Чтобы помнили... Живым, мертвым и без вести пропавшим посвящается...

20 апреля 2011 г. Опубликовано в журнале "Военная археология", № 1, 2011 год.

От автора.

22 июня 2011 г. Россия будет отмечать траурную дату - 70-летие начала Великой Отечественной войны. Времени прошло много, ясного ответа от государства - почему произошло то, что случилось, и в какую пропасть ухнули миллионы наших соотечественников - до сих пор не поступило. После прихода к власти Н. Хрущёва в военных архивах закипела работа по их чистке. Одновременно создавалась "История Великой Отечественной войны 1941-45 гг.", концепция которой стала главенствующей на десятилетия и является таковой до сих пор. Уже только за высказывание сомнений в ней высокий военный в звании генерала армии 17 февраля с.г. предложил ввести уголовную ответственность.

Только после выхода "Истории" высшее руководство страны дало "добро" на публикацию мемуаров военнослужащих всех рангов - от маршала до солдата. Первые свидетельства появились в 1960-61 гг. То, что рассказано в тысячах послевоенных сочинений, с трудом прикрыло реалии событий и лишь дополнило мемуарным "мясом" только что свёрстанный умозрительный "скелет" концепции "Истории". Никаких отклонений в сторону от неё не допускалось, мемуаристов жёстко "вели" толпы военных консультантов и цензоров. При наличии справедливых возражений даже именитые маршалы многие годы не могли ничего издать из-под своего пера, пока не соглашались на внесение правок с подгонкой под рамки концепции. Многие упрямцы при жизни так ничего и не увидели.

Кроме того, некоторые события в изданном ветеранами материале специально затуманены для предотвращения всеобщего обозрения. К примеру, при внимательном анализе выясняется, что события, происходившие на самом верху военного и политического руководства СССР почти за полугодовой период перед 22 июня 1941 г., фактически, описаны в мемуарах лишь четырёх лиц - Н. Хрущева, А. Микояна, Г. Жукова и Н. Кузнецова. Пардон, все четыре лица - заинтересованные. Веры им сегодня нет, нестыковок в написанном масса. А если кто-то попробует "копнуть" глубже, помимо сочинений упомянутых личностей, - а что же у нас происходило в армии и на флоте в течение 4-5 месяцев перед войной? - то ответов в рассказах высших участников событий, подтверждённых документами, не найдёт. Сплошь общие фразы, изредка пересыпаемые цифрами, которые на поверку почти всегда оказываются лукавыми. Какие оргмероприятия происходили, в каком объёме, на основании чего, что этому предшествовало, что являлось результатом проведения оргмероприятий? Не ищите, не найдёте, даже изданные сборники документов ("1941 год" или серия "Русский архив", к примеру) не дают ответов на вопросы. Вся петрушка в том, что даже в таких сборниках издана лишь незначительная часть имеющихся документов. Когда читаешь документы о том, что танковые дивизии части мехкорпусов Западного, Киевского Особых, Московского, Орловского, Среднеазиатского военных округов по Директивам Начальника Гештаба Г. Жукова от 16 мая 1941 г. вместо танков вооружали противотанковыми пушками ввиду отсутствия танков для них в плане производства 1941 г., то возникает справедливый вопрос - а зачем нужно было расформировывать весной 1941 г. сколоченные и укомплектованные танковые бригады и кавдивизии для формирования новых танковых дивизий большей штатной численности, если для них заведомо не хватало танков в производстве 1941 г.? Ответов у мемуаристов не найдёте. Таких же примеров несть числа.

У тех, кто по долгу службы, совести, звания Победителя мог и должен был рассказать о сути глобальных перемен, фактически, взорвавших предвоенную армию и доведших ее организационно до маловменяемого состояния, язык не отважился сказать правду. Некоторые и вовсе не оставили своих воспоминаний, возможно, не будучи в силах ни сказать правду, ни соврать. Пример - С. Тимошенко.

Но ведь есть и другой пример - Матвей Васильевич Захаров, преодолевший силки Главлита и Военно-научного управления ГШ и опубликовавший в 1968 г. свой труд: "Накануне великих испытаний". Это прорывная книга. Перед войной автор - начальник штаба Одесского военного округа, генерал-майор. Войну закончил генералом армии, а в 1959 г. стал Маршалом Советского Союза, с апреля 1960 г. по сентябрь 1971 г. (с перерывом в 1 год) возглавлял Генеральный штаб ВС СССР. Лишь столь высокий пост, вероятно, позволил ему опубликовать такую книгу. Но если представить, что ножницы Главлита коснулись и её, то каким же должен был быть исходный материал, если даже изданный можно назвать сенсацией того времени? Вторая книга автора ("Генеральный штаб в предвоенные годы") была написана им в 1969 г., но пролежала "в столе" 20 лет. Причины объяснены в послесловии генерала армии М.А. Моисеева в издании 1989 г. (М.: Воениздат, 1989, с. 308): "Книга была написана М. В. Захаровым еще в 1969 году, за три года до его кончины. Столь длительный разрыв между написанием и выходом мемуаров в свет объясняется несколькими причинами. Прежде всего тем, что тогда еще действовали довольно жесткие ограничения в отношении публикаций в открытой печати по вопросам организации, оперативной и мобилизационной деятельности Генштаба. С другой стороны, по негласным правилам того времени для выпуска любого военно-политического, тем более такого важного труда, требовалось получить одобрение ряда заинтересованных должностных лиц. Это вылилось в диктат конъюнктурных мнений. Из книги исчезло много ценного информативного материала, появились оценки, несвойственные автору. На глазах М. В. Захарова происходило обесценивание его труда. Все, кто в этот период встречались с М. В. Захаровым, видели, как это тяжело сказывается на нем. После смерти автора набор книги был рассыпан, изъяты материалы рукописи, находившиеся в личном пользовании. Можно с уверенностью сказать, что в других условиях М. В. Захаров мог (и он говорил об этом неоднократно) написать более глубокий открытый труд".

Развития прорыва 1968 г. при жизни автора не случилось. И случиться, вероятно, не могло. Только пресловутая "перестройка" стала причиной публикации книги. Содержание, несмотря на изъятия и глубокие правки, также может расцениваться как попытка правдиво рассказать о происшедшем. Но даже и в этом случае, когда автор - начальник Генштаба, он всё равно по факту - частное лицо, ибо не государство создавало этот труд так, как создало "Историю Великой Отечественной" в конце 50-х гг. Именно руками госслужащих был воспрещён выход в свет второй книги "частного лица" целых 20 лет. А теперь мы слышим призывы важного генерала армии к введению уголовной ответственности за иное мнение. Разве что-то поменялось в Отечестве?

И крайнее. Отдаю дань уважения современным авторам, кто "копает" архивную ниву по танкам, самолетам, артиллерии военного времени. Их много и это радует.
Но людей сгинувших у нас было на несколько порядков больше. Ими, исключая розыски отдельных судеб своих родственников или знакомых энтузиастами, не занимается никто.
Не найти свидетельств систематизации потоков военнослужащих и мобилизованных лиц, закономерностей определения их на военную службу, руководящих документов, итоговых цифр мобилизации и призыва новобранцев хотя бы по отдельным регионам, не говоря уж о всей стране. В настоящем цикле статей, публикуемом также в поисковом журнале "Военная археология" за 2011 год, делается попытка освещения покрытой исторической пылью людской темы. Ремарка: на справедливое замечание о том, что есть у нас такой труд - "Великая Отечественная без грифа секретности. Книга потерь", при всём уважении к авторам, не соглашусь. Последующие 5 частей настоящей статьи не дают мне возможности сделать это.

Часть 1.

.

Много раз уверяли нас в Центральном архиве Министерства обороны РФ (ЦАМО РФ): "Персонального послужного учета рядового и младшего начсостава в РККА не велось, потому навести справки о прохождении службы в период Великой Отечественной войны, например, пропавшим без вести красноармейцем, - не представляется возможным". В эти слова не сразу, но поверилось, хотя и с трудом. Трудно было представить факт ленивого попустительства государства к учету послужных этапов в армии отдельно взятого человека при одновременном наличии весьма жесткой системы учета этого же человека на "гражданке": прописка, ЗАГС, воинский учет, медучет, соцстрах, партия, ВЛКСМ, профсоюзы, месткомы, домкомы, колхозы, совхозы, прочее. Шутка ли - те же военные сосчитали и учли при последней весенней приписке 1941 года всех до единого человечка на "гражданке", кто подлежал по возрасту и состоянию здоровья призыву и мобилизации в случае войны, распределив на разряды и категории ресурсов, а учета прохождения солдата по службе якобы не вели.

И поверилось в отсутствие послужного солдатского учета в государстве только потому, что втемяшивали нам эту ересь неоднократно на разных уровнях. Более того, как недавно выяснилось, оказывается то же самое "промывание мозгов" осуществляли сверху и самим архивистам, которые вслед исправно "промывали" их нам.

Да и как проверить - был послужной учет или нет? Ни одного руководящего или комментирующего документа нигде никогда после 1985 года не было опубликовано, а до этого и тем более. Ни в одном из тысяч изученных фондов документов ЦАМО РФ не проскочила ни одна зацепочка. Ни один бывший работник 4-го отдела (отделения) РВК или штаба любой воинской части нигде и словом никому из знакомых не обмолвился, - "Был учет, был, и еще какой!". Молчок повсюду.

Но пришел Интернет. Если не ошибаюсь, на Форуме нашего сайта www.soldat.ru пару-тройку лет назад кто-то из гостей поделился новостью о том, как постаревший бывший работник РВК поведал ему давнюю тайну о поголовном уничтожении в 1953 году, после смерти И.В. Сталина, всех учетно-послужных и прочих первичных документов на рядовой состав с довоенных времен и за период войны. Эти слова стали первой крохотной ласточкой. Теперь прилетела и вторая, потяжелее, которая впервые опубликована нами 2 года назад на нашем сайте (см. фото документов – прим. автора). Это такая ласточка, которой никакие слова комментариев или отрицаний не нужны. Она самодостаточна и отвечает на множество возникающих вопросов.

Учетно-послужная карточка рядового состава РККА

Был учет, причем подробный! И этот учет являлся краеугольным камнем исторической памяти о военном времени и о судьбах миллионов людей. Если учесть, что в рядах РККА с учетом численности армии к 22 июня 1941 года за период 1941-45 годов побывало 34,5 миллионов человек (мобилизовано после начала войны около 29,1 миллионов), тогда становится ясной практическая цель уничтожения первичной документации - и финансовая (платить меньше пенсий), и политическая. При наличии этих документов несложно было бы при желании посчитать точные цифры сгинувших (не вернувшихся) солдат по каждому РВК в стране и познать цену Победы и цену руководства ВКП (б) - КПСС. До начала создания Книги Памяти оставалось 36 лет, когда в 1953 году, в обстановке всепроникающей секретности, никто даже и мысли не мог допустить о том, чтобы когда-либо опубликовать точные списки погибших и пропавших без вести. Ведь даже извещения о судьбе воинов (похоронки) рассекретили только в 1990 году после принятия Постановления Политбюро ЦК КПСС от 17 января 1989 года "О Всесоюзной Книге Памяти" и в связи с началом работы в 1990 году ее районных и городских редколлегий.

В системе воинского учета личного состава в СССР все было взаимосвязано, как и еще недавно в РФ. Каждый РВК при оценке ресурсов для мобилизации в тот или иной момент основывался на данных строгого личного учета, осуществлявшегося при проведении ежегодной приписки (сейчас в РФ в связи с так называемой "реформой" армии приписка не проводится уже почти два десятка лет, сведения воинского учета РВК не уточнялись примерно столько же). Учетно-послужная карточка рядового состава РККА заполненнаяПредвоенная приписка новобранцев и военнообязанных запаса в первой половине 1941 года была проведена дважды: как обычно, в январе-феврале, и во второй раз в период 15 апреля - 15 мая, после вступления в должность с 1 февраля нового начальника Генерального штаба Г.К. Жукова и принятия с 12 февраля к разработке нового мобилизационного плана "МП-41". Последний переучет ресурсов и приписка осуществлены как раз для получения самых точных данных о потенциальном количестве солдат для будущей войны, а не только для приписки (привязки) резервистов к конкретным воинским частям в том или ином военном округе (в т.ч. для тех соединений, которые только что начали формирование с 19-20 февраля 1941 года - новых 15 стрелковых корпусов, 25 стрелковых дивизий, 21 мехкорпуса, 41 танковых и 21 моторизованных дивизий). Одновременно уточнялись сведения о забронированных на производстве и в партхозактиве лицах, выявлялось количество негодных к военной службе, а также ограниченно годных. Состояние гражданских лиц в запасе разделялось на две категории:

1. Лица, отслужившие действительную срочную службу в рядах РККА и РКВМФ, либо прошедшие ее вневойсковым способом в период ежегодных военных сборов, в т.ч. находящиеся на спецучете для войск НКВД.

2. Все остальные лица.

Направление мобилизованных резервистов в воинские части аккуратно фиксировалось в учете в РВК, соответственно, после убытия команды и после окончания расчетов в каждом РВК могли быстро доложить наверх: сколько еще военнообязанных запаса всех категорий и разрядов и учтенных новобранцев можно мобилизовать, сколько на учете ограниченно годных, сколько снято с учета как негодных по здоровью, сколько учтено на брони. В каждый отдельно взятый момент по вертикали военкоматов имелись сводные точные данные о ресурсах личного состава по району, городу, области, республике. Только война внесла элемент разбалансированности учета после перемещения многомиллионных масс новых частей и соединений, а также эвакуировавшихся гражданских, имевших бронь и обычных частных лиц. Но и этот элемент хаоса в январе-марте 1942 года был быстро преодолен.

