Какое-то финансирование идёт.Например,в Евпаторийской поликлинике капитально преобразовали регистратуру.Нет больше крохотных окошек для общения с регистраторшами.Теперь открытый доступ.Увеличили число работников с 3-х до 6-7 человек.Теперь общаться можно сидя на стуле,которые стоят перед каждой принимающей заявки.В каждом кабинете компьютеры и новая медаппаратура в специализированных кабинетах...

Финансирование на компьютерную технику и оборудованию 3-4 года назад в Москве было просто огромным. Я долго работал этой сфере. Централизовано закупалась очень дорогая и техника от НР и Lenovo. Абсолютно бездумно. коэфициент использования - процентов 5. Мой опыт базируется на конкретной работе в ДКДЦ им Пирогова, ГБУЗ «ДГКБ им. З.А. Башляевой ДЗМ ("Тушинская") , ФГБУ «НМИЦ гематологии» Минздрава России и Российском Красном Кресте. Если не вникать в тонкости ценообразования, обслуживания внедрения и использования - с эти все более чем хорошо. Но я видел наше здравоохранение и с другой стороны, - ты же знаешь я этим летом 105 дней провел в различных больницах России. Радоваться там нечему. Но я работая в этой сфере познакомился и подружился с таким огромным количеством замечательных людей и настоящих врачей.
В не столичных городах на примере ЦГБ Ростова на Дону и Батайска ситуация на уровне обсуждаемых выше фильмов. Такого не могло быть в стране в которой я родился и вырос.

На «Эхе Москвы» Гитлера назвали «освободителем России»
ipolk.ru/blog/enemy/37228.html

Широко известный в узких либеральных кругах писатель Дмитрий Быков дошел до предельной черты своей деградации, начав нарушать не только морально-нравственные нормы, но и законы. Асоциальный публичный тип не только восхваляет идеологию нацизма, оправдывает фашизм, но и героизирует Гитлера. Все это подается «под соусом» критики СССР.

С этой целью он постоянно ошивается на «Эхе Москвы», где говорит в эфире разную чушь и дичь, направленную на восхваление гитлеровцев. Помимо этого, Быков ведет программу «Один» и участвует в проекте «Дилетантские чтения», созданном Алексеем Венедиктовым, ГИМ и «Дилетантом». Быков ненавидит СССР и навязывает всем свое мнение. Помнится, во время конференции «Дилетантские чтения» в 2018 году Быков заявил о намерении написать книгу о генерале Андрее Власове. Писатель считает труса и предателя настоящим героем, поэтому вдохновился на сочинение опуса, оправдывающего его.

По мнению Быкова, русофобы в РФ – это настоящие патриоты страны. Он убежден, что если бы Гитлер не уничтожал евреев, живших в СССР, они бы его поддержали и тогда бы Вторая мировая война могла закончиться победой фашизма.

Слова Быкова вызывают шок, ведь все помнят, сколько людей гитлеровцы убили, изнасиловали, сожгли заживо, замучили и оставили без крыши над головой. Война принесла горе в каждую семью. Быков просто бредит, ведь очевидно, что советским людям не нужен был такой «освободитель», как Гитлер.

Писатель называет Великую Отечественную войну «российской гражданской войной».

Дикие высказывания либерала вызвали возмущение у всех здравомыслящих людей, которых коробит от того, что какие-то отморозки и подонки пытаются глумиться над памятью о Великой победе и подвигом дедов. По мнению коммуниста Дмитрия Моисеенко, доцента Сибирского федерального университета, Быкова надо привлечь к ответственности. Коммунист записал в заявление в СК РФ, где попросил обратить внимание на Быкова, пропагандирующего нацизм и нарушающего своими высказываниями законы страны.

Быков – желанный гость на «Эхе Москвы», постоянно попадающем в громкие скандалы из-за восхваления нацизма и попыток исказить историю. На сайте «Дилетанта» была публикация, посвященная немецкому летчику Эриху Хартманну. Преступника и убийцу мирных людей называют «легендой» и «лидером», который в советских лагерях для военнопленных якобы боролся за улучшение условий содержания. Издание придумало сказочку для русофобов и предателей, чтобы переврать историю. Недалекие умом люди радостно стали тиражировать этот бред.

