Вот начало ветки наших воспоминаний о курсантской жизни :
dvvaiu.net.ru/arhiv/forum/6-nasha-shkola...6-delo-bylo-v-dvvaiu

Если модераторы сочтут заглавие несколько фривольным (а они таки сочли!), они могут использовать свое законное право и жесткой рукой цензора внести свою правку. Однако автор убежден, что именно это название (которое ты, дорогой читатель , уже никогда не увидишь в первозданном виде!), как нельзя более соответствует нижеприведенной истории.
Впрочем, дорогой читатель, суди сам.


Время безжалостно стирает из нашей памяти события... размывает лица...
Очищая оперативную память, удаляет детали и подробности, оставшиеся в далеком прошлом...

Но вот поговоришь со старым добрым товарищем за рюмкой чая; нежданно-негаданно встретишь в городе бывшего сослуживца; пообщаешься по скайпу с однокашником -
и дорогое тебе прошлое, как по волшебству, вновь наполнится яркими подробностями и заиграет живыми ассоциациями...

Нельзя сказать, чтобы я забыл эту историю из своих курсантских времен. (Это исключается хотя бы одиозным характером самой истории.)
Но после вчерашнего разговора с Мишей Паршиковым, моим однокашником по 15 роте, сухая канва сюжета истории наполнилась новыми (для меня!) моментами, расцветилась яркими красками, приобрела вес и объем -
короче, Миша в полноправном соавторстве!

Итак, место и время истории известны совершенно точно – дело было в казарме 15 роты, в новогоднюю ночь с 1979-го на знаменательный олимпийский 1980-й. Родные нам константиновские казармы, они же казармы первого факультета…
С одной стороны казарменных стен от нас, уже зрелых третьекурсников, Новый год встречают наши старшие братья, еще более зрелые 13-я и 14-я роты.
В крыле возле Западного КПП – совсем уже небожители, выпускные 11-я и 12-я. (Что происходило в тех чертогах, могу только догадываться, но судя по тому, что писал когда-то ДЕД – им было нескучно.)

Гораздо спокойней было с другой стороны от наших кубриков, где располагались младшенькие – фоменковская 18-я рота.
И совсем уже тихо и мирно, я бы сказал, по-домашнему, было под нами, на первом этаже, где крайних выпускников по среднему, 3-ю роту, сменили птенцы-первокурсники – 19 рота под предводительством подполковника Бисюкова.
Такова диспозиция.

Накануне мы с другом Фелом выписались из санчасти.
Нет-нет, никакие хвори нас не одолели! - напротив, всю неделю пребывания на больничных койках мы чувствовали себя прекрасно, отсыпаясь вволю, почитывая Джерома К. Джерома и отдыхая от казарменной жизни.
Эти рождественские каникулы в тихой медицинской гавани нам устроил Фел, используя связи своей матушки в медицинских кругах училища.

И каникулы удались. Все вышеперечисленные нехитрые курсантские радости с лихвой компенсировали некоторые неудобства пребывания в санчасти, в виде приема лечебных процедур, в том числе и внутримышечных инъекций общеукрепляющего действия – ведь известно, что хорошей медсестре даже попа радуется!

Более того – наши планы простирались и далее: присутствие в штате лечебного учреждения милых созданий в белых халатиках вдохновило нас на желание непременно встретить Новый год в этих же гостеприимных стенах.

Увы – этим сластолюбивым планам не суждено было сбыться. Нас постигла печальная участь небезызвестного персонажа из «Золотого теленка», ушлого бухгалтера Берлаги. Как известно, этот самый Берлага, изображая сумасшедшего, решил спрятаться от чистки штатов в психушке. Но был изобличен профессором психиатрии и с позором изгнан из этого почтенного лечебного заведения.

В отличие от бедолаги Берлаги, в нашем случае обошлось без грозного профессора и позора, а просто наш лимит отдыха был исчерпан (все хорошее когда-то заканчивается!), и аккурат 31-го декабря мы, с одним диагнозом на двоих «Здоров!» и рухнувшими планами на новогоднюю сказку, были выписаны, и с грустью покинули благословенную «тихую гавань».