Учет был строгим, это факт. В карточке военнообязанного запаса при последней предвоенной приписке была проставлена его военно-учетная специальность (ВУС), указан род войск, номер команды и часто действительный номер в/ч, к которой приписан воин, если по возрасту и состоянию здоровья он подлежал мобилизации. Очень часто в уголке было приклеено фото человека. Условными номерами команд в каждом военном округе шифровались воинские части, как существовавшие, так и планируемые, которые за счет призыва по мобилизации резервистов должны были развернуться до штатов военного времени или формироваться в первый месяц войны. Такими вновь формируемыми частями были, например, запасные стрелковые бригады, новые артполки, инженерные и дорожные части, части связи, местные караульные подразделения, полевые госпитали и прочие медсанорганы, огромный перечень других тыловых учреждений (складов, баз, рот обслуживания, мастерских, почтовых органов и т.п.). Каждому приписанному человеку заранее при проведении приписки выдавали мобилизационное предписание (повестку), где указывался день его прибытия после начала мобилизации, например, "на 2-й день мобилизации", время прибытия на сборный пункт, номер команды или действительный номер в/ч, в которую назначен человек. Для вступления в действие мобпредписания достаточно было или персонального вызова при скрытой мобилизации, или объявления Указа Президиума Верховного Совета ССР о начале открытой мобилизации. В учетно-послужной карточке (УПК) рядового состава РККА, которую мы публикуем, вверху можно увидеть строку "Наименование части и подразделения". Вот тут и указывалось действительное, а не условное наименование воинской части. На обороте карточки перечислялись этапы прохождения службы во всех в/ч с занесением дат, номеров приказов о перемещении и печатями штабов в/ч. Приписке не подлежали военнообязанные запаса, в том числе и начальствующего состава следующих национальностей: немцы, поляки, румыны, финны, болгары, турки, иранцы, японцы, корейцы и китайцы. Кроме того, военнообязанные запаса местных национальностей после тщательной проверки приписывались к боевым и тыловым частям рассредоточенно, не создавая национальных подразделений. Вовсе не владеющие русским языком, в том числе и начальствующий состав, к частям и учреждениям не приписывались.

В нашем распоряжении имелись УПК лиц, назначенных в войска НКВД, да еще и в двух видах. Мы полагали, что такие документы оформлялись только для тех, кто был определен для службы в системе этого наркомата. Публикуемая нами УПК для рядового состава РККА, недвусмысленным образом подтверждает наличие целой системы послужного учета рядовых и в Наркомате Обороны СССР (НКО). Поэтому всерьез говорить о том, что не было послужного учета солдат, мог только сведущий человек, не желавший раскрыть истину. Или такой же обманутый в свое время, как и мы.

Учет численности призванных и мобилизованных в то военное время ныне основывается на данных сохраненных книг призыва. Но они вторичны, а первичными были призывные карты новобранцев, учетные карточки военнообязанных запаса и УПК рядового состава РККА. Почти все они были уничтожены по специальной, до сих пор секретной и еще не выявленной исследователями, послевоенной Директиве Генштаба с заменой их на суррогат - книгу призыва. Документ ГШ, предписывающий совершить эти действия, пока не обнаружен, но скудные косвенные упоминания о нем есть в сохранившихся документах многих РВК. Какой руководящий вредитель стал его инициатором? Подобный документ мог быть подписан как начальником Генштаба, так и его заместителем, но даже при таких должностях они - люди подневольные, что прикажут сверху, то и сделают. Верхом для них являлся военный министр, а выше его - председатель Совета министров СССР. Но и он вряд ли что делал бы в этом направлении без указки из ЦК КПСС, никуда от этого не деться. Итак – Хрущев, сотоварищи? Этот вопрос пока остается открытым…

Оценивая данный процесс, можно сказать смело: военкоматы исполнили эту работу "кто в лес, кто по дрова"! Какому военкому как на душу легло! Одни исполнители постарались перенести в алфавитную книгу максимум данных: ФИО, год рождения, домашний адрес, место работы, дату призыва, звание, номер военно-учетной специальности, номер команды или название части, куда направлен мобилизованный, дату отправки, и даже иной раз впоследствии указывали его судьбу. Другие поступили по минимуму, внеся лишь ФИО, год рождения (не всегда), дату призыва (не всегда), адрес (не всегда), звание, ВУС. Сотни тысяч воинов, значившихся в учетных карточках, в книги призыва и вовсе не вошли! Причины этого отражены ниже (довоенный кадровый состав РККА). И, наконец, была и нормальная (с точки зрения истории) часть военкоматов, честь которым и хвала: помимо создания книг призыва там полностью сохранили почти все предписанные к уничтожению документы!

Многие годы сотни тысяч людей ищут своих сгинувших на войне родственников. Цепочка знаний о бойце, как правило, обрывается на военкомате призыва - согласно книге призыва (если сохранилась) призвали его тогда-то. И всё! Куда направили, когда, в составе какой команды (у каждой был свой номер), с кем - ответ в 95 % случаев отрицательный: "Нет сведений в нашем РВК". Да ими же все свободные места в рабочих кабинетах в свое время были забиты! Сведений было "море" в каждом военкомате, но сейчас в их подавляющем большинстве нет ничего! Это надо было очень сильно постараться - уничтожить СТОЛЬКО документов. В одной из следующих частей цикла статей мы подробно рассмотрим - сколько же было всего указанных документов в наличии. И причина уничтожения документов якобы объективная - истечение срока хранения. Но тогда почему книгам призыва, вторичным по сути источникам, назначен срок хранения 75 лет, а у первичных и десятка лет не набралось?

Рассмотрим особенности комплектования армии и флота в СССР в 1939 - 1941 годах. Благодаря введению в действие Закона СССР "О всеобщей воинской обязанности" от 1 сентября 1939 года, а также ряду других специальных мер (скрытая мобилизация под видом Больших учебных сборов в мае-июне 1941 года, внеочередной весенний призыв в 1941 году лиц, родившихся в 1-м полугодии 1922 года и другие), фактическая численность Вооруженных Сил увеличилась с 1513400 чел. по состоянию на 1 января 1938 г. до 5427300 чел. к 22 июня 1941 г.

Для доведения Вооруженных Сил до численности штатов военного времени после начала войны требовалось дополнительно призвать 4,887 миллиона человек по состоянию штатного состава РККА на 1 января 1941 года. Общие ресурсы военнообязанных запаса по состоянию на эту дату оценивались следующим образом:

1. Военнообязанных запаса рядового и младшего начальствующего составов 1 и 2 категорий всех трех разрядов с 1890 по 1921 г.р. включительно (32 возраста) – 20024 тысячи человек.

2. Среднего и старшего начальствующего состава запаса – 893 тысячи человек.

3. Забронированных за народным хозяйством – 2781 тысячи человек.

4. Всего ресурс военнообязанных запаса составлял 23698 тысяч человек.

Следует четко понимать, что в это число не входит ни численность кадровой армии к 1 января 1941 г., ни ресурс допризывной молодежи 1922 года рождения, призванной за несколько недель до начала войны, ни ресурс последующих молодых возрастов 1922-1927 г.р., призванных за весь период войны. Каждый возраст дополнительно давал значительное приращение общего призывного ресурса, указанного в п.4 выше, составляющее в сумме свыше десятка миллионов человек и в приведенных цифрах отсутствующее!

И самое интересное в этой ситуации то, что ни один исторический источник, даже априори уважаемый, до сих пор не дает детальной расшифровки положения на 22 июня 1941 года с ресурсами личного состава, хотя бы в таком примитивном виде:

а) это у нас кадровая армия на начало войны – 5427,3 тысячи человек;

б) это у нас ресурс военнообязанных запаса всех категорий учета на 22 июня 1941 г. – Х;

в) это у нас величина весеннего (1941 г.) призыва мальчишек 1922 г.р. (1-е полугодие) – Y;

г) а это у нас призывной ресурс мальчишек 1922 (2-е полугодие) - 1927 гг. рождения за весь период войны – Z.

Чему равняются эти иксы, игреки и зеты – пока архивная загадка, требующая своего исследователя. Штатный состав армии в результате проведенных оргмероприятий к 22 июня 1941 года был увеличен, следовательно, увеличена потребность в личном составе по штату военного времени. Опубликованные выше цифры ресурсов на 1 января 1941 года после проведения двух последующих приписок были в значительной мере уточнены, но до всеобщего сведения так до сих пор и не доведены. В исторических источниках имеются либо общие слова и никакой конкретики, либо, в лучшем случае, общие цифры без детализации. Указанные выше сведения на 1 января 1941 года об общих ресурсах военнообязанных были опубликованы в книге "Стратегический очерк Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.", вышедшей в Воениздате в 1961 г. и имевшей до 29 мая 1964 г. гриф "Сов. секретно", затем до 27 мая 1993 г. гриф "Секретно". Тираж уважаемой книги ограничен, каждый экземпляр номерной. И других опубликованных источников пока нет. Сводные сведения по этому вопросу в ЦАМО РФ вновь только что засекретили. Разве это нормально для понимания специфики ситуации спустя 70 лет после происхождения событий?

В армии, на флоте, в пограничных и внутренних войсках НКВД к 22 июня 1941 г. находились следующие категории военнослужащих рядового и младшего начальствующего составов, проходящих действительную срочную военную службу:

- рядовой состав сухопутных войск НКО и внутренних войск НКВД из новобранцев 1918 (второе полугодие), 1919, 1920, 1921, 1922 (1-е полугодие) г.р., призванных с осени 1939 по весну 1941 гг., – со сроком службы 2 года;

- младший начсостав сухопутных войск НКО и внутренних войск НКВД (сержанты и старшины), призванный с осени 1938 по осень 1940 гг. (с 1917 по 1921 г.р.), - со сроком службы 3 года;

- рядовой и младший начсостав состав частей ВВС НКО и НКВМФ, береговой обороны НКВМФ и погранвойск НКВД, призванный с осени 1937 по весну 1941 гг. (с 1916 по 1922 г.р.), - со сроком службы 4 года;

- рядовой и младший начсостав частей и кораблей ВМФ, призванный с осени 1936 по весну 1941 гг. (с 1915 по 1922 г.р.), - со сроком службы 5 лет.

Не будь у нас такого количества обученного состава молодых возрастов к началу войны (5427,3 тысячи человек в кадровой армии и на флоте без войск НКВД), кто знает – как бы развернулись ее события? Выдержали бы, выстояли бы?

Ниже будут описаны особенности наиболее неясных для общественности процессов призыва личного состава в РККА и РКВМФ, происходивших в период лета - начала осени 1941 года.

Согласно Приказа НКО № 0130 от 20 июня 1940 года мобилизация имела две формы проведения:

а) скрытая мобилизация, "…когда в интересах обороны страны требуется провести мобилизацию без доведения об этом до всеобщего сведения и без разглашения действительной цели проводимых мероприятий";

б) открытая мобилизация, "…когда решение о мобилизации доводится до всеобщего сведения граждан Советского Союза и отмобилизование войск производится открыто".

Процесс открытой мобилизации в СССР имел следующие особенности. Ее первым днем являлось 23 июня 1941 года. Она проходила в течение 7 суток. Для ясности впредь будем называть ее первой волной мобилизации. В этот период согласно Указа Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 года призывались обученные воины 1918-1905 г.р. запаса 1-й категории 1-й очереди, прошедшие действительную военную службу. Они, как правило, были направлены в находящиеся в том же военном округе воинские части (в т.ч. в части НКВД), для развертывания их за счет мобилизации до штата военного времени, или в развертываемые воинские части в другой военный округ, или в пункты, где с объявлением мобилизации начинали формироваться новые части согласно мобплана МП-41. В итоге к 1 июля 1941 года было призвано более 5,35 миллиона военнообязанных, из них свыше 505 тысяч офицеров запаса из ресурса в 893 тысяч человек.

Ни один военнообязанный запаса не был призван, как говорится, "просто так". Если соединение убыло на фронт до 22 июня, то тогда эти воины, приписанные в него весной 1941 года и призванные с началом мобилизации, отправлялись эшелонами вслед за ним в заранее определенные пункты, которые были обозначены в довоенном плане оперативных перевозок. Этот план, равно как и мобплан МП-41, был составной частью общего стратегического оперативного плана СССР, окончательно разработанного в марте-мае 1941 года высшим политическим и военным руководством нашей страны. Другая часть мобилизованного личного состава направлялась во вновь созданные с началом войны в военных округах на фондах убывших на фронт дивизий запасные стрелковые бригады, предназначенные для комплектования пополнения в части и соединения, существовавшие к 22 июня 1941 года. У каждого такого воина, направленного в запасную стрелковую бригаду, в мобилизационном предписании был проставлен уникальный для каждого военного округа и части номер команды так же, как и у тех, кто был направлен в существовавшую до 22 июня воинскую часть. Лишних людей, не имевших на руках мобилизационных предписаний, призвано не было. "Лишними" являлись добровольцы, осадившие военкоматы после объявления мобилизации. При всей благородности их действий, нужно отметить, что они, по сути, мешали военкоматам производить плановый призыв. В ЦАМО РФ находится немало рапортов военных комиссаров с сообщениями о добровольцах и запросами - что с ними делать. С другой стороны, следует сказать, что такой добровольный порыв десятков тысяч людей вступить в армию всегда является признаком здорового общества, когда отдельно взятый его член в случае опасности старается защитить свою страну!

В кратко описанной картине первой волны мобилизации июня 1941 года, привлекшей в армию и на флот в дополнение к 5,43 миллиона человек кадровой армии всего за 7 суток свыше 5,35 миллиона человек (в т.ч. в части НКВД), практически не было импровизаций. Весь этот процесс был жёстко распланирован за период с августа 1940-го по начало июня 1941 года. С чьей-то подачи считается, что мобилизация всё же была сорвана в нескольких самых западных регионах Белоруссии и Украины. Должен сказать, что на самом деле она в освобожденных в 1939 году регионах не планировалась, ни один человек в них не подлежал приписке и не был приписан ни к одной воинской части. Высшее руководство СССР им не доверяло. Новобранцев, кого успели оттуда призвать перед войной, в массовом порядке отправили во второстепенные части на восток во внутренние военные округа и в Среднюю Азию. Лиц остальных призывных возрастов призвали только в 1944-45 гг. после освобождения территории. Во всех других регионах СССР явка военнообязанных запаса на призывные пункты после объявления мобилизации составила 99 % и выше! Даже в Белоруссии и в Украине, попавших в зону боевых действий, а в Закавказском военном округе - 99,8 %! Из малого числа неявившихся более половины имели так называемые уважительные причины, явных уклонистов были единицы.