На «Эхе Москвы» побывал и сын главы МИД Третьего Рейха Иоахима фон Риббентропа. Сын недалеко ушел от преступного папаши. Рудольф фон Риббентроп заявил, что в нападении Гитлера на СССР виноват Сталин, и при этом нахваливал фашистский режим. Дескать, ничего страшного, что уничтожал евреев, главное – поднял немецкую экономику на большую высоту.

На «Эхе Москвы» Сталина приравняли к Гитлеру, а гитлеровцев – к ветеранам, воевавшим в красной армии. На радиостанции придумали термин «победобесие», высмеивающий ветеранов и нашу победу, сделали попытку заменить термин «Великая Отечественная война» на «Вторая мировая война».

Нельзя забывать, что «пятая колонна» делает все возможное для искажения российской истории, очернения подвига ветеранов. Она пляшет под дудку Запада, которому это выгодно. Быков и Венедиктов выполняют заказы своих заграничных хозяев, заполняя эфир «Эха» информационным мусором, вбросами, и занимаясь антироссийской пропагандой. Они не только оправдывают Гитлера и восхваляют фашизм – эти подонки плюют в лицо всем ветеранам, благодаря которым СССР и Европа были освобождены от гитлеровцев. Компетентным органам следует присмотреться к «Эху» — такое не должно оставаться безнаказанным.

Невозможно представить китайского Солженицына
Алексей Колобродов vz.ru/opinions/2019/1/20/959980.html 20 01 2019

Валерий Есипов – вологодский историк, биограф Варлама Шаламова – подготовил в год 100-летия Александра Солженицына исследование «Книга, обманувшая мир. Об «Архипелаге Гулаг» – начистоту». Это сборник статей и материалов (два десятка авторов – мемуаристы: узники ГУЛАГа, писатели-фронтовики, историки, социологи), посвященных «главной» книге Солженицына с неизбежным и закономерным переходом на личность автора. Год столетия прошел, писатель получил многочисленные хвалебные реляции, теперь стоит подвести и некоторые критические итоги.

Начну с главных домыслов, той самой, увы, вбитой скрижалями «Архипелага» в массовое сознание ошеломляющей цифры в 66 якобы миллионов, погибших в СССР от политических репрессий.

Валерий Есипов еще раз останавливается на первоисточнике – «эмигрировавшем профессоре Курганове» (как характеризовал его сам Солженицын).
А вот как его аттестует составитель сборника: «Курганов Иван Алексеевич (наст. фамилия Кошкин, 1895–1980) — русский и советский экономист, в 1942 г. в г. Ессентуки по время оккупации перешел на сторону гитлеровцев и затем остался на Западе. Посвятил себя антисоветской деятельности и публиковался в эмигрантской прессе. «Профессором статистики» отнюдь не был, вопросами советской демографии занимался дилетантски, исходя из предвзятых и методологически неверных предпосылок о динамике естественного прироста населения, какой она сложилась в конце XIX века. Солженицын ссылался на подсчеты Курганова в его статье «Три цифры», опубликованной в 1964 г. в газете «Новое русское слово» (Нью-Йорк). Возможно, пересказ этой статьи писатель слышал по западному радио. Постоянная ссылка на Курганова свидетельствует о дилетантизме, а также и о безответственности самого Солженицына, пренебрегавшего доводами авторитетных западных демографов».

Вот один из них, известный и тоже эмигрантский демограф С. Максудов (А. П. Бабенышев), мнение которого приводит Валерий Есипов: «… Я оценивал потери от репрессий в 1935–1938 гг. в 1–1,5 млн и, к большому удивлению моих многочисленных оппонентов, оказался прав. В свое время я много расспрашивал бывших узников ГУЛАГа о численности их лагерей и знаю, что большинство из них склонны сильно преувеличивать практическую роль Архипелага и его размеры. Разговоры о грузоподъемности транспортных средств или даже просто о численности мужчин в определенных возрастных группах вызывали у них, как правило, только раздражение или неприязнь. Без особого успеха пытался я объясниться с Александром Исаевичем Солженицыным относительно ошибочного толкования им расчетов И. Курганова. Великий писатель ответил примерно так: поскольку советская власть прячет сведения, мы имеем право на любые догадки».

