимости  к  нарушениям  и любым преступлениям морали. Поэтому в их семье практиковались  порой очень сильные, иногда ханжеские сексуальные ограничения  и даже соблюдение неискренней этики в некоторых вопросах. Её мама, например, даже слово «беременная» из соображений морали не произносила. Потому как, помилуйте, это же крайне неприлично! Даже если ты беременная от собственного мужа. 
 - О, Езус! Розмавять о тым неможливо! 
(Господи! Даже говорить об этом нельзя!). 
А уж если это из разряда  прелюбодейства? 
 - О, Матка Боска Ченстаховска! 
(Обращение к чудотворной  Матери Божьей из Ченстахова)
 - Уратуй мне од тэго!
(Спаси меня от этого).
Разговор тётки с Госей был ещё конкретней и предметней чем бабушкин  со мной. Всех его деталей я, конечно же, не знал, но уверен, что «охмуряла» пани Стася  Гоську «почище» чем ксендзы Кушаковский и Алоизий Морошек  Адама Козлевича  в «Золотом телёнке». Со всеми  выкладками из писания и набожными восклицаниями:
«Малгожата! Опоментайсе! Чы свышишь ты глос ойца небесного?»
(Опомнись и услышь голос нашего небесного отца!) 
Малгося, как и я, была верующим человеком, но к призывам тёти отнеслась скептически, потому, как своими глазами не раз наблюдала, как пани Стася  набожно крестится, не вынимая сигареты изо рта.
Да и ксендзов Госька  не очень жаловала. Говорила, что они «посредники»  и только мешают ей говорить с Богом. Я, как она (и мой кумир Остап Ибрагимович Бендер) тоже всегда именно так считал и одинаково отрицательно отношусь ко всем служителям культа, которые зачастую для достижения своих целей под песнопения и орган с фисгармонией  «включают» фальшивое благочестие. Будь то раввин, далайлама, поп и муэдзин с шаманом. Прости меня, Господи! 
В общем, не услышали мы с Малгосей бабушку и пани Стасю с «ойцем небесным» и продолжили целоваться. Причём всё изощрённей и изощрённей. Госька один раз от всей души поставила мне «засос» на шее, сказав, что вот так сильно она «кОха мне» (любит меня). Помню я ещё тогда пудрил следы от  её «поцалунка» дня три! 
Но, несмотря на то, что целовались мы с Госей ежедневно и  даже  «взасос  и с прикусом», наша  нежная и слегка уже «недетская» любовь пока исключала романтическую и сексуальную составляющие. 
Ни я, ни Малгося не стремились  сделать наши отношения более многогранными. Мы ещё  ценили (любили?) друг в друге личность и хотели только нежной дружбы (правда, с откровенными поцелуями). Но в жизни так не бывает, потому что  по-настоящему дружить с женщиной ни одному нормальному мужчине ещё  не удавалось. Слишкам уж эта дружба уменьшается с наступлением ночи! А дружат с ними или полные придурки, или пассивные гомосеки. Увы! Поэтому, наверное, я тогда уже  начинал временами испытывать к своей любимой «паненке» небольшое мужское желание-вожделение. О природе которого пока только догадывался. Как потом выяснилось, она тоже имела такое же желание и догадывалась о его корнях. Но, не буду забегать вперёд. Расскажу всё последовательно… 
Наши родственники продолжали слушать «доброжелателей» и, при случае, негласно присматривать за мной и Малгосей. А случаев этих, по-прежнему, было «вагон и маленькая тележка». Дело то молодое!  Как-то, в очередной раз, прощаясь вечером у калитки я «покрыл» свою малышку под метр восемьдесят ростом, долгим, роденовским поцелуем, а её тётка «засекла» это в окно. На следующий день нам  обоим ужесточили санкции и, в категоричной форме, полностью запретили общаться. Малгося теперь выходила в город только в сопровождении или тётки, или своих двоюродных братьев Тадеуша и Ольгерта. «Маразм крепчал»!  Причём конкретно! Но и в этой, казалось бы безвыходной ситуации, мы нашли выход. Наши дома, почти вплотную примыкали друг к другу стенами. Строились они ещё до второй мировой войны, поэтому строительные нормы и правила противопожарной безопасности были соблюдены «на глаз», в нужную хозяевам сторону. Окна на стенках и у Мозолевских, и у нас, Дедулко (именно так нас называли в городе, а бабушка вообще была «пани Дедулкова») были из ванной и совмещённого туалета. Наши «предки» даже шутили и говорили, что знают, кто, когда пошёл в туалет. Слишком всё было хорошо слышно. Пытчивый, женский  Малгоськин ум придумал переговариваться со мной через форточку своего туалета. Мы громко перешёптывались, разговаривая,  объясняясь в любви и думая, как нам быть (жить?) дальше. И снова «пальма первенства» была у Госи. Она придумала выйти в город с Ленкой Лукашевич, которая была чуть старше нас, но тоже «своя в доску» подруга. Тётка подвоха не заподозрила и со строгими инструкциями  отпустила их погулять вдвоём. Тем более, что все остальные штатные Малгосины сопровождающие на тот момент были заняты. Я, зная их маршрут, перехватил девчонок «на дальних подступах» и мы с Госькой отпустили Лену по её делам до определённого времени. А сами, «выше крыши»  счастливые, «рванули» на пляж и выпросили у матроса-спасателя  соседа Альфони Тышко «лодцу» (лодку)  покататься по Неману…