В связи с огромными потерями на фронте в соединениях и людях после подписания Постановления ГКО № 48 от 8 июля 1941 года с 12-14 июля началась вторая волна мобилизации. Она не была запланирована в мобплане МП-41 ни так скоро, ни в столь большом объеме. Она вообще в нем не была запланирована. К такому шагу вынудил общий, неблагоприятный для нас, ход войны. Никто не мог предполагать, что командование Западного Особого военного округа за 4 суток так и не доведет до войск Директиву Главного Военного Совета РККА от 18 июня о приведении их в состояние полной боевой готовности, и на головы спящих в казармах бойцов обрушится ливень бомб и снарядов в первые же минуты нападения. Никто не мог предполагать, что Западный и Северо-Западный фронты затрещат по швам после немецкого нападения всего за 6 суток, а запланированное предельное отступление наших войск от границы на линию приграничных укрепленных районов превратится в их безудержное бегство в глубокий тыл, усугубляемое паникой военных, гражданских и партийных органов и диверсиями противника. Никто не мог предполагать, что немцы вложатся в первый удар всей наличной и уже отмобилизованной силой именно против Западного фронта. Никто не мог предполагать, что противник не позволит иметь нам мобилизационный период в 15-20 суток для развертывания войск. Всё это коренным образом меняло предвоенные планы и заставляло на ходу изобретать новые решения. И они последовали.

После принятия Постановления ГКО и подписания Директив Генерального штаба РККА в штабы военных округов поступили наряды на призыв нескольких миллионов человек военнообязанных запаса из остатков возрастов, ранее поднятых по мобилизации. После распределения нарядов по областным и республиканским военкоматам с 12-14 июля 1941 года вновь закипела работа по оповещению, призыву, комплектованию и отправке команд мобилизованных в пункты формирования новых соединений, а также в запасные бригады, которые часть своего личного состава также отправили в формируемые соединения. Всего в июле началось формирование внеплановых дополнительных 59 стрелковых и 30 кавалерийских дивизий НКО. Из этого числа 3 стрелковых дивизии были созданы из тех, кто был призван в Московском военном округе 23-24 июня и назначен для развертывания до штата военного времени шести прибалтийских дивизий (179-184 сд), к концу июня уже разбежавшихся. Развёртывать было некого. Эшелоны с русским личным составом в начале июля были в пути остановлены, развернуты и направлены в новые пункты для формирования новых соединений НКО (242, 245, 248 сд) практически обратно в Московский военный округ. С 1 июля отменялась переброска эшелонов с призванным приписным составом из внутренних военных округов вслед убывшим на Запад до 22 июня и втянувшимся в бои стрелковым и танковым дивизиям. Их пополняли уже из местных ресурсов. Приписной личный состав был направлен другим адресатам, в т.ч. в формируемые по отдельному решению руководства с начала июля 15 стрелковых дивизий НКВД. Их комплектовали с привлечением около 5-7 % рядового состава от штата и до 20 % командного состава из кадровых частей войск НКВД. Остальной личный состав для дивизий НКВД был призван из запаса в первой и второй волнах мобилизации, формировавших соединения НКО.

Также значительная часть оставшегося личного состава из запасных бригад, начиная с 10 июля 1941 года, убыла на фронт в составе маршевых батальонов численностью 1000 бойцов каждый. Всего их за июль – начало августа было отправлено в адрес фронтов чуть более 400. В августе убытие таких маршевых батальонов из запасных бригад началось с 16-го числа, после подписания Постановления ГКО № 459 от 11 августа о формировании новых 85 стрелковых и 25 кавалерийских дивизий и начала третьей волны мобилизации с 18-22 августа 1941 года. Всего к середине сентября 1941 года на фронт ушло еще почти 500 батальонов обученных воинов - и это помимо тех, кто в количестве более миллиона человек был направлен на развертывание новых 110 дивизий. Впоследствии с середины сентября пополнение из запасных частей стали отправлять только номерными маршевыми ротами - стрелков по 254 человека и специалистов по 140 человек. Эта практика сохранилась в течение всей войны.

В третьей волне мобилизации были призваны остатки возрастов 1918-1905 г.р. обеих категорий, включая необученных, а также впервые поднят весь ресурс военнообязанных 2-го разряда запаса 1904-1895 г.р. общим количеством в 6,8 миллиона человек. Больше половины из них нужно было вновь обучать в запасных частях премудростям военного дела. Всего с начала войны к 1 октября 1941 г. в ряды РККА были призваны мобресурсы военнообязанных запаса 24 возрастов от 1918 до 1895 гг. рождения включительно, а кое-где и до 1890 года рождения. В сумме это составило свыше 14 миллионов человек. В общей сложности за 1941 год маршевым пополнением было отправлено на фронт свыше 2,26 миллионов человек без учета тех воинов, кто был дополнительно направлен на формирование новых частей во всём их многообразии.

Описание трёх волн открытой мобилизации лета 1941 года не было бы полным без краткого описания процесса скрытой мобилизации, осуществлённой в конце мая - середине июня 1941 года под видом Больших учебных сборов. Персональными повестками без публичных объявлений и торжественных проводов в армию призвали 755859 обученных человека 1-й категории военнообязанных запаса рядового и младшего начсоставов, а также 46279 человек начальствующего и политического составов, приписанных к существовавшим кадровым частям, - для скрытного увеличения их численности до размеров, близких к штатам военного времени. Почти все кадровые части, исключая приграничные, находились в летних полевых лагерях. Туда и были направлены мобилизованные. Де-юре все эти части оставались в штатах и численности мирного времени, причем в штатах, в 2-2,5 раза меньших, чем содержались приграничные соединения, а фактически, после поступления приписного состава, - оказались в численности, их превышающей, а именно около 12000 человек. Все необходимые запасы вооружения, снаряжения, амуниции по штатам военного времени уже находились на складах НЗ в каждой части. Их достаточно было распределить согласно табелей и наличия личного состава. До полного штата военного времени не хватало всего по 2500 человек в каждую из 99 таких развернутых стрелковых дивизий. Их поступление планировалось, и в большинстве случаев произошло, с объявлением открытой мобилизации, которая, как известно, не заставила себя долго ждать.

Надо сказать, что учет движения личного состава (поступление и убытие) во многих запасных полках запасных бригад и их прочих подразделениях был надлежащий, с многочисленными упорядоченными списками учета личного состава, маршевых подразделений, и другими документами, находящимися в ЦАМО РФ. Отчетность бригад по инстанции, как правило, подробная. В документах штабов военных округов от них имеются почти все сводные данные с указанием номеров маршевых батальонов и рот, дат их формирования, погрузки и отправки на фронт, а также мест их назначения и получателей.

Весомым пластом сведений, выпавшим из рассмотрения органов военного управления, являются данные об ушедших воевать, но не вернувшихся жителях той или иной местности. Речь идет о сводных перечнях воинов, учтенных бывшими сельскими советами (сельскими администрациями), ФИО которых можно часто увидеть на памятниках и стелах по месту их жительства на селе. Эти сведения сохранены земляками как в имеющейся документации бывших сельских советов, так и в подробнейших похозяйственных книгах, оформленных по состоянию на 1940 год и находящихся в областных архивах, кстати, в большинстве своем - на секретном хранении! Сопоставление этих списков с данными книг призыва, в зависимости от территории, может привести к неожиданным результатам. Около 5-8 % лиц, кто учтен сельсоветами как призванный по мобилизации и точно погибший (пропавший без вести), и в отношении кого в семьях имеется официальный документ о судьбе или о ком никаких сведений о судьбе с момента ухода на войну так и не появилось, могут отсутствовать в сохранившейся книге призыва военкомата, например, по халатности исполнителя, заполнявшего ее с учетных карточек мобилизованных военнообязанных запаса. Более того, извещение о судьбе солдата из воинской части весьма часто могло миновать военкомат. Это произошло в связи с выходами в 1942 году Приказов НКО, менявших порядок высылки извещений. Вслед за получением извещения в семье могло не быть потребности в оформлении и получении пенсии. И воинская часть, успевшая выслать извещение семье, могла не выслать донесение о потерях по инстанции, и тогда воин будет отсутствовать в централизованном учете персональных потерь. В результате мы имеем факт того, что воин может быть не учтён ни по призыву, ни по судьбе в военкомате и архиве Министерства обороны, но о нем знают и помнят в семье и в сельсовете территории. И как тогда расценивать факт перекройки административного деления в 2004 году по знаменитому Федеральному Закону № 131-ФЗ от 6 октября 2003 года "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации"? Появились новые укрупненные сельские поселения, которые включили в свой состав от 1 до 5-6 территорий бывших сельсоветов. Поменялись границы, неизбежно добавилось много путаницы в отношении прошлого. Документы бывших территорий сельсоветов хорошо, если сохранены, хотя бы в районных архивах. А если нет?

Помимо этого множество военкоматов также недавно были укрупнены, а вслед и реорганизованы. Теперь военкомат называется отделом областного военкомата в таком-то районе и обслуживает территории 2-3 районов. Военных должностей в них не осталось, разве что в областном военкомате две должности - военного комиссара и его заместителя. Архивы упраздненных военкоматов никаким нормативным документом МО РФ не предписано сохранять оставленным отделам. Также не было дано предписаний и по передаче их дел, касающихся Великой Отечественной войны (учет призыва, извещения, учет демобилизации, переписка по установлению судеб, прочее), в местные архивы или краеведческие музеи. Руководство многих музеев, понимая ценность документов, на свой страх и риск договаривалось с руководством упраздняемых военкоматов о негласной передаче наследия в их распоряжение, стремясь хотя бы сохранить то, что обязаны "кровь из носу" хранить военные. Все это имело место всего лишь 2-3 года назад назад.

В практике плановых предвоенных призывов и призывов по мобилизации после начала войны есть еще один нюанс, который имел массу негативных последствий с точки зрения установления солдатских судеб. Его можно даже назвать не нюансом, а пропастью, куда улетучились сведения о миллионах воинов. Судите сами.

При плановом довоенном призыве и новобранец, и военнообязанный запаса обязательно сдавали в РВК свой паспорт и военный билет (у кого имелся). Этот порядок сохранился и для последующих волн мобилизации в течение всей войны. Взамен изъятого паспорта выдавалась специальная квитанция, в которой указывались фамилия, имя, отчество солдата, военкомат призыва или штаб и номер полка, реквизиты паспорта, ставились число, гербовая печать военкомата (или штаба полка), подпись военного комиссара или командира полка. В поиске опознаны уже не один десяток бойцов, не имевших медальонов, но сохранивших именно квитанции о сдаче паспортов. Корешок квитанции оставался в военкомате. Паспорта по описи сдавались в рай- и горотделы милиции, где их данные заносили в книгу (опись) недействующих паспортов, а сами паспорта уничтожали. Описи паспортов хранились затем так же тщательно, как и бланки чистых паспортов. В случае возврата из армии, демобилизованный воин по справке, если она сохранилась, или по описи сданных паспортов, мог получить новый паспорт и прописку. Военные билеты сдавались в РВК призыва, где их уничтожали в установленном порядке. После демобилизации воин получал новый военный билет.

В мирное время, после сдачи паспорта и военного билета, военнослужащим срочной службы (кадровый состав) оформляли "Служебную книжку для рядового и младшего начальствующего состава Красной Армии", введенную Приказом НКО СССР № 171 от 20 июня 1940 года. Однако, при выходе части на театр военных действий эта книжка должна была сдаваться через командира подразделения в штаб части, а затем в архив местных органов военного управления. Взамен книжки должен был выдаваться медальон с краткими сведениями о военнослужащем. Но капсул и бланков для медальонов в достаточном количестве не всегда имелось даже для кадрового состава. В результате на фронт прибывало сформированное до войны соединение, подчас не имеющее как полного комплекта медальонов для всего личного состава, так и любых иных документов, могущих исчерпывающе удостоверить личность воина.

Что же выдавалось военнообязанному запаса, призванному по скрытой (до начала войны) и открытой (после ее начала) мобилизации, взамен паспорта и военного билета по прибытии в воинскую часть? НИЧЕГО, кроме эбонитовой капсулы табельного медальона и двойного бланка к нему, если они имелись в распоряжении интендантской службы.

Заполнение бланка сведениями о бойце должно было производиться взводными командирами, однако, чаще всего эти обязанности выполняли сами солдаты своими неумелыми, трудноразличимыми почерками, кому как придется и чем придется - химическим ли, обычным ли карандашом или чернильной ручкой. Хороший командир, при отсутствии эбонитовых капсул и бланков, заставлял своих подчиненных заполнять биографическими данными любой подручный чистый клочок бумаги и вместо капсулы использовать патронную гильзу. В ход шли гильзы от пистолета системы "Наган", винтовки Мосина со вставленной наоборот пулей, а то и немецкие гильзы, дабы отличались от стандартных имевшихся патронов солдата и могли быть легко найдены похоронщиками. Многим же командирам все это было "по барабану"...

Медальон, фактически до весны - лета 1942 года, являлся единственным предметом, позволявшим хоть как-то идентифицировать солдата и при жизни, и после его гибели.

Таким образом, воин, при нахождении на фронте, взамен паспорта и военного билета (бланков строгой отчетности с фотографией владельца) не получал никакого аналогичного официального документа, который мог бы подтвердить его личность в период прохождения военной службы. Медальон же, заполняемый рукой владельца, не имел ни фото, ни реквизитов воинской части, где он проходил службу, ни печати штаба этой части и указания фамилии начальника штаба, и, тем самым, не являлся официальным документом. Подлинность данных в медальоне ничем не была подтверждена. А если уж боец терял и медальон, то верно установить личность, как у живого, так и у мертвого, было невозможно. Миллионы наших соотечественников начали войну и гибли, не имея при себе документов, официально подтверждающих их личность, в отличие от войск противника, где имелись и персональные металлические жетоны, и солдатские книжки у каждого солдата.