Две статьи историка и демографа Виктора Земскова, скончавшегося в 2015 году главного научного сотрудника Института российской истории РАН, – «Архипелаг ГУЛАГ – глазами писателя и статистика» и «Политические репрессии в СССР: реальные масштабы и спекулятивные построения» – подробнейше аргументированные документами, цифрами и таблицами – должны навсегда снять проблему немыслимых кургановско-солженицынских миллионов. Должны были – впервые Земсков убедительно оппонировал Солженицыну «по цифрам» еще в ноябре 1989 года, в интервью «Аргументам и фактам». Но на коротких дистанциях наука всегда проигрывает мифам.

Эмигрантский бэкграунд «профессора Курганова» из второй, «власовской», волны – вообще своеобразный ключ к солженицынскому «Архипелагу». Как известно, Александр Исаевич был арестован на фронте в 1945 году, и послевоенный гулаговский период совпал с восьмилетним сроком его заключения. Тут можно вспомнить письмо Варлама Шаламова к Солженицыну по выходу «Одного дня Ивана Денисовича»:
«…лагерь 1938 года есть вершина всего страшного, отвратительного, растлевающего. Все остальные и военные годы, и послевоенные — страшно, но не могут идти ни в какое сравнение с 1938 годом...».
Принципиальнее, однако, другое – известную часть «политических» в лагерях после войны составляли коллаборационисты, власовцы, бойцы и командиры УПА* – уместно предположить, что сложившиеся агрессивно-антисоветские взгляды этих людей оказали заметное влияние на Александра Исаевича – он и сам атрибутировал формирование своего мировоззрение к лагерному периоду. Заметим:в разгар холодной войны против СССР люди ЦРУ и соприродных организаций охотней всего рекрутировали в консультанты и пропагандисты именно деятелей «власовской» эмиграции.
И большинство антисоветских концепций, иллюстрирующих их цифр, комментариев, легенд, с самой перестройки и до сих пор имеющих хождение и некритично многими воспринимаемых, восходят именно ко второй эмиграции. Шаламовское определение Солженицына как «орудия холодной войны» – вовсе не фигура речи.

Теперь хотел бы обратить внимание на мысли и тезисы, не столь очевидные.

Информационное сопровождение отшумевшего месяц назад юбилея Александра Исаевича сборником Есипова – работой вполне значительной – никак не могло оперировать. Поскольку и сам «год Солженицына» и его юбилейная кульминация во многом прошли именно по модели «Архипелага» – мифологической и методологической.
Было, однако, и еще кое-что новое и любопытное: очевидное отсутствие согласия по фигуре юбиляра. С одной стороны – власть и небольшая группа интеллигентов – адептов Александра Исаевича, с другой – собственно, народные массы, для которых радения во многом и затевались: в формате между историческим тренингом и просветительским шоу. Массы, получившие право голоса посредством социальных сетей, или глухо роптали, или угрюмо отмалчивались.

Солженицын, представляемый как консолидирующая фигура, едва не сделался предметом очередного противостояния; для полноценного раскола ему не хватило масштаба.

Уместна здесь другая, скорее бытовая, параллель – навязывание советским школьникам невыносимо выхолощенных для учебников литературы русских классиков – тут показателен пример с Маяковским. Но если советский школьник мог самостоятельно открыть «Облако в штанах» и раннюю футуристическую лирику с ее столь соприродными юному сознанию гиперболами и комплексами, и навсегда впечатлиться, то здесьвзрослые люди, назначенные школярами, отказывались видеть в писательстве Солженицына реальные литературные достоинства.

Это была своеобразная обратная реакция – ибо фан-клуб Солженицына особенно ретиво педалировал две близких позиции – его мирового уровня феноменологию и роль родоначальника некоторых национально-культурных институций. Если первое во многом верно, о чем ниже, то относительно второго немало возражений, даже не исторического, а этического свойства – слишком много достойных людей теряются и просто растворяются в потоке славословий «пророку».