«Каждый раз, отправляясь в плаванье,
По морям, сквозь ветра и бури,
Я мечтаю о тихой гавани,
Где б мои корабли уснули»…

Эта цитата из Макаревича была уже не для нас. Нас ждала казарма со своей традиционной казарменной новогодней атрибутикой : официальной частью в виде лимонада и песочных пирожных, просмотра телевизора, поздравления командования и отбоя в час ночи (если мне не изменяет память).
К неофициальной части, имеющей место быть уже после отбоя, мы с Фелом, по причине недельного отсутствия в коллективе и неучастия в подготовительных мероприятиях (читай закупках), были не готовы.

Но курсантское братство нерушимо не только в ратном труде, но и на отдыхе!
Друзей и товарищей у нас было много, и мы с Фелом не остались таки без своего глотка праздничного коктейля из солдатской кружки под названием «Северное сияние», главными (и единственными) компонентами которого были шампанское и водка (за неимением коньяка).

Однако, отнюдь не наши скромные персоны будут являться основными действующими лицами моего дальнейшего повествования.

Продолжение следует...

Продолжение.

...Однако, отнюдь не наши скромные персоны будут являться основными действующими лицами моего дальнейшего повествования.

Так получается, что главным действующим лицом на этот раз выпало быть одному из наших офицеров-командиров, ответственному по подразделению именно в эту новогоднюю ночь. (Не называю более конкретно по понятным в дальнейшем соображениям – кто знает, тот знает, а остальным гораздо интересней сама фабула и сюжет.)

Не сказать, чтобы наша рота как-то по-особенному отпраздновала этот Новый год.
(Наверное, берегли силы и ресурсы для грянувшей вскоре феерической трагикомедии под названием «Тысяча первая ночь».)
Конечно, после официально проведенного отбоя жизнь в кубриках не замерла, а продолжалась в виде булькающих и чавкающих звуков, перемежающихся с человеческой речью вполголоса – это процесс возлияния и закусывания чередовался с дружескими беседами в тесных компаниях.
Но никакой лишней помпы, никакого буйства и непотребства в виде половецких плясок или запуска из окна петард и бутылок в проходящую смену караула - ничего этого не было!
Все тихо-скромно, по-семейному мило, при свечах ( т.е. при дежурном освещении).

Однако, как оказалось, на прилегающей территории праздновали на только мы.
Практически рядом, в канцелярии нашей роты, основательно засели два ответственных офицера – наш и соседней 19-й роты. Пожалуй, его я могу назвать смело – это был сам начальник курса новобранцев Бисюков.
(Кстати, в 2008 году, на праздновании 60-летнего юбилея училища в крепости, он присутствовал, и мы прекрасно пообщались. Я припомнил эпизод, как Бися практически в первый день нашего поселения в казарме, зайдя в помещение нашей роты, отобрал по ходу у меня, стоящего на тумбочке, роман о рыцаре Айвенго ( что было вполне справедливо).
И вот спустя тридцать лет, я с особым удовольствием подписал ему нашу книгу «ДВВАИУ ЕСТЬ!»...)

Подозреваю, что наши ответственные тогда также как и мы неплохо подготовились к новогодней ночи.
(Конечно, рота об этом соседстве знала, и дневальный был соответствующим образом проинструктирован. Дневальным на тумбочке был Гена Гречиха. Но его выход будет чуть позже.)

Как водится, после энного стопаря НАШ ответственный решил проверить, все ли его подчиненные смежили веки и пребывают в объятиях Морфея. И нагрянул в кубрики с проверкой (не сиделось ему на свою голову!).

В этом плане в выигрышном положении всегда были 173 и 174 классные отделения, расположенные в дальних от входа кубриках.
А первый удар, несмотря на предупредительный уставной клич дневального, как обычно, приняло на себя гвардейское 171-е.

Вообще, надо сказать, что если 15 рота заслуженно считалась в училище раздолбайской, то во многом благодаря именно 171-му к.о.
Какие залетчики там были! Богатыри – не вы! Что ни имя , то легенда…

И вот этим орлам в очередной раз встречать контролирующее-карающе-воспитательный натиск. Причем, на этот раз от уже изрядно подогретого искрометными напитками воспитателя. (С самого начала было ясно, что добром этот воспитательный порыв не кончится.)

Рванув на первую же запеленгованную им возню, наш командор сразу прихватил двух курепчиков. Это были передовики залетного фронта, стахановцы по пересдаче экзаменов, завсегдатаи гауптической вахты, Савочкин и Федулов. И они что-то спешно дожевывали…

На ловца и зверь бежит? С первым уловом? Как бы не так!
Заковыка была в том, что Сава и Федул, на которых дисциплинарных взысканий было, что на собаке блох, и так уже были на грани отчисления.
Прекрасно это понимая, они заранее и мужественно решили, что эта «свадьба» для них будет безалкогольной.