Эти обстоятельства, а также факты засылки врагом неимоверно большого количества шпионов во фронтовой полосе, использующих отсутствие официальных документов у красноармейцев, вызвали необходимость подписания Приказа НКО СССР № 330 от 7 октября 1941 года "О введении красноармейской книжки в войсковых частях и учреждениях в тылу и на фронте", а в последующем, и снятие медальонов со снабжения РККА. Полное обеспечение книжками частей действующей армии затянулось до лета 1942 года. Соответственно, в начале войны, в течение более полугода, миллионы наших бойцов фактически были обезличены, что выпукло проявилось в тексте Приказа № 330:

"Введенная приказом НКО № 171 в 1940 года красноармейская книжка, п. 7 этого же приказа, отменена для действующей армии. Ввиду этого красно­армейцы и младшие командиры оказались на фронте без документов, удосто­веряющих их личность…Не может быть сомнения, что немало болтающихся людей в тылах дивизий и армий, одетых в красноармейскую форму, являются агентами про­тивника, передающими сведения о наших частях, борьба с которыми невоз­можна по причине отсутствия документов у бойцов Красной Армии, чтобы можно было отличить наших людей от агентуры противника… Отсутствие на руках документов у отправляемого на фронт пополнения и убывающих с фронта по эвакуации больных и раненых бойцов и младших командиров, лишило возможности органы снабжения проверять их обеспеченность обмундированием, оружием, снаряжением и другим видом довольствия… Приказ НКО № 171 от 20 июня 1940 года - отменить… Красноармейскую книжку считать единственным документом, удосто­веряющим личность красноармейца и младшего командира. В красноармей­скую книжку заносить прохождение военнослужащим военной службы и получение им от военного ведомства предметов довольствия (оружия, снаря­жения и обмундирования)". Лучше поздно, чем никогда...

Всем гражданским исследователям нужно ясно понимать следующее: ни один из военкоматов не имел никаких прав по самостоятельной отправке призванных по мобилизации воинов на фронт, что из Сибири, что из Белоруссии. Все происходило только по Директиве, как минимум, штаба военного округа, которая, как правило, появлялась только после получения Директивы из Генштаба. Однако, бывали и редкие самостоятельные исключения, когда командующий войсками военного округа на свой страх и риск давал указания по отправке мобилизованных в адрес той или иной пополняемой части, но это касается только командования Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов и действующих на их территориях Северо-Западного, Западного, Юго-Западного и Южного фронтов. Учитывая вышесказанное, кажущуюся невозможность прослеживания движения бойца от момента призыва из дома к фронту в большинстве случаев можно с полным основанием признать эфемерной.

К чему я это говорю? К тому, что теперь можно констатировать факт того, что после рассекречивания документов военных округов в ЦАМО РФ прослеживание движения пополнения на фронт в июне-июле 1941 года и далее по войне от военкомата призыва до дивизии (бригады) на фронте ВОЗМОЖНО. В том числе и для отдельно взятого солдата. Одно дело формулировка "пропал без вести" без указания хотя бы региона боев, другое - точное знание района боевых действий и даже конкретных участков линии фронта, где сражалось соединение, в которое попал боец с маршевым подразделением после призыва и отправки на фронт.

Здесь самым сложным для исследования являлся начальный период войны. Почему-то считается, что порядка тогда не было, а имела место сущая неразбериха. Это далеко не так. В дополнение к подробному учету движения личного состава в запасных подразделениях существуют многочисленные и весьма точные документы по отправке номерных эшелонов с пополнением, детальные перечни номеров маршевых батальонов и маршевых рот, даты их отправки, места их погрузки, назначения и фактической выгрузки с указанием фронта, армии, дивизии, бригады, принявших пополнение. Движение мобилизованных военнообязанных запаса и новобранцев приграничных военных округов на восток также задокументировано: откуда, кого и куда распределили, и сколько человек не удалось призвать из-за быстрого продвижения немцев. Существует масса отчетов областных военкомов, уполномоченных лиц военных округов и т.п., которые проливают свет на подробности движения огромных масс людей после начала войны.

Разбирался ли кто с этими очевидными вещами? Разобрался ли? Предполагаю, что эти "кто-то" все же разобрались. У нас все узкие места военной истории "расшиты" после тихой работы многочисленных комиссий и порученцев. Вся беда в том, что отчеты эти по "расшитию", недоступны. И если кто и разобрался, скажем, проходя службу в Институте военной истории МО СССР (РФ), то оставил свой труд в его 1-м отделе за семью печатями. А ведь всего-то нужно было в 50-80-х годах дать 5-6 лет времени для 5 исполнителей, которым были бы предоставлены полномочия по изучению, систематизации и публикации документов от ГКО до полка - и вся армия с флотом, от наркоматов до отдельного полка была бы как на ладони. И люди сгинувшие тоже. Вот тогда и Всероссийская Книга Памяти вслед за исполнением этого исследования была бы более достоверной, и ОБД "Мемориал" стал бы завершающей всю работу виртуально-монументальной точкой.

Но этого не случилось, засекретились все сверху донизу (к примеру, Постановления ГКО начали рассекречивать только в 1998 году). А потому региональные Книги Памяти оставляют желать много лучшего.

Касаясь факта создания удивительного по объёму и качеству массива сведений ОБД "Мемориал", прямо нужно сказать следующее. Банк данных подытожит только тот массив персональных сведений, что сохранился в обработанных документах архивов МО РФ. Возможный отказ от обработки именных данных военкоматов (по предвоенному призыву, мобилизации и по потерям), связанный с непредсказуемым объемом средств на это, не позволит уточнить полученную после обработки военных архивов цифру и создать полный именной мартиролог. Почему непредсказуем объем средств на обработку сохранившихся данных военкоматов? Создание того вида ОБД "Мемориал", что имеется сейчас в сети Интернет, потребовало выделения и оплаты сотен миллионов рублей в ценах 2007 года. Отказ от обработки сведений военкоматов возможен и потому, что это будет стоить десятки миллиардов рублей, и потому, что сведения из военкоматов бывших союзных республик теперь недоступны, - база данных с мест будет заведомо неполной. Безусловно, выстраивать перспективу перед властью и работать в этом направлении нужно в наивной надежде на то, что у власть предержащих хватит решимости и средств на это. Без этого - никак.

28 января 2009 г. на традиционной конференции Фонда поисковых отрядов Ленинградской области в г. Санкт-Петербурге заместителем начальника Управления МО РФ по увековечению памяти погибших при защите Отечества А.Л. Тарановым были доложены сведения об объёме работ по наполнению Обобщённого банка данных "Мемориал" (далее ОБД). Всего было обработано около 11 миллионов страниц документов из 34100 архивных дел Центрального архива Министерства обороны РФ (далее ЦАМО РФ), 470 архивных дел Центрального военно-морского архива (далее ЦВМА), 30590 паспортов воинских погребений, персональных сведений из других архивов. Всего на тот момент было создано 23038600 записей ОБД. Основные фонды хранения персональных данных о потерях личного состава архивов МО РФ к этому моменту уже были оцифрованы. Общий объём записей (одна запись - одно упоминание персоналии в документе) распределялся так:

1. Из донесений о безвозвратных потерях воинских частей - 9078395 записей.

2. Из документов госпиталей и медсанбатов (по умершим в них) - 1203654 записей.

3. Из документов по безвозвратным потерям ВМФ - 454107 записей.

4. Из документов, уточняющих потери (донесения из военкоматов о призванных ими, но не вернувшихся и разыскиваемых родственниками воинах) - 8109860 записей.

5. Из приказов об исключении из списков личного состава (по офицерскому составу) - 1401605 записей.

6. Из поимённых списков погребений (учёт на местах согласно паспортов погребений) - 2411904 записей.

7. Из документов о военнопленных - 379075 записей.

Работа по выявлению, получению и оцифровке документальных данных в других архивах России и зарубежья продолжалась и в течение прошедших 2 лет. В настоящий момент в ОБД около 28000000 записей. Ориентировочную численность дополнительных записей из документов других архивов и источников оценим по разнице 28000000 - 23038600 = 4961400 записей, в т.ч. данные по потерям войск НКВД, военизированным формированиям Наркоматов путей сообщения, связи, другим ведомствам. Акцентируем, что сведения о персональных потерях из централизованного учёта потерь ЦАМО РФ и ЦВМА к 2009 г. введены полностью. За истекший период к ним были произведены небольшие добавления из их фондов, кардинально не меняющие порядок чисел.

Общее количество в 28 миллионов записей характеризует всё наличие учтённых сведений в обработанных документах основных массивов данных, включая повторы записей по отдельно взятым лицам. Одни и те же лица могут быть указаны в нескольких источниках сведений.

Сколько может быть повторов записей в ОБД в сведениях ЦАМО РФ и ЦВМА (23038600 записей)? Если оценивать массивы данных о потерях из воинских частей (9078395 + 1203654 записей) и документы, уточняющие потери (8109860 записей), то их пересекаемость (повторность), по опыту работы с ними в течение десятков лет, может быть в пределах до 15 %. Уточняющие сведения в подавляющей своей массе являются уникальными и меньше первых всего лишь на 21 %.

Откуда исходит повторность в этих массивах данных? Например, воин погиб, в/ч донесла о нем по инстанции, но не выслала извещение, семья сделала запрос через райвоенкомат (далее РВК) в Управление по учёту погибшего и пропавшего без вести рядового и сержантского состава (далее Управление), оттуда пришел ответ, что воин числится убитым, после чего РВК выписал извещение семье на основании ответа Управления. Т.е. донесение об утрате есть и от в/ч, и от РВК. Либо в случаях, когда извещения из в/ч по ошибке высылались не в те регионы, откуда были родом воины, и были возвращены облвоенкоматами в Управление. Либо сообщение органов правосудия дополняло сведения из в/ч. Это и есть суть пересекаемости сведений данных массивов, которая с небольшими вариациями описывает явление.

Особо следует коснуться сведений из ЦВМА по погибшим и пропавшим без вести морякам. Оцифрованы три источника документов: донесения в/ч, сводная картотека потерь, флотские картотеки потерь. По опыту работы с ними можно сказать о том, что все они дублируют друг друга, но есть и отличия, дающие дополнения к тем или иным персоналиям. Приращение количества персоналий в зависимости от вида документов мизерное. Поэтому повторность сведений в ВМФ тройная, т.е. при количестве 454107 записей в ОБД мы на самом деле имеем данные о примерно 150000 воинов, утраченных на флоте. Это число стыкуется с официальным числом флотских потерь в 153741 чел. ("Великая Отечественная без грифа секретности. Книга потерь", М.: "Вече", 2009, с. 256). Качество учёта личного состава на флоте оказалось существенно выше, чем в армии, ибо там сверить боевой и численный состав (далее БЧС) в/ч с потерями гораздо проще. В армии таким же состоянием учёта потерь и сверки с БЧС похвалиться нельзя. И об этом чуть позже будет сказано.

Очевидно, что другие массивы сведений (пп. 5, 6, 7) по сравнению с упомянутыми являются в большинстве повторными, хотя и не без исключений. Действительно, данные каждого из них могут не менять сути известных сведений четырёх основных массивов, но также могут уточнить судьбу конкретно взятого воина. Они могут быть уникальными, т.е. в документах никакой другой инстанции воин не "засветился". Поэтому столь ценно в ОБД наличие информации из многочисленных источников, которую можно рассматривать в комплексе.

При оценке качества имеющейся информации предположим, что количество повторов по массивам данных (пп. 1 и 4) составляет не более 15 %:

а) из записей донесений о безвозвратных потерях воинских частей (9078395 записей) вычтем 15 %, получим 7716636 уникальных записей;

б) по уточняющим сведениям (8109860 записей) отнимем 15 %, получим 6893381 уникальную запись.

Заметим, что отсев "на повторы" забирает численность в 2578238 чел., а это 52 полновесных общевойсковых армии, исходя из численности в 50000 чел.

Из записей по книгам учёта умерших госпиталей и медсанбатов (1203654 записи) вычитаем около 40 % в связи с тем, что учёт в книгах погребения и умерших нередко продублирован в донесениях о потерях госпиталей и медсанбатов, поэтому оставляем 722193 записи для дальнейшего анализа.

По ВМФ мы уже выяснили численность уникальных записей, примем официальную величину их в 153741.

В сумме получаем 7716636 + 6893381 + 722193 + 153741 = 15485951.

Соответственно, остальные записи от нынешнего их количества в ОБД, возможно, являются повторными: 28000000 - 15485951 = 12514049 записей.

Понятно, что никто из нас и наших воевавших солдат не застрахован от писарских огрехов и деяний творческих машинисток, которые могли Ивана Ивановича Иванова превратить в донесениях в кого угодно, но не в настоящего Иванова. От этого не подстраховаться. Не будет натяжкой считать, что в отсеянном огромном количестве записей их "изыски" учтены и мы вправе продолжить исследование дальше.

Количество в 15485951 сведённых без повторов записей можно принять в качестве оценочной опоры в расчетах. Данные лица точно учтены в документации военного ведомства - кто-то всего один раз, кто-то несколько раз среди 28000000 записей, но в нашем исследовании мы теперь можем предполагать о том, что 15485951 лиц в ОБД учтены ОДИН раз. Хочу подчеркнуть, что речь идёт пока только о количестве записей в учтённых в ОБД документах, и их оценку в связи с приведёнными выше допущениями не следует принимать за констатируемую численность людских потерь. Также оговорюсь о том, что эта численность не может рассматриваться критиками в качестве категоричных утверждений автора этих слов. Цыплят сосчитаем "по осени", т.е. после завершения работ по наполнению ОБД документами различных ведомств. К примеру, лишь в феврале 2011 г. в Российском государственном военном архиве (далее РГВА) выявлены дополнительные сведения по советским военнопленным в общей численности около 100-120 тысяч возможных новых записей.

Работа по выявлению новых источников данных продолжается. Ниже этот фронт работ будет показан более подробно.

А пока внимательно посмотрим на данные Минобороны РФ по состоянию на январь 2009 г. и сравним их с нашей оценкой в 15485951 чел., опираясь на знание того, что данные из предъявленных фондов ЦАМО РФ, ЦАВМФ по донесениями о потерях введены в ОБД полностью:

1. Воинские части при ведении боевых действий, а также госпитали, медсанбаты и части ВМФ (7716636 + 722193 + 153741 = 8592570) документально учли в персональных потерях списками не более 55,5 % своих военнослужащих (8592570 : 15485951). Вне сомнения, применявшаяся в войсках система учёта потерь личного состава дала серьёзный сбой. Он также подтверждается выкладками п. 2 ниже.