Вернемся к феноменологии Солженицына, которую с избыточным пафосом утверждали его поклонники.
Как будто сам захватывающий процесс «бодался теленок с дубом» заведомо выше беспрецедентно-разрушительного результата (который точно обозначен А. Зиновьевым – «целили в коммунизм, а попали в Россию»). А сама мировая уникальность Солженицына всяко круче гуманитарных последствий уничтожения одной сверхдержавы.

Валерий Есипов цитирует С. Аверинцева: «Я не способен вообразить, скажем, китайского Солженицына, который с такой же силой и с такой же открытостью, как его русский собрат, выступил бы перед всем миром в качестве вдохновенного обвинителя, называющего в своей судебной речи все преступления своего глубоко любимого Отечества!».

И комментирует, предлагая взглянуть на подобную феноменологию с другой стороны:
«Трудно, действительно, не согласиться, что в Китае явление, подобное Солженицыну с его «Архипелагом», в принципе было (и есть) невозможно — не столько по политическим, сколько по ментальным свойствам. А в других странах? Доля вероятности тоже, пожалуй, близка к нулю. По крайней мере, ни в одной из стран, переживших тоталитарные режимы, начиная с Германии, не нашлось писателя, который бы с такой же экзальтированностью (и с такой же, необходимо подчеркнуть, «мессианской» претензионностью, адресуясь urbi et orbi), разоблачил все преступления и пороки не только режима, но и всего государства – проще говоря, нисколько не стыдясь, «вынес весь сор из своей избы», обмазав при этом «избу», т.е. «глубоко любимое Отечество», дегтем или чем-то иным...»

Таким образом, вслед за Аверинцевым констатируя не только уникальность Солженицына, но именно национальные корни его феномена, В. Есипов разбирает особенности русско-советского уклада и характера, свойства почвы и времени, которые привели к алхимическому продукту «Архипелага» и известным социально-политическим результатам.
Один из выводов – парадоксальный только на поверхностный взгляд: тотальность и сила воздействия «Архипелага ГУЛАГ», его убедительность и влияние во многом стали возможны благодаря позднесоветским (с конца 60-х) несвободам, бюрократическому зажиму, неповоротливости государственной идеологической машины, превращению великой и трагической истории в стыдную тайну, сворачиванию диалога власти и общества.
•
По выходу «Архипелага» западные левые недоумевали – отчего советские не могут дать адекватного ответа.
Нобелевский лауреат Генрих Бёлль, сыгравший определенную роль в судьбе Солженицына, предлагал издать книгу на родине (хотя бы фрагментарно), чтобы «советские читатели получили возможность проверить – на собственном опыте или на опыте своих близких – насколько правдиво Солженицын изложил этот страшный период советской истории».
Но, собственно, и в Союзе раздавались трезвые голоса, причем снизу, так Валерий Есипов сообщает: «Подобную же здравую идею высказывал тогда и один из советских авторов писем-обращений в приемную Верховного Совета СССР: «Издать «Архипелаг» по главам вместе с главами, написанными специалистами. Главы должны быть спарены: одна Солженицына – другая наша, и издать огромным тиражом. Пожар только начинается, и прежде чем он успеет разгореться, он должен быть потушен. Дело не в том, чтобы положить на лопатки самого Солженицына, но, что самое ценное, раскрыть истинную правду во всей чистоте».
У истории нет сослагательного наклонения, но здесь можно с известными основаниями предположить, что будь советские начальники интеллектуально глубже («креативней и прошаренней», сказали бы сегодня), политически тоньше и последуй этим рекомендациям, тот мир не рухнул бы ни в 1973–1974-м, ни даже в 1991-м… Сам Александр Исаевич не увидел бы унизительных, прежде всего для себя, исторических катаклизмов 90-х…

По многим материалам книги выстраивается биография Александра Исаевича – подлинная и мифологизированная им самим. Отметим, помимо изначальной (до публикации «Ивана Денисовича») установки на западные публикации и мировое паблисити, и такой ее сюжет – вплоть до конца 60-х (или даже до приземления на Западе) Солженицын позиционировал себя как либерала, сторонника общечеловеческих ценностей, может быть, немного с уклоном в традицию. Идейное смещение его в сторону консерватизма и монархизма, возрождения национального сознания состоялось позже, уже на Западе.