Поэтому ситуация складывалась просто анекдотическая : два главных залетчика из 171-го были застигнуты! в праздничную ночь! за невинным пуританским занятием! – распитием молока с булочкой!

Вот именно – дожевывали они коврижку с изюмом, и ничего, кроме крошек от булочки и пустых молочных пакетов, рядом с ними не было.

Естественно, наш воспитатель этому не поверил. Это был нонсенс! Поэтому было включено верхнее освещение, и поиски криминала продолжены.

И усилия неугомонного таки увенчались успехом. (Но это была пиррова победа!)

С радостно-кровожадным: « А эт-то что такое?» из-под койки была извлечена пробка от водочной бутылки!

На что братья-пуритане резонно заметили, что это не ИХ кроватка...

А кроватка эта была двух Игорьков – Мишурного и Шибайло. Тоже ребятишек далеко не пионерского поведения.
И «пионэр» с нижнего яруса, Игорек Шибайло, лежал сейчас, применив тактику испуганного страуса и зарывшись с головой под одеялом, и крепенько, как любимую, прижимал к себе как раз эту самую недостающую деталь – початую бутылку водки без пробки. (Дабы предотвратить пролитие живительной влаги из бутылки, пробку он заменил своим пальчиком-мизинчиком, изящно засунутым в горлышко.)

И вот представьте.
Когда покровы с затаившегося были безжалостно сорваны, зрителям открылась следующая картина:
лежащий в обнимку с бутылкой водки милый юноша с добродетельным выражением лица и кротким взором... и взор этот как бы говорил:

«Не смотри на мя, аки волк на агнеца,
Но смотри на мя, аки мати на младенеца»…

Окончание следует.

Однако этот кроткий взор и ангельское выражение лица агнеца возымели отнюдь не умиротворяющее воздействие на пастыря.
Напротив, он тут же пришел в состояние ажитации. Потому что, как и все военные пастыри, был твердым сторонником воспитательной методы, согласно которой любого грешника должна постичь неминуемая кара, наказание и возмездие! (И она его постигла, в виде нарядов или суток – это не столь важно для нашего повествования.)

Бутылка была безжалостно вырвана (чуть не вместе с мизинцем), но не уничтожена как обычно, путем выливания содержимого за окно. Она была объявлена вещдоком. Та же участь постигла и добрый шмат сала, попутно обнаруженный в кровати несчастного грешника…

А дальше поиск вещдоков продолжился и в других кубриках. (Что было довольно бесперспективно – там уже было время от таковых избавиться.)

Вся эта суета сопровождалась включением освещения, подъемом личного состава, понуканием сержантов, шмоном по тумбочкам и постелям, замысловатыми воспитательными выражениями, раздачей слонов и материализацией духов – одним словом, новогодняя ночь удалась. Было весело.

Но самое веселое произошло позже. Когда всем сестрам было роздано по серьгам, в воспитательном угаре наказаны виновные и невиновные, пыл ажитации угас и прозвучала, наконец, команда «Отбой».

Пути провидения неисповедимы, и небесная кара настигает порой не только заблудших овец, но и небезупречных пастырей.

Произошло это уже в туалетном помещении, куда нужда приводит как подчиненных, так и их и командиров.

Каким образом могло это случиться, неизвестно, но факт остается фактом – именно там связка ключей пастыря булькнула аккурат в отверстие, предназначенное совсем для другого…

Вот так казус!
Ну, что делать – неприятно, но надо звать на помощь дневального.

Гена Гречиха тут же проникся важностью предстоящей миссии и, изготовив из куска подвернувшейся проволоки некое подобие интеграла, начал этим интегралом тралить лунку «очка» («чаша Генуи» – вот как это называется на самом деле, как я недавно узнал.)
Увы, тщетно – все его усилия были напрасны.