2. Очевидно, что когда фактический объём персонального учёта потерь по донесениям войск был предъявлен в конце 1945 года руководству НКО и страны, и ясно представилась пропасть между объёмом их войскового поимённого учёта, численностью войск по списку на конец войны, учётными данными военкоматов на ту же дату, численностью гражданского населения после окончания войны (данные прописки), а также величиной призванных людских ресурсов, тогда и родилась Директива Главного Штаба Сухопутных Войск Советской Армии № орг/4/751524 от 24 апреля 1946 г. - так называемая Директива о "подворном опросе" по воинам, не вернувшимся с войны (она опубликована на нашем сайте www.soldat.ru/doc/directiva.html ). Директива предписывала РВК в массовом порядке собрать данные о призванных этими РВК воинах, связь с коими была утрачена в период Великой Отечественной войны и чьи судьбы так и остались неизвестными, и оформить эти сведения не на индивидуальных бланках, как было до этого, а на "простынях" формата А-3, где построчно должны были быть сгруппированы необходимые биографические сведения о не вернувшихся и, по возможности, адреса и даты отправки воином последнего известия. Военкоматы многие десятилетия после войны продолжали исполнять положения этой и уточняющих ее более поздних Директив Генштаба и посылали в Управление по учёту потерь свои многочисленные донесения. Вели огромную переписку и на горизонтальном уровне между собой, уточняя судьбы миллионов воинов.

Начало этому процессу было положено ещё во время войны, когда родственники уже с 1942 г. сигнализировали и напрямую Верховному Главнокомандующему, и по инстанции через военкоматы призыва о том, что с их мужем, отцом, братом, сыном пропала письменная связь. Военкоматам давались полномочия оформлять такие запросы на официальных бланках и отправлять их в Управление. Управление при отсутствии сведений из войск о судьбе воина (минимум в течение 2-х лет) принимало официальное решение о пропаже без вести бойца, и с весны 1944 г. семьям этих лиц, если по иным условиям им была положена помощь, стали выплачивать пенсии по потере кормильца. Эти индивидуальные донесения из военкоматов и стали первыми документами, составившими пласт сведений, уточняющих потери. К ним же причислены поступившие в регионы из воинских частей и неврученные родственникам извещения о судьбе воинов, которые ввиду отсутствия родственников или из-за неверного оформления были отправлены региональными военкоматами в Управление по учёту потерь или в Главное Управление кадров НКО для принятия воинов на учёт потерь и решения о судьбе самих извещений.

Как видно выше, объём записей (без повторов), уточняющих потери, составил огромную цифру - 6893381. Это составляет 44,5 % от оценочной опорной величины в 15485951 записей, если считать, что все эти записи уникальны.

3. В составе лиц, учтённых военным ведомством один раз (предположительно 15485951 чел.), войсковой учёт в период ведения боёв составил 55,5 %, уточняющие сведения из других источников военного ведомства - 44,5 %. Другими словами, оно всеми видами своего учёта в воинских частях смогло зафиксировать в своих документах всего до 55,5 % уникальных (без повторов) записей о воинах, отдавших жизнь за страну, а про 44,5 % забыло в запарке боёв, не отослав ни именные донесения о потерях в Генштаб, ни извещения семьям. Большего система учёта личного состава вообще, и система персонального учёта потерь в войсках в частности, добиться не смогли.

Резюме: принял лейтенант роту в 100 человек при формировании, из них он спокойно 44 человека мог сразу вычеркнуть из жизни и людской памяти, не опасаясь последствий, - всё равно система первичного войскового учёта потерь больше "не потянула"!

Жёстко сказано? Не жёстче сделанного!!!

Уже на этой стадии мы имеем полные основания сказать так, как сказано в части первой настоящей статьи и повторено выше: "Учёт потерь личного состава в войсках оказался, прямо скажем, паршивым, другого слова не подобрать".

Кроме того, удивляет факт того, что в сводном расчёте людских потерь, составленном авторами уважаемого труда (см. указ. соч., с. 51), и далее по всему содержанию использованы всего два источника сведений - войсковой учёт потерь личного состава и данные органов репатриации по вернувшимся бывшим военнопленным. В то же время, такой огромный источник данных, как сведения военкоматов о не вернувшихся воинах, полностью выпущен из внимания и в балансе расчётов отсутствует. Трудно представить основания, по которым важнейший дополнительный пласт сведений, подтверждённый именными списками (6893381 уникальных записей, если воспользоваться сведениями о записях в ОБД без повторов), остался "за бортом" исследований. Каждый желающий может легко убедиться в том, сколь редки в послевоенных донесениях военкоматов о не вернувшихся ("подворный опрос") пометки специалистов Управления по учёту потерь о наличии данных на того или иного воина в донесениях войск в период войны. Столь же редки и упоминания в них о том, что тот или иной воин оказался жив и вернулся после плена домой, или погиб в плену. И коль это так, то сведения военкоматов, пусть с учётом повторов, размер которых можно было бы быстро оценить, по минимальной планке числа уникальных персоналий просто обязан был быть включённым в баланс расчёта безвозвратных потерь. Но его там нет.

Судите сами. Ниже в полном варианте дана таблица 1, иллюстрирующая этот "провал" методики подсчёта потерь (см. указ. соч., с. 51):





Ни в одной графе мы не видим цифровых сведений о не вернувшихся по данным военкоматов. К донесениям войск, лечебных учреждений, военных трибуналов они не относятся, и, тем более, не принадлежат органам репатриации. "А вот это провал!" - так сказал бы Штирлиц из известного телесериала.

Упущение в методике расчётов потерь личного состава авторского коллектива указанной выше книги неизбежно приводит к следующему выводу. Если прибавить к общему официальному числу потерь (8668400 чел.) количество персоналий по уточняющим потери сведениям из военкоматов без повторов (см. выше - 6893381, если воспользоваться сведениями о записях в ОБД), не учтённых авторским коллективом в расчётах потерь военнослужащих, то мы получим число 15561781, удивительно близкое к рассчитанной выше опорной оценке по записям в ОБД - 15485951, также полученной после исключения возможных повторов !!! И это не единственный способ расчёта возможных потерь личного состава. Чуть ниже мы коснёмся ещё нескольких.

Всякий исследователь, кто хоть раз мало-мальски соприкоснулся с архивным учётом потерь, будь то бумажные носители в архиве или виртуальные массивы в сети Интернет, имеет представление о громадном объёме послевоенных уточняющих сведений. Даже через призму розыска всего одной персоналии, например, своего родственника, пропавшего на войне, такой исследователь не мог не увидеть объёмности уточняющих списков о судьбах не вернувшихся воинов. И появились эти уточняющие сведения в связи с тем, что: "В результате несвоевременного и неполного представления войсковыми частями списков о потерях получилось большое несоответствие между данными численного и персонального учета потерь. На персональном учете состоит в настоящее время не более одной трети действительного числа убитых. Данные персонального учета пропавших без вести и попавших в плен еще более далеки от истины." (Приказ НКО № 0270 от 12 апреля 1942 г. - "Русский архив: Великая Отечественная: Приказы народного комиссара обороны СССР 22 июня 1941 г. - 1942 г.", том 13 (2-2)., М., ТЕРРА, 1997, с.202).

И, что любопытно, сам факт подписания Директивы Главного Штаба Сухопутных Войск Советской Армии № орг/4/751524 от 24 апреля 1946 г. о "подворном опросе" по воинам, не вернувшимся с войны, напрямую объективно подтверждает мнение о том, что в донесениях войск о потерях имел место огромный пробел. Само военное ведомство жёстко обозначило проблему неучтённости потерь в войсках и попыталось её преодолеть. Но спустя почти 50 лет другие военные в труде "Гриф секретности снят" (М.: Воениздат, 1993) и в последующих эту масштабную попытку и ее результаты проигнорировали полностью. 7 миллионов персоналий. Как прикажете это понимать?

Коснёмся ещё одной стороны вопроса. Персональный учёт потерь в лечебных учреждениях - совершенно отдельная, малоисследованная обществом, "песня". К ним относятся не только медсанбаты дивизий и корпусов, прифронтовые и эвакуационные госпитали, но и масса штатных эвакоприемников армии и флота, клиник, оперативных коек Наркомата здравоохранения, отделений медицинских институтов. Заметим, что численность потерь в медсанбатах войск учтена в официальных цифровых донесениях о потерях в категории "Убито и умерло на этапах санитарной эвакуации". Однако, поимённые потери в них внесены в ОБД вместе с данными из госпиталей и прочих учреждений (1203654 записи), и они в сумме разнятся с официальными цифровыми данными потерь, учтённых теми же инстанциями.

Так, согласно выкладок авторского коллектива "Книги потерь", в категории "Умерло от болезни" в госпиталях значится 267394 чел. (см. указ. соч., с. 57). В категории "Умерло от ран в госпиталях", будучи эвакуированными из фронтовой полосы, значится 1100327 человек (с. 54). В том же труде та же категория потерь выражена цифрами 1104110 чел. (с. 57). Каким данным уважаемого коллектива верить - непонятно. Но дело не в этом.

Суммарно в госпиталях от ран и болезней умерло 1371504 чел.

В ОБД же после окончания ввода сведений книг учёта умерших и по тыловым госпиталям, и по фронтовым медсанбатам имеется 1203654 записи. Сразу видно, что, как минимум, 1371504 - 1203654 = 167850 чел. в ОБД по обоим типам лечебных учреждений уже не учтено, вероятно, из-за неполноты данных.

Но ведь в записях ОБД учтены также и потери в медсанбатах. Это означает, что величина недоучёта и в госпиталях, и в медсанбатах еще выше, нежели 167850. Мы пока не знаем - какая это величина, но с помощью простых примеров можем убедиться в несоответствии официальных цифр реальности.

Предположим, что 1104110 из 1203654 - записи ОБД об умерших от ран воинах только в тыловых госпиталях, раз уж такова их официальная цифра. Тогда кто-то должен основательно доказать следующее: в медсанбатах при санитарной эвакуации во фронтовой полосе умерло от ран всего лишь 1203654 - 1104110 = 99544 человек (9 % от умерших в тыловых госпиталях) по количеству записей в ОБД, если верить официальной численности умерших в госпиталях (1104110 чел.). Но ведь не бывает этого! Ни при каких обстоятельствах! Эти потери всегда сопоставимы, если медсанбатовские не больше. Потому-то в войсках в цифровых донесениях об этих потерях их и не отделяют от убитых в бою, а числят всегда вместе - "Убито и умерло на путях санитарной эвакуации". И что же - кто-то хочет всерьёз заявить о полноте 1203654 записей во включённых в ОБД книгах учёта потерь? И о полноте официальной численности умерших в госпиталях (1104110 чел.)? Количество записей в ОБД явно не соответствует реальной действительности и не облекает всех умерших в тыловых госпиталях военнослужащих, равно как не отвечает и численности умерших в медсанбатах. Оно явным образом должно быть много больше. И вот почему.

По данным авторов названного выше труда, за время войны погибло 117 госпиталей, понесли большие потери и расформированы - 17, пропали без вести - 14, судьба не установлена - 79, всего утрачено 227 госпиталей (см. указ. соч., с. 58). С ними понятно, - их документы по определению имели слишком много поводов погибнуть и не быть сохранёнными.

Всего было сформировано около 6200 госпиталей всех видов с учётом двойных и тройных формирований под прежними номерами. Крайний номер госпиталя по учёту персональных потерь, зафиксированный в ОБД, - 6076. В справочнике дислокации лечебных учреждений, опубликованном на сайте www.soldat.ru уже 8 лет, крайний учтённый номер эвакогоспиталя - 6019. Его дислокация - Днепропетровск с 01.04.44 по 18.09.45. Нет его книг погребения на хранении, потому и нет данных из госпиталя в ОБД. У госпиталей в диапазоне номеров 6019-6076 сохранены документы по учёту потерь всего в 8 госпиталях, а дислокация остальных неизвестна, равно, как неизвестно - куда делись их документы о потерях. У госпиталей 6000-6018, сформированных в Ворошиловградской области весной 1944 г., также нет ни одной книги погребения по умершим в них воинам. Эти проколы частного порядка заставили заняться госпиталями вплотную.

Полная проверка по ОБД диапазона номеров госпиталей 1 - 6076 выявила оглушительную цифру. Оказалось, что к настоящему времени сохранены, обработаны и введены в ОБД сведения всего лишь 2483 госпиталей или 41 % от общего зафиксированного количества (6076). 3593 госпиталя книги учёта погибших в архив не передали (59 %). Других аналогичных источников данных в архивах нет.

Для полноты статистики были подсчитаны и медсанбаты стрелковых дивизий (далее сд), сдавшие документы по персональным потерям в архив. Крайний учтённый номер медсанбата в ОБД - 634. В линейке номеров 1 - 634 часть их использовалась повторно вторыми, третьими и четвертыми формированиями стрелковых дивизий, часть (10 медсанбатов) принадлежала корпусам. В дополнение к соединениям кадровой армии (198 сд, 61 тд, 31 мд), имевшим медсанбаты, в период войны было сформировано 494 сд и 12 тд, в каждой из которых также имелось медицинское подразделение. Вместе с корпусными получаем в итоге 806 соединений, имевших медсанбат. 26 соединений в 1942 г. прекратили формирование, их несформированные медсанбаты исключаем, остаётся 780, т.е. 780 медсанбатов должны были сдать свои документы в архив, а их сведения попали бы вслед в ОБД. Не тут-то было.

В результате подсчетов оказалось, что в ОБД присутствуют персональные данные о потерях личного состава только у 432 медсанбатов (56 %), 336 медподразделений свои документы в архив не сдали (44 %).