Ситуация забавно аукается полвека без малого спустя.
Сегодняшние антигосударственники столь же идейно подвижны: от неолиберализма и трансгуманизма до разворота на 180 градусов к генералу Власову и «баварскому пиву без холокоста». Нашумевшие заявления писателя Дмитрия Быкова категорически не оригинальны – это же перепев солженицынских реплик «висел портрет с усами, повесили бы с усиками. Всего и делов!»; «ёлку придется наряжать не на Новый год, а на Рождество»; Власов как «настоящая фигура».
Едва ли Александр Исаевич желал своей главной книге и судьбе подобного фарсового эпилога.

Константин 43 пишет: ...С одной стороны – власть и небольшая группа интеллигентов – адептов Александра Исаевича, с другой – собственно, народные массы... Солженицын, представляемый как консолидирующая фигура, едва не сделался предметом очередного противостояния...

Как верно сказано.
У нас ведь на сайте произошло то же самое (сайт, как срез современного постсоветского общества ) : и у нас нашлась парочка "интеллигентов - адептов", грудью вставшая на защиту лживого Солженицына, оклеветавшего свою Родину.

Лживый и Солженицын - однокоренные слова. Фамилия с потолка не берется.

В этот день русские войска взяли Кёнигсберг
matveychev-oleg.livejournal.com/8186832.html


Кёнигсберг был взят русскими войсками 22 января 1758 года, на следующий день горожане присягнули российской короне.

В крупнейшем общеевропейском конфликте XVIII века, Семилетней войне, Россия принимала самое активное участие. Россия вступила в войну, чтобы не допустить усиления Пруссии, которая отобрала у Австрии Силезию и графство Глац, и воспринималась Россией как угроза ее западным границам. Был заключен союзный договор с Австрией, по которому две страны обязывались вести войну против прусского короля Фридриха II, вернуть Австрии Силезию и Глац, к России присоединить Королевскую Пруссию, с целью предложить ее Польше в обмен на Курляндию и Семигалию (ныне территории западной Латвии).

Главным объектом русских был Кёнигсберг, к нему русская армия, общая численность которой доходила до 100 тысяч человек, направилась после взятия Мемеля (Клайпеды), масштабной битвы при Гросс-Егерсдорфе и вынужденного перерыва. Главнокомандующий Степан Апраксин по ряду причин не сумел закрепить и развить полученные результаты, за что был отстранен от командования. Боевые действия в Пруссии были продолжены уже при новом главнокомандующем генерал-аншефе Виллиме Ферморе, он был шотландцем по происхождению.

31 декабря (старого стиля) 1757 года русская армия начала наступление и уже 11 января 1758 года без боя заняла Кёнигсберг. Градоначальники решили не подвергать жизнь горожан опасности, а строения разрушению, и добровольно перейти в российское подданство. Фермору был устроен торжественный прием, русских встречали колокольным звоном, игрой в трубы и литавры. Правительство города просило победителей соблюдать хорошую дисциплину, что и было исполнено. Русские войска в заграничных походах всегда отличались высокой дисциплиной.

12 (23) января 1758 года горожане были приведены к присяге российской императрице Елизавете Петровне, которую горожане стали называть «кайзерин Елизавет». Сначала присягало высшие чиновники, затем – профессура и преподавательский состав местного университета (среди них знаменитый философ Иммануил Кант) и рядовые чиновники. Манифест и последующие указы императрицы даровали горожанам свободу вероисповедания и торговли, и содержали приглашение поступать на службу в русскую армию и администрацию.

Главная цель войны с Пруссией была достигнута, по словам историка Антона Керсновского, «мы приобретали ценную базу для дальнейших операций и, собственно говоря, достигли поставленной нами цели войны». На Кёнигсбергском монетном дворе была начата чеканка российской монеты с надписанием «Elisabeth rex Prussiae», что указывает на полноценное вхождение этих земель в состав Российской империи.

Однако, нахождение Восточной Пруссии в составе России было недолгим. После смерти императрицы Елизаветы Петровны на престол взошел пруссофил Петр III, который вернул Фридриху II завоеванные территории.

В этом городе русские побывают еще раз в 1813 году, во время заграничного похода, и в 1945 году, после чего город и северная часть Восточной Пруссии навсегда войдет в состав России.