Надо отметить растущее мастерство автора, Бориса Дедолко! Если кто-то не согласен, пусть напишет страниц пять художественного текста.....
С рассказом Бориса, есть параллель, Владимир Богомолов, "Зося"
skazki.rustih.ru/vladimir-bogomolov-zosya/3/

Там замечательная концовка:
Мотор заработал сильнее, но машина не успела тронуться, как неожиданно Зося с напряженным испуганным лицом — в глазах у нее стояли слезы! — вдруг обхватила меня руками за голову и с силой поцеловала в губы…Я пришел в себя, когда мы уже выехали за околицу… До того дня меня еще не целовала ни одна женщина, разумеется, кроме матери и бабушки.

А на обороте крупными корявыми буквами, размашисто, видимо, второпях было написано: «Ja cie kocham, a ty spisz!..»* [* Я тебя люблю, а ты спишь!.. (польск.).]

www.yandex.ru/video/preview/4002193999046333700
 

Maikl, спасибо за добрые слова о моём скромном «творчестве»! Обязуюсь и впредь, и вообще - всегда!😊Рассказ Богомолова не читал, но прекрасно помню замечательный фильм с Юрием Каморным и Полой Раксой. Очень и очень душевно!
У меня тоже всё закончилось хорошо и очень… неожиданно! Завтра продолжу!🤝
 

Продолжаю! Интрига будет ещё та!

        ВО ВСЕХ СВОИХ СНАХ
 
 Чуден  Днепр при тихой погоде, и не только Днепр, но и река моего детства -«батька Нёман». Он тоже вольно и плавно мчит свои полные воды сквозь леса и поля, только переносит  их  в суровую, седую  варяжскую Балтику. Помните, конечно же, песню про эту реку из нашего детского  творчества? 
«Неман ди…, Неман ди…, Неман  дивная  река!» 
Да, это  именно про него такая величавая  песня, про наш русско-белорусский, литовско-польский  Неман – Нёман – Нямунас – Ниемен, который, как поётся в другой песне, «до сих пор помнит ворожью  кровь».
Альфоня Тышко, давший нам лодку покататься по Неману, конечно же, знал про  рухнувшую  гармонию  в отношениях соседей  от нескромного подросткового любовного романа, который мы с Госей «замутили». На словах он  поддерживал  нашу с ней сторону, но особо, правда, это никому  не афишировал.  
В моём любимом Друскининкае, недалеко от городского пляжа, буквально посреди течения Немана, есть удивительный остров с немного вычурным названием – «Мяйлес сала» (Остров Любви, в переводе с литовского). 
 В середине прошлого  века (как раз в то время о котором я пишу) это было очень популярное место для встреч и отдыха, как среди местной молодёжи, так и отдыхающих. Говорили, что курортные  романы, на этом острове  случались  с завидной  регулярностью  почти ежедневно. И природа там шептала о любви, и отдых на курорте, наверное, обязывал получить  сексуальный «зачёт», да и гормон у всех участвующих сторон играл, конечно же. А ещё этот романтический остров  был негласно  популярен у местных вуайеристов,  с «горящими» глазами  подглядывающих  за происходящими там интимными процессами.  Для них ведь  «предвкушение всегда  приятней, чем само вкушение». Думаю, что наблюдать, наверное, вот за такими «страдальцами»  было  бы ещё интереснее и  прикольнее , чем за парочками занимающимися сексом. Почти как в том старом классическом анекдоте: 
«Ценник в публичном доме:
 Секс-100 рублей;
 Наблюдение за сексом-200 рублей;
 Наблюдение за наблюдающим-300 рублей.»
Сегодня, я бы ещё к этому добавил:
 «Видеоъёмка наблюдающего за наблюдающим – 5000 рублей.» 
Мы с Госькой, катаясь  на лодке,  приплыли  к этому овеянному романтикой острову. Начавшийся было дождик разогнал  и купавшихся  отдыхающих, и влюблённые парочки  и, даже эротоманов-вуайеристов, тайно находившихся  там, в полной «готовности». 
Нам с моей любимой «паненкой» дождь был нипочём, мы думали совсем о другом, да и густые заросли  ивняка на острове  надёжно защищали от «разверзшихся  хлябей небесных».  Думаю, что если бы на нас тогда даже пошёл град со снегом и  начался «всемирный потоп», мы, всё равно не полезли бы спасаться в «Ноев ковчег», а остались вдвоём  на нашем «острове любви». Привязав лодку,  мы, соскучившись  по поцелуям  и «непадецки»  истосковавшись  по другим проявлениям  нашей нежной дружбы, набросились  друг на друга  и стали  жадно, почти  неистово целоваться. Моя  Госька, от переполнивших  её   чувств,  просто вцепилась в меня губами, и аж  покусывая, целовала слегка постанывая. Сегодня, по прошествии пятидесяти   лет, я, имея некоторый жизненный опыт, точно знаю, что из Малгоси   получилась бы и хорошая жена, и потрясающая любовница, и верная подруга! Потому что она уже тогда, не по годам, умела почти всё это совмещать. Я, ниже, обязательно расскажу на чём зиждется эта моя твёрдая уверенность.