Более того, анализ наличия документов по госпиталям и медсанбатам показал, что практически ни у одного из них период их существования не закрыт непрерывным ведением книг учёта умерших, что означает неизбежные громадные прорехи и в именном, и в численном учёте погибших дополнительно к 41 % и 56 % сохранности документов соответственно. Сотни лечебных учреждений имеют данные всего за несколько месяцев из нескольких лет существования.

Средневзвешенное количество лечебных учреждений (госпиталей и медсанбатов), сохранивших свои документы по учёту умерших в них, в т.ч. не за все периоды их существования, составляет всего-навсего около 50 % от общего наличия (6076 госпиталей и 768 медсанбатов). Этим сохранённым в объёме 50 % документам не за весь период войны ныне соответствуют 1203654 записи в ОБД. Им же "соответствует" и официальная сводная цифра умерших от ран и болезней в госпиталях 1371504 чел. Точное количество умерших в медсанбатах в этой численности пока неизвестно. Неужели и после этих выкладок найдётся кто-то, кто будет доказывать истинность официальных цифр умерших от ран и болезней хотя бы только в госпиталях?

Совершенно очевидно, что будь сохранность документов на уровне 100 % за весь период войны, мы получили бы цифру учтённых потерь умершими, как минимум, в 2 раза больше, т.е. около 2,4 - 2,5 миллионов человек. Следовательно, уже на этой стадии исследования мы вправе поднять планку численности погибших в Великой Отечественной войне не менее, чем на 1,2 миллиона чел., получив 8668400 + 1200000 = 9868400 чел., и сомневаться в официальных выкладках.

Возникает вопрос - как стало возможным при жёсткой системе отчётности по вертикали и при итоговой 50-процентной сохранности документов лечебных учреждений "проскочить" мимо всевидящего ока правительства, сонма военных и партийных функционеров, органов НКВД, статистиков, и "утаить" свыше миллиона человеческих потерь? Одни не сохранили то, что были обязаны по должности, другие же по всей вертикали посчитали так, как нельзя считать.

А ведь мы даже ещё не коснулись рассмотрения нескольких малоизвестных пластов сведений о персональных потерях, которые спокойно себе полёживают в архивных закромах, дожидаясь "у моря погоды" и будущего включения в ОБД.

Первый из них - документы по именному учёту людских потерь в архивных фондах воинских частей во всём их многообразии. Как ни странно, но то, что в них сохранено, подчас существенным образом не совпадает с донесениями тех же частей о потерях по инстанции. Посему это стало своего рода поисковым признаком при работе в архиве: сначала проверяются данные централизованного учёта (картотеки, ОБД), затем, если номер в/ч известен, проверяется фонд хранения ее документов, и, если учётные книги сохранены надлежаще, появляется надежда отыскать в них и послужные данные, и упоминание о судьбе искомого воина, о чём может не быть данных в централизованном учёте из-за недонесения о воине из в/ч. Очевидно, что со временем и этот пласт сведений непременно нужно обрабатывать для последующего включения в ОБД. Он огромен, но задача эта очевидная. Сколько составит приращение количества неучтённых ранее воинов? Остаётся только догадываться. Не зря родилась поисковая поговорка: "Четверть наших пропавших без вести лежит в наших архивах". Кто знает, может быть даже треть.

В то же время, сохранность учётной документации оставляет желать лучшего. Вероятно, вряд ли кто из исследователей проводил полный анализ характера учёта потерь личного состава (да и просто учёта личного состава и его сохранности) по основным войсковым формированиям, имевшим максимальное количество непосредственно воевавшего личного состава: дивизиям, бригадам, полкам, самостоятельным отдельным батальонам, входившим в состав Действующей армии. Пласт работы - ответственнейший. Несколько цифр для иллюстрации.

Автором проанализированы архивные фонды документов по учёту личного состава 199 сд в диапазоне номеров от 214 (1-го формирования) до 329 (2-го формирования) включительно за период войны. Из них в ЦАМО РФ вообще отсутствуют документы по учёту как потерь личного состава, так и просто по его учёту - у 78 сд или у 39 % (218, 219, 221, 223, 224, 226, 228, 229, 230, 232, 233, 235, 238, 242 - все 1-го формирования, 242 (2ф) - до гсд, 244 (1ф), 247 (1ф), 248 (1ф), 248 (2ф), 249 (1ф), 249 (2ф), 253 (1ф), 253 (2ф), 255 (1ф), 255 (2ф), 257 (1ф), 257 (2ф), 258 (1ф), 258 (2ф), 258 (3ф), 260 (1ф), 264 (1ф), 264 (3ф), 264 (4ф), 266 (1ф), 266 (2ф), 267, 270, 273, 277, 278 - все пять 1-го формирования, 278 (2ф), 278 (3ф), 279 (1ф), 280 (1ф), 280 (2ф), 282 (1ф), 284 (1ф), 284 (2ф), 284 (3ф), 289 (1ф), 292 (2ф), 293 (1ф), 293 (2ф), 295 (1ф), 296 (1ф), 298 (1ф), 298 (2ф), 298 (3ф), 299 (1ф), 300 (1ф), 300 (2ф), 301 (2ф), 302 (г), 303, 304, 308, 309, 312, 317, 320, 321 - все 1-го формирования, 321 (2ф), 325 (1ф), 325 (2ф), 327 (1ф), 328 (1ф), 329 (1ф)).

Отсутствуют учётные документы обеих категорий за периоды от 5 месяцев до 3 лет войны - у 28 сд или у 14 % (215, 216, 218 (2ф), 220, 229 (2ф), 236, 244 (2ф), 251, 252, 256, 259, 260 (2ф), 262, 265, 269, 271, 272, 276, 279 (3ф), 283, 287, 288, 295 (2ф), 302, 303 (2ф), 305 (1ф), 311, 315 (2ф)). Буква "ф" в скобках означает формирование, цифра при ней - номер формирования за период войны. Не надо удивляться - 264 сд имела 4 формирования за войну, не связанных друг с другом ничем, кроме общего номера, а всего таковых было 7 дивизий - 2, 87, 140, 264, 316, 319 сд.

Из вышесказанного следует, что учёт личного состава и его потерь в той или иной степени сохранён в фондах документов только у 93 сд из 199 (47 %).

Немного простых подсчетов по 78-ти сд (39 %), не оставившим документов: даже если в них без учёта пополнения выбит только один штатный состав в 10-12 тысяч человек, то по меньшей планке получаем неучтённость судеб там, где она обязана быть - в архивных фондах соединений, как минимум, у 780 тысяч человек. Где гарантия, что штабы дивизий на всех из них успели (смогли) выслать именные и цифровые донесения о потерях и извещения в семьи? Или что по всем из них после войны поступили в Управление по учёту потерь уточняющие судьбы донесения, или запросы родственников на розыск? Нет таких гарантий. Следовательно, никто не может утверждать о том, что все эти воины учтены поимённо в картотеках потерь личного состава. А ведь выше проанализирована лишь часть стрелковых дивизий, а не всё их число.

И потому сведения о многих из воинов, учтённых утраченными в фондах соединений и частей, станут дополнением к уже имеющемуся массиву ОБД.

Учтём, что всего в РККА за войну состояло 1523 дивизии и 1547 бригад всех видов и форм (цифры взяты не "с потолка" - каждая из них расшифрована отдельными подробными выкладками):

1. Дивизии:

1.1. Вступили в ВОВ – 303 дивизии, в т.ч. 198 сд, 13 кд, 61 тд, 31 мд, 79 авд.

1.2. Созданы (или формировались) вновь во время ВОВ – всего 1220, из них:

а) сд:

- 1941 г. – 250;

- 1942 г. – 135;

- 1943 г. – 83;

- 1944 г. – 23;

- 1945 г. – 3;

- всего с довоенными - 692 сд;

б) кд – 87, всего за ВОВ - 100;

в) тд – 14, всего за ВОВ - 75;

г) народного ополчения (всех видов) – 70;

д) артиллерийские – 49;

е) зенитные артиллерийские РГК – 64;

ж) зенитные артиллерийские ПВО территории страны – 16;

з) дивизии ПВО территории страны – 24;

и) зенитные пулеметные – 3;

к) зенитные прожекторные – 4;

л) дивизии ВНОС – 2;

м) аэростатов заграждения – 3;

н) минометные – 7;

о) истребительные (арт.) – 8;

п) авиационные - 210, всего за ВОВ - 289;

р) запасные и учебные – 51;

с) сд войск НКВД, переданные в НКО – 35.

2. Бригады:

2.1. Вступили в ВОВ - 43 бригады, в т.ч. 2 осбр, 16 вдбр, 5 авиабригад, 1 мотобронебригада, 9 бригад ПВО, 10 артбригад ПТО.

2.2. Вновь сформировано за период ВОВ всего 1504 бригады всех видов и форм (без автомобильных, связи, железнодорожных, дорожно-строительных, ПВО), из них:

а) отдельных стрелковых, отдельных морских стрелковых, отдельных бригад морской пехоты – 355;

б) танковых – 285;

в) воздушно-десантных – 94;

г) лыжных – 53;

д) мотострелковых – 55;

е) механизированных – 26;

ж) инженерных – 156;

з) артиллерийских – 480.

Сколько же соединений не имеет в архиве персонального учёта личного состава и его потерь? Сколько отдельных лыжных, инженерных и дорожных всех видов, связи всех видов, танковых, автомобильных, ПВО всех видов, гужтранспортных, мотострелковых, пулеметных, артиллерийских и смешанных, разведывательных, штрафных, штурмовых и прочих батальонов также остались без него? Чем не тема для докторской диссертации молодого напористого соискателя?

В РККА были дивизии, через которые прошло и 35, и 45, и 55 тысяч и более человек за войну: в 307 сд при штатном составе в среднем 10500 чел. 48221 чел. числятся в безвозвратных и санитарных потерях, а сколько их прошло через дивизию - вообще сказать трудно. Для сравнения: в 13 сд (2ф) безвозвратные (без санитарных) потери за войну составили 11390 чел, а всего прошло через нее по спискам учёта личного состава 58825 чел. 185 сд (и мд) - официальные безвозвратные потери составили 12784 чел., санитарные 29243 чел. При отсутствии учёта личного состава в ней за период июнь-сентябрь 1941 г. эти данные могут оказаться заниженными. Все ли потери учтены дивизиями поимённо? Можем ли мы утверждать о том, что за всех потерянных отчитались штабы частей по инстанции? Нет, не можем, ежедневные исследования сотен добровольцев в архивах подтверждают этот факт. Например, в марте 2011 г. в ЦАМО РФ выявлены 8 дел 280 сп 185 сд, которые были обнаружены весной 1942 г. бойцами Северо-Западного фронта (далее СЗФ) в лесу! Одно из них оказалось с краткими именными сведениями о потерях его воинов за лето 1941 г., в т.ч. с подшитыми бланками медальонов. Ни один их воинов не значился по донесениям о потерях из войсковых частей: часть оказалась учтённой по "подворному опросу" после войны, часть в централизованном учёте потерь отсутствует.

И потому совершенно очевидной представляется необходимость обработки сведений в/ч, сохранивших в той или иной степени именной учёт потерь. Никто не может предсказать - каким будет приращение уникальных, ранее неучтённых в донесениях о потерях, персоналий к уже имеющимся в ОБД.
Но оно точно будет немалым.

Третьим информативным видом документов по выявлению персональных потерь, без сомнения, окажутся документы отделов кадров армий, фронтов, военных округов. Например, в фонде отдела кадров штаба Закавказского фронта имеется обособленная алфавитная картотека учёта безвозвратных потерь личного состава фронта объёмом в 21000 персоналий. Все ли они имеются в централизованном учёте потерь? Неизвестно. Кроме того, в тех же фондах отделов кадров, особенно в армейских, имеются многочисленные документы с перечнями найденных на полях боёв наград, изъятых у погибших солдат и офицеров и возвращаемых в НКО. С точки зрения выявления судеб воинов, особенно пропавших без вести, этот массив также может стать весьма полезным, ибо фиксирует достоверные факты гибели конкретных лиц.




Четвёртым блоком сведений являются финансовые документы медсанбатов и госпиталей. Не те раздаточные ведомости, что хранятся в фондах многих частей, в т.ч. лечебных, а донесения начфинов по инстанции об умерших после поступления в них воинах. Вот в чём казус: госпиталь или медсанбат мог не сохранить документы по персональному учёту потерь, но начфин был обязан отчитаться за выделенные деньги. При поступлении на лечение солдата, а тем более - офицера, ему по аттестату или офицерской расчётной книжке было положено получать денежное содержание. Начфин госпиталя запрашивал вышестоящее армейское полевое отделение Госбанка, казначей медсанбата - дивизионную полевую кассу Госбанка на предмет перевода средств для выплаты по аттестатам. Средства поступали. Но получатель средств от ранений умирал. Средства, коль не успели выплатить, нужно было возвращать обратно.

При этом к рапорту о возврате прилагался список воинов, кому были назначены деньги, но кому по причине смерти получить их не пришлось. Список подробный, со всеми биографическим данными, с датами гибели, под заголовком: "Список на поступление денежных средств после смерти военнослужащего в … омсб". К примеру, только в одном 393 омсб 302 сд за период май - июль 1944 г. в таких списках оказалось 18 воинов, в т.ч. 4 лейтенанта и капитан. Из них в ОБД учтены в донесениях о потерях 302 сд всего 5 человек, в т.ч. капитан и лейтенант. Двое лейтенантов оказались учтены только по списку Главного Управления кадров в 1955 г. без биографических данных, места и даты гибели, без номера в/ч. А судьба 13 человек оказалась подвластна халатности дивизионных штабистов. Не берусь даже предположить - сколько таких же потерянных бойцов окажется не учтёнными, если имелись десятки тысяч частей, соединений и учреждений с обособленным финансовым делопроизводством? И ведь они также лягут плюсом к уже имеющемуся огромному массиву именных сведений. А Управление МО РФ по увековечению памяти будет продолжать упорно стоять на официальной численности потерь в 8668400 человек?