Видя, что к более радикальным способам лова ключей дневальный не готов, и опасаясь, что с усердием шуруя своим крючком, он может только усугубить положение, протолкнув ключи куда подальше, наш пастырь со словами:
«Эх ты, белоручка! Смотри, как надо!!»
скинул китель, закатал рукав рубашки, и …

И в этот момент произошло самое ужасное.
Зловредному провидению показалось мало того, что зрителями такого экзотического представления являлись подчиненные главного действующего лица – курсант Гречиха, как неизбежный свидетель, и курсант Паршиков, как тайный, оказавшись таковым случайно, когда решил выйти покурить.
(Надо заметить, что Миша был настолько заядлым курильщиком, что если рота, выходящая из спального помещения на утреннюю зарядку, не наблюдала его возле курилки уже с сигаретой во рту, но еще не открывшего глаза - то чего-то не хватало…)

Судьба-злодейка решила добавить в число свидетелей этого неординарного, скажем прямо, зрелища еще и лицо из высшего командного состава училища!!

В самый ответственный момент операции, когда рука ищущего по локоть погрузилась в недра этой самой чаши, дверь в туалетное помещение открылась, и в него вошел генерал-майор Федоров, начальник политотдела училища…

Появление в роте Федорова, ответственного в эту ночь по училищу, не было капризом судьбы, а всего лишь следствием звонка дежурному по училищу от одного доброжелателя, из числа потревоженных новогодним шухером курсантов, не имеющих отношения к празднованию и нарушению дисциплины.
Капризом судьбы-злодейки было появление генерала именно в такой пикантный момент!
(И кто скажет, что к этой ситуациив качестве резюме не подходит старое доброе выражение : «Здравствуй, жопа, Новый Год!» - пусть первый бросит в меня камень.)

Немая сцена длилась недолго, так как ключи были найдены (ищущий да обрящет!), извлечены на свет божий и предъявлены онемевшему генералу.

Дальнейшее развитие событий для нас остается покрытым завесой неизвестности – подчиненных не принято информировать о наказаниях, накладываемых на их начальников.
(Впрочем, поговаривали, что это было несоответствие.)

Зато достоверно известно другое. Когда генерал Федоров уводил залетевшего пастыря для «дружеской беседы» в канцелярию роты, его более везучий напарник, ответственный по 19 роте, что есть духу драпал через двор казармы 1 факультета с фуражкой под мышкой, совсем как нерадивый курсант драпает от внезапно появившегося патруля…

Не буду называть ни имени не фамилии ... Это было! Было в ДВВАИУ!!!
После третьего курса ... осмелевший народ начал вторую волну женитьб.
Возвращались в подразделения счастливые, окольцованные ( заметьте, что ваш покорный слуга стал женат после четветого ... ЧЕТВЕТОГО ... курса ... КУРСА ).

Итак! Угомонился послеотпускной гомон, после торжественной вечерней поверки ... распиты соки и компоты, а такОж и ректификаты, домашнего производства ... Расскрипелись пружины кроватей, отжурчали краники в умывальнике у запоздалых зубочистильщиков ... выветрился из сортира табачный дым ... от заядлых курильщиков. Стихло все и ... воздух стал в кубриках густым и духмяным от разносолов, неусвоенных молодыми желудками.

Закончился отпуск ... Замотанным в казенные одеяла курсантам стали сниться сны ... гражданские ... скоромные, с точки зрения Уставов Внутренней и Караульных служб.
А наряд?
Назначенный заранее из числа местных Даугавпилчан ( поправьте автора, коли не прав в обозначении имени собственнго жителей славного града Даугавпилса ) ... бдит их покой.
Вот! Одному из дневальных наступило во второй час по-полуночи ... прилечь. Отдохнуть. А кровать его тотчас ряддом с одним из новоОбручЕнных. Прилег дневальный ... отскрипели пружины ... Чу!!!
- Дорогая! Иди ко мне ... !!! ( стремительное обьятие за шею и заброшена на талию ... ну, место между спиной и .опой, как там его ... )
Губы соседа стали сладостно чмокать ... Тянулись губы ... к мягкому, теплому, сочному соитию в поцелуе.

- Отстань! Гнидаааа!!!
Кубрик всколыхнулся ... По сторонам стали ворчать ... Загрохотали сапоги, брошенные сгоряча и без цели ...

Утром, после зарядки были разговоры. Смеялись!!! Шутили над сьтрастотерпцем, но беззлобно.

До эпохи, когда БожЭна споет "Варшавянку" оставалось ... 20-ть лет.

Вовремя было сказано! А могло привести к....,так сказать.... А вдруг бы понравилось,и тогда как? В общем в Уставах про это тогда ничего не было сказано!