Пятым громаднейшим блоком сведений, который имеет данные о гибели военнослужащих, является сводная картотека учёта раненых и больных, созданная в архиве военно-медицинских документов Военно-медицинского музея МО РФ, общим объёмом свыше 32 миллионов карточек. Помимо того, что исключительно полезным будет включение в ОБД сведений о ранениях воинов и перемещениях их по лечебным учреждениям, из этой картотеки можно почерпнуть данные об умерших в период лечения воинах. И если сведения, ныне имеющиеся в ОБД, включают данные из сохранившихся не полностью книг учёта умерших (1203654 записи из имеющихся документов примерно 50 % медучреждений), то картотека включает персоналии всех, кто прошёл через медицинские учреждения, в т.ч. погибших в них. Возможно, в ней мы сможем установить поимённо те самые, отсутствующие ныне в централизованном учёте, дополнительные 1-1,2 миллиона человек, что также умерли в госпиталях и медсанбатах. Вполне вероятно, что из этой картотеки удастся установить и точную численность лиц, учтённых умершими в госпиталях и медсанбатах, предположительно оценённую выше в сумме до 2,5 миллионов человек.

P.S.

Ремарка: после выхода в свет 3-го номера журнала "Военная археология" с данной частью статьи удалось выяснить, что структура картотеки учета раненых и больных в в архиве военно-медицинских документов Военно-медицинского музея МО РФ следующая: карточки являются уникальными для отдельно взятого воина, т.е. карточки являются не учётом отдельных фактов ранений или болезней (одно ранение или болезнь - одна карточка), а учётом воинов, прошедших через лечебные учреждения с указанием на каждой карточке всего "букета" ранений и болезней конкретного воина (если удавалось точно его идентифицировать). Другими словами, учитывая возможный процент повторов (например, до 25 %), мы можем предположить о том, что в почти 33-миллионной военно-медицинской картотеке может оказаться уникальных карточек до 24,8 миллиона (а то и больше).

Шестым крупным массивом сведений должны стать новые документы о военнопленных. В региональных управлениях ФСБ России имеются сотни тысяч немецких "зелёных" карточек военнопленных. Судьбы воинов там не указаны, но дано всё остальное, что необходимо знать родственникам пропавших без вести воинов, помимо биографических данных: место службы, место и дата пленения, немецкие лагеря, через которые прошёл воин, даты перемещений. 99 % наших граждан не знают о том, что, возможно, сведения о пропавших без вести дедах находятся на соседней улице или в соседнем городе в архиве регионального управления ФСБ. Они были разосланы туда из Управления по учёту потерь в 1947-48 гг. в связи с тем, что сведений о смерти там нет, но наличие данных о попадании в плен представляло оперативный интерес для спецслужбы. Также, по некоторым данным, в Национальном архиве США NARA) имеются свыше 2 миллионов карточек советских военнопленных. Как уже сказано ранее, в РГВА в феврале 2011 г. выявлен дополнительный массив сведений примерно в 100-120 тысяч возможных персоналий.

Седьмым крупнейшим источником, и никогда в советской и современной истории ещё не задействованным в деле массового розыска военнослужащих, является многомиллионный массив сведений Центрального банка России по невостребованным вкладам военнослужащих. В Клинском районе Московской области, у дачного посёлка под названием Нудоль, на территории бывшего объекта противоракетной обороны Москвы располагается "Технологический центр "Нудоль" ЦБ РФ.

Туда осенью 2004 - в начале 2005 гг. был перемещён из г. Бор Нижегородской обл. архив полевых касс и контор Госбанка. Подтверждаются сведения о наличии в нём данных по денежным вкладам всех воинов, сделавших вклад, с распределением именных картотек владельцев лицевых счетов по номерам полевых касс Госбанка, приписанных к конкретной в/ч.

Т.е. одна касса (контора) – отдельные фонд и персональная картотека. Порядок фондирования архивных документов полевых учреждений подтвержден в статье В.П. Заставнюка и Д.С. Вахрушева "Деятельность полевых учреждений Госбанка в годы Великой Отечественной войны" ("Деньги и кредит", №4, 2008, с. 37-41). Сводной именной картотеки в архиве нет, компьютерной базы данных не создавалось. Центр позиционирует себя так - "… крупнейшее хранилище конфиденциальной информации Центробанка РФ, состоящей из документов различной направленности, вида и формата".




Источник информации: www.oboznik.ru/?p=4072

Особенности функционирования полевых учреждений Госбанка и проблема невостребованных вкладов военнослужащих характеризуются совместным приказом финансового управления Наркомата обороны и Управления полевых учреждений Госбанка от 29 мая 1945 года:

.

"Произведенными проверками и ревизиями финансовых отделов фронтов и полевых контор Госбанка выявлены серьезные недостатки в работе некоторых финансовых органов и полевых учреждений Госбанка по выполнению завещаний вкладчиков-военнослужащих, погибших на фронтах Отечественной войны. Установлены случаи, когда начальники финансовых органов войсковых частей и соединений... задерживали у себя вкладные книжки погибших и пропавших без вести военнослужащих вместо немедленной передачи этих вкладных книжек полевым учреждениям Госбанка.

В ряде случаев вкладные книжки погибших военнослужащих направлялись... по месту призыва военнослужащих, минуя Госбанк. Отдельные из таких вкладных книжек терялись.










Имели место факты отсылки вкладных книжек родственникам, которым вклад по завещанию не принадлежит. Посылались родственникам даже такие книжки, вклад по которым завещан в фонд обороны. Начальники полевых учреждений Госбанка... не всегда проявляют нужную заботу о своевременном выполнении завещаний вкладчиков, а также не ведут систематической работы по выявлению судьбы владельцев неподвижных вкладов.

В целях решительного улучшения работы... предлагаем:

1. Начальникам финансовых органов войсковых частей вкладные книжки погибших, умерших, пропавших без вести и выбывших из части военнослужащих-вкладчиков сдавать немедленно полевому учреждению Госбанка. Непосредственная пересылка вкладных книжек в адреса наследников или убывших вкладчиков - отменяется...".

.

В соответствии с действующим ныне Письмом ЦБ РФ № 55 от 22.09.1993 "О ведении операций с полевыми учреждениями Центрального Банка РФ по вкладам военнослужащих":

.

"… 15. Выплата завещанных и незавещанных вкладов наследникам производится Красноармейским отделением Центрального банка Российской Федерации в г. Москве, которое переводит вклады для выплаты наследникам в ближайшее к ним учреждение банка...

Наследниками являются лица, которым завещаны вклады, и лица, признанные наследниками по закону. При отсутствии завещательного распоряжения вклад умершего вкладчика переходит к наследникам по закону, при условии, что их наследственные права подтверждены свидетельством нотариального органа о праве наследования".

.

В прошлом имели место редкие прецеденты выплаты гражданам по вкладам их погибших родственников времён Великой Отечественной войны ещё при СССР. Редкость выплат связана с засекреченностью темы и незнанием граждан о возможности положительного результата хлопот. При документальном подтверждении прямого родства ЦБ РФ считает возможным произвести выплату незначительных сумм и сейчас. Если бы граждане знали этот нюанс, обращений в ЦБ РФ, вероятно, было бы больше.

Засекреченность темы связана с значительными суммами невыплаченных погибшим воинам средств, оставшихся в распоряжении государства. К концу Великой Отечественной войны сумма остатков вкладов на лицевых счетах воинов насчитывала 4 миллиарда рублей. Из них бОльшую часть суммы составили невостребованные вклады (около 3 миллиардов рублей). Для сравнения: в консолидированный фонд обороны и Красной Армии (на постройку самолетов, танков, артиллерии и прочего) за 4 года войны поступило от воинов и гражданских лиц 16 миллиардов рублей наличными средствами, четыре военных займа по подписке привлекли в бюджет от населения и войск 87,7 миллиарда рублей ("Государственный банк СССР", М.: Госиздат, 1957, с. 255), также см. таблицу 2:





Источник информации: www.oboznik.ru/?p=4118

В ОБД в входящем донесении № 878 от 18.07.1956 есть 15 документов на Хоцановского Петра Антоновича, 1922 г.р., уроженца Киевской области, которого разыскивала мать после войны. Она приложила к заявлению присланную ей казначеем в/ч-пп 64074-Г вкладную книжку сына на сумму 1830 рублей с завещанием по причине гибели сына. Вкладная книжка выдана полевой кассой Госбанка № 1711:





После неоднократных запросов Управления (отдела) по учету потерь в ЦАМО оттуда ответили, что сведений о прохождении службы Хоцановского П.А. в имеющихся документах 609 орс (в/ч-пп 64074) за 1942-44 гг. не найдено.

Но казус в том, что и 609 орс, и 1711 пкг принадлежали 5 сд (2ф). Отдел по учету потерь сначала обратился 03.06.56 в Управление полевыми учреждениям Госбанка, которое и тогда, и сейчас, находится по одному и тому же адресу – Москва, ул. Неглинная, 12, с просьбой осветить ситуацию с вкладом, а также номером в/ч. Управление ответило 18.06.56 в отдел о том, что наведет справки, но просило уточнить номер в/ч. Своим письмом от 27.06.56 Отдел сообщил номер в/ч в Управление. На что Управление ответило в Отдел о том, что "в полевом учреждении Госбанка № 1711 был открыт вклад № 4584616 на имя Хоцановского Петра Антоновича в сумме 1830 рублей, внесенной 12.11.43 через в/ч-пп 64178. Вклад закрыт 20.11.45".

И тут нюанс в том, что в/ч-пп 64178 принадлежала 142 сп той же самой 5 сд (2ф). Архивисты ЦАМО СССР документы 142 сп вообще не проверили, а именно там наверняка есть Хоцановский П.А. и в списках л/с, и в раздаточных ведомостях. Они ограничились только "исследованием" документов 609 орс. Но ведь ясно сказано в ответе Управления полевых учреждений Госбанка о том, что вклад открыт "через в/ч-пп 64178", т.е. через 142 сп.

Человек в результате переписки "повис в воздухе". Его вкладная книжка была выслана матери, он точно был жив как минимум до начала февраля 1944 г., но его в результате ненадлежащей проверки оставили пропавшим без вести в июле 1941 г (1 вариант) и умершим от ран без места и точной даты гибели в январе 1944 г. (2 вариант). Также осталось неизвестным - выплачены ли средства по вкладу сына матери.

Остатки вкладов времён войны аккуратно индексировались весь послевоенный период, что устно подтверждено работниками ЦБ РФ, и в настоящее время насчитывают, вероятно, не менее сотни (нескольких сотен) миллиардов рублей.

Также известны прецеденты невыплаты наследникам средств, которые явным образом должны были находиться во вкладах их погибших родственников и к концу войны представляли по тем временам немалые суммы (несколько тысяч или десятков тысяч рублей). Вероятно, с учётом индексации остатки вкладов могли вырасти в значительно большие суммы, что и вызвало факт невыплаты. Пример неприглядной истории с вкладом Героя Советского Союза Сидорова Ивана Дмитриевича показан в номере газеты МО РФ "Красная Звезда" от 18.09.2004.

Пока неясно - существует ли ныне закреплённая законодательно возможность получения гражданами невостребованных вкладов, открытых погибшими или пропавшими без вести в период Великой Отечественной войны солдатами, при подтверждении наследниками родства с ними.

В связи с отсутствием на руках у наследников погибших воинов их вкладных книжек (см. выше приказ от 29 мая 1945 г.) наследники не имеют возможности не только знать о наличии вкладов, но и вообще иметь сведения о номере в/ч, где был открыт вклад (вклады), сделанный их пропавшим без вести родственником. Соответственно, без знания этих данных возможный запрос, даже если он будет рассмотрен, останется без положительного ответа, поскольку без указания действительного или условного номера в/ч или номера ее ПКГ навести справки архив не может. И наоборот - указание этих сведений может привести к проверке фонда документов соответствующей ПКГ и, возможно, к отысканию вклада.

Также пока неясно - что имеет архив департамента полевых учреждений в фондах документов полевых касс Госбанка: сведения только о лицах, сделавших вклады, или также есть данные о всех тех, кто получал финансовые средства в качестве денежного содержания и прочих выплат согласно раздаточных и платёжных ведомостей? Если только о первых (только за 1943 г. количество вкладчиков составляло 2674,2 тысяч человек), тогда данные могут насчитывать несколько миллионов, возможно, свыше 10 миллионов персоналий, если и о вторых, тогда учётные данные могут насчитывать не менее 40-45 миллионов записей. Это количество сложится из 34,5 миллиона лиц, находившихся в составе армии и флота, ВВ и ПВ НКВД и получавших денежное содержание, а также из нескольких миллионов вкладчиков.

В любом случае, при открытии возможности наведения справок в этом массиве наши граждане получат доступ к установлению судеб своих миллионов пропавших без вести родственников, выявив номера их воинских частей и даты произведения вкладов или получения денежного содержания при жизни. Установив номер воинской части, где служил разыскиваемый воин, любой исследователь получит возможность продолжения розыска по документам этой части. Возникает цепочка, могущая привести к установлению судьбы человека.

P.S.

Ремарка: после выхода в свет 3-го номера журнала "Военная археология" с данной частью статьи следует добавить о том, что при открытии возможности наведения справок в этом массиве наши граждане - родственники воинов, смогут получить причитавшиеся их погибшим и пропавшим близким денежные средства с учётом индексации, которыми все послевоенные годы тихо пользуется государство. Родственники воинов имеют на это полное право!!! А государству только сделает честь факт возмещения накопившихся долгов перед своими гражданами.

Восьмым многочисленным источником персональных сведений о потерях личного состава являются данные партийного и комсомольского учёта. Известно, что за годы войны погибло свыше 3 миллионов коммунистов. С 1 июля 1941 г. по 1 июля 1945 г. кандидатами в члены ВКП (б) стали около 5,1 миллиона человек, членами партии - свыше 3,3 миллионов дополнительно к имевшимся до войны. На фронт ушли около 3,5 миллионов комсомольцев. За годы войны в члены ВЛКСМ было принято около 12 миллионов человек. Свыше 40 процентов общего состава комсомола находилось в годы войны в действующей армии ("Великая Отечественная война. Вопросы и ответы", П.Н. Бобылев и др., М.: "Политиздат", 1985 г.). Каждый из обеих категорий лиц состоял на строгом партийном и комсомольском учёте. В обеих организациях периодически производился переучёт членов партии и комсомола. В случае отсутствия сведений об уплате членских взносов в течение длительного времени и других сведений о человеке его учётные документы погашались в установленном порядке. Но не уничтожались. Централизованный учёт членов партии и комсомола вёлся согласно номеров их партийных и комсомольских билетов (а не пофамильно) и ныне сохранён в Российском государственном архиве социально-политической истории, созданном на базе бывших Центрального партийного архива Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС и Центрального архива ЦК ВЛКСМ. Обработка этого массива документов может привести к уточнению судеб миллионов воинов.

О девятом громадном источнике дополнительных сведений о личном составе армии и флота - извещениях о судьбах воинов - мы скажем чуть позже.

Подчеркну, выше велась речь либо исключительно о приращении в будущем уникальных записей в ОБД, не имеющих повторов ни с одним из других источников, либо о существенном уточнении судеб лиц, учтённых пропавшими без вести. Возможно, увеличение численности персоналий в ОБД только за счёт упомянутых источников будет насчитывать несколько миллионов человек, утраченных по халатности исполнителей документов в период Великой Отечественной войны. И если халатность исполнителей или нежелание владельцев информации раскрыть имеющиеся сведения теперь налицо, то где гарантия в том, что в цифрах потерь иные исполнители не ошиблись? Или не слукавили?

Ведь в чём разница двух подходов к подсчёту потерь личного состава? Официальная цифра в 8668400 жертв базируется на цифровых донесениях о потерях войск по вертикали подчинённости без учёта объёма поимённых сведений по разным источникам, более того - с отвержением их и навешиванием ярлыка на превышающие официальную численность потерь данные как на повторы персоналий в учёте, или, что еще хуже, - как на фальсификацию истории!

Наш анализ основан на данных поимённого учёта и ежедневной многолетней практике работы с тысячами персональных документов, без отбрасывания в сторону данных цифрового учёта. Что важнее: имя - или цифра? Полагаю, что ответ очевиден.

В данном случае уместна древняя поговорка: "Платон мне друг, но истина дороже!".

Если согласиться с официальной численностью людских потерь, то справедлив вопрос: кого же мы в Поиске столько лет подряд тысячами поднимаем на бывших полях боев, если почти всегда более 70 % из них (тех, чьи имена устанавливаем) пропавшие без вести, - в лучшем случае, учтённые лишь по послевоенным донесениям военкоматов? Нет никакой гарантии в том, что и рядом найденный неопознанный нами боец не стал "лишним" для военных статистиков.

И если воинский учёт был нормален, тогда почему же в сохранённых воинских погребениях в России, странах Евросоюза, Азии согласно сведений их паспортов учтено в ОБД пока всего 2411904 человек? В них поимённо названо не более 25-30 % от реального количества погибших бойцов в каждом регионе и, возможно, государстве. И даже сведения местных органов управления о погребённых на их территориях резко разнятся с данными учёта военного ведомства: всего по странам бывшего СССР, Европы, Азии и других местные органы управления к концу 2009 г. учли 47281 воинских кладбищ и могил, военное ведомство - 30527, в т.ч. на территории бывшего СССР - 38900 и 25865 соответственно ("Бюллетень Счетной палаты РФ", № 4 (148), 2010 г., см. ниже таблицу 3).

Местные органы управления всех стран учли погребёнными 9477822 чел., военное ведомство - 7051541 чел. Из них на территории бывшего СССР учтено соответственно 5584121 и 4485285 чел. А в ОБД введены данные паспортов по России всего на 2411904 чел. как окончательные.
И это свидетельство нормального учёта?







Источник информации: Бюллетень Счетной палаты РФ № 4 (148), 2010 г.:

1. www.ach.gov.ru/ru/bulletin/528/

2. www.budgetrf.ru/Publications/Schpalata/2...201005202219_000.zip .

Уточняющие записи в ОБД из других категорий учёта потерь также красноречиво свидетельствуют о халатности исполнителей в воинских частях. Конечно, и фронтовая ситуация в каждом конкретном случае тут играла существенную роль, но как же много всё-таки зависело от исполнителей! Кто мешал после Победы при расформировании 152-х стрелковых дивизий, 51-го стрелкового корпуса и 30-ти армий в июне-октябре 1945 г. всё аккуратно оформить и сдать в архив хотя бы даже за крайние перед Победой месяцы? Тут уже тебе ни окружений, ни отступлений, ни бомбежек, одни светлые будни, пиши вволю! Не случилось этого в штабах немалого количества расформированных соединений.

Да уж, получается по М. Салтыкову-Щедрину: "Строгость законов российских смягчается необязательностью их исполнения". Вот потому-то уважаемый авторский коллектив вышеназванной "Книги потерь" смог из-за необязательности исполнителей "наскрести" по сусекам официального цифрового учёта всех видов и форм всего 11444100 человек, документально подтверждённых цифровыми донесениями армий, фронтов и других источников данных о безвозвратных людских потерях. И стоит на этой цифре как на истине в последней инстанции! При этом авторами в анализе сведений количественные данные поимённого учёта потерь военнослужащих не использованы как якобы недостоверные.

Подчеркнём - упомянутые выше 11444100 военнослужащих документально зафиксированы в качестве общих безвозвратных потерь по цифровым донесениям военного ведомства, но реальные безвозвратные потери военнослужащих, согласно сведений авторов, якобы ещё меньше за счёт уточняющих данных о:

а) военнослужащих, ранее находившихся в окружении и учтённых в начале войны как пропавшие без вести (вторично призваны в армию на освобожденной территории) - 939700 чел.;

б) вернувшихся из плена после войны советских военнослужащих (по данным органов репатриации) - 1836000 чел.

Результат исследований авторского коллектива таков - лишь 8668400 человек погибло и пропало без вести за период Великой Отечественной войны и войны с Японией в рядах Вооруженных Сил СССР ("Великая Отечественная без грифа секретности. Книга потерь", М., "Вече", 2009, с. 51). И точка!

Однако, точку ставить рано, это вполне красноречиво показано выше во многих примерах.






Еще один. Если в ОБД насчитывается около 28000000 записей, а официальная численность безвозвратных воинских потерь - 8668400 чел., то неужели найдётся такой человек, который будет открытым текстом утверждать о том, что разница 28000000 - 8668400 = 19331600 записей - это повторы? Более 69 % - повторы? ОБД своими миллионами включённых персоналий опровергает это возможное утверждение, ежедневная работа с ним тому подтверждение. На подавляющее большинство бойцов имеется всего один источник сведений о судьбе, а не 3, как могло бы следовать, если поверить в то, что 19,3 миллиона записей - повторы уникальных. Да, на кого-то есть и по 8-10 записей, но на одного такого - десятки тысяч бойцов с всего одной лишь записью о пропаже без вести, так что пример с большим количеством записей у единиц (пусть и многих единиц) в сравнении с миллионами персоналий, не имеющих такого многообразия документов, не характерен и является редким исключением из правила.

Простым подтверждением этому факту является предложение провести любому желающему краткое исследование ОБД на предмет наличия повторов записей по воинам с нестандартными сочетаниями имени и отчества. Сколько записей о них окажется повторными? Забегая вперёд, скажу, что уж точно не по 3 записи на одного уникального. Предлагаю, к примеру, проверить сочетание "Георгий Спиридонович" (411 записей) или "Валентин Денисович" (71 запись), или "Лука Никифорович" (179 записей) как представительные согласно требований статистики к минимальной выборке (минимум 30 значений). Можно испробовать и более редкие. Результат будет одинаков - массовой системной повторяемости записей в количестве 3 и более на одного воина в ОБД нет. Не случится такого, что после отсева повторов уникальных Георгиев Спиридоновичей окажется 140 чел., Валентинов Денисовичей - 25 чел., а бойцов с именем Лука Никифорович - 60 чел. Уникальных персоналий окажется не менее 80-85 % из выборок (более 330, 56, 145 соответственно), а то и более. Это объективное состояние материала, не зависящее от пристрастий того или иного исследователя.

А что говорить о тех бойцах, кто вообще не учтён в ОБД, и, стало быть, - и в централизованном учёте потерь? О тех, кто напрочь забыт государством? А их от 5 до 8 % от официального количества участников войны (34,5 миллиона чел.), что составляет не менее 1725000 чел. (см. часть 1 цикла статей).

Попробуем проанализировать и другие источники сведений.

Известно, что в ЦАМО РФ в картотеке потерь рядового и сержантского состава 9-го отдела после более чем 20-летней работы все карточки сведены к единым уникальным знаменателям, а именно: 1 человек - несколько карточек, скреплённых вместе. Эта работа в ЦАМО РФ началась в период, когда во всех регионах полным ходом централизованно развернулась подготовка к изданию Всероссийской Книги Памяти. Подсчёт карточек был инициирован "сверху" из Генерального Штаба ВС РФ с целью оказания помощи в работе комиссии по подсчёту потерь личного состава армии и флота. Впоследствии надобность в ее результатах для комиссии отпала, но сама работа не прекратилась. В конце 2010 г. она была завершена. Результат ее стал ошеломительным. Он пока не был опубликован, но от этого не стал менее значимым. Подсчитаны по категориям потерь все карточки по буквам алфавита в картотеке потерь рядового и сержантского состава. Категориями потерь при подсчёте явились следующие:

- погибли по данным войск;

- то же по данным РВК и других;

- умерли от ран, болезней по данным войск;

- то же по данным РВК и других;

- пропали без вести по данным войск;

- то же по данным РВК и других;

- попали в плен по данным войск;

- то же по данным РВК и других;

- выбыли по другим причинам по данным войск;

- то же по данным РВК и других.

Т.е. и в этом случае специалисты ЦАМО РФ, как неизбежную данность, использовали при подсчётах сведения военкоматов по разным категориям и при выявлении уникальных персоналий учли их. И здесь уже никому не сослаться на "малограмотных девчонок" Управления по учёту потерь, якобы "сочинявших" лишнее. Будут ли опубликованы итоги этих подсчётов военным ведомством? Поживём - увидим, но предполагаю, что эти цифры в публикации МО РФ свет увидят не скоро.

"Скрепы" посчитаны, в итоге получилась сумма в 15,3 миллиона человек, учтённых уникально как потери личного состава солдат!!!





Обратимся к данным учёта офицерского состава. Как сказано выше, в ОБД имеется 1401605 записей из приказов Главного Управления Кадров НКО и МО СССР об исключении воинов из списков офицерского состава. Они в подавляющем большинстве повторяют сведения донесений о потерях из войск или донесения, уточняющие потери. Но и сам этот массив интересен с точки зрения определения количества утраченных офицеров. Согласно данных "Книги потерь" (см. указ. соч., с. 299), за 1941-45 гг. всего утрачено 1023088 офицера. Разница с количеством записей о них в ОБД из приказов об исключении из списков офицерского состава составляет 1401605 - 1023088 = 378517 записей, или 27 % записей в приказах могут оказаться повторными или ошибочными (воин остался жив, например). Уж больно велика разница, но, за неимением других объективных показателей, с официальной цифрой из "Книги потерь" с оговорками придётся согласиться.

Возможно, количество офицеров, уникально учтённых в ОБД утраченными, близко к официальным данным, однако, выше уже дан пример, иллюстрирующий то, что с учётом офицерских потерь также было не всё в порядке (о 393-м медсанбате). Из 5 офицеров в том примере в учёте потерь оказались четверо, из них двое сняты с учёта только в 1955 г., как выбывшие, но "без роду и племени", места службы, гибели, номера в/ч и даты смерти (Плаксин Захар Васильевич и Выборов Алексей Ильич). Пятый офицер, старший лейтенант Стеблин Михаил Моисеевич, вообще в учёт погибших не попал. Судьба угораздила его попасть в плен в донских степях 27 января 1943 г., бежать, вернуться в ряды РККА в свою же дивизию, а потом быть раненым в бою и умереть в медсанбате 16 апреля 1944 г. в Тарнопольской области. В централизованном учёте потерь есть сведения только о его попадании в плен. Фактически, не учтено в потерях трое из пятерых умерших офицеров всего в одном медсанбате за месяц войны! Нет никаких оснований полагать о том, что в прошлые годы была проведена проверка административных и финансовых документов всех лечебных учреждений РККА и РКВМФ, которая могла бы выявить дополнительное количество не учтенных в потерях офицеров и солдат. Их судьбы и неполученные деньги аккуратно учли в финансовых документах, но, как следует из примера, не удосужились продублировать сведения о судьбах в централизованном учёте потерь.

Численность безвозвратных потерь личного состава ВМФ по уникальным персоналиям, согласно данных той же книги (см. указ. соч., с. 256), составила 153741 чел.

На каждом километре...Суммируя уникальные "скрепы" картотеки потерь рядового и сержантского состава, численность выбывших офицеров и моряков, мы получим 15300000 + 1023088 + 153471 = 16476559 чел. Данное число даже превышает то, что получено выше при анализе ОБД за вычетом возможных повторов (15485951). Это означает, что выбранная нами ранее оценочная величина в 15 % повторов в массивах поимённых донесений о потерях из войск и донесений, уточняющих потери, недалека от действительности и заведомо перекрывает возможные повторные варианты. Также вполне вероятно, что оценочная величина повторов в 15 % от двух основных массивов данных принята нами завышенной и доля повторов может оказаться меньшей, например, около 10-11 % от каждого массива (донесения войск и донесения военкоматов). Тогда увеличится и количество уникальных персоналий в ОБД.

Можно ли полученную сумму в 16476559 чел. как-то ещё проверить?

Попытаемся. В военкоматах в настоящий момент имеется не менее 12400900 извещений о судьбе военнослужащих всех подчинённостей. Уважаемый авторский коллектив "Книги потерь" отверг эти сведения (см. указ. соч., с. 55) как некорректные якобы ввиду повторности, оформления части их на погибших в других ведомствах и по прочим причинам. Т.е. и в этом случае авторы отвергли второй огромный массив поимённого учёта потерь в угоду цифровому.
Подчеркнём, что указанное число учтённых извещений относится только к военкоматам России и никак не учитывает численность извещений в органах военных ведомств стран СНГ и Балтии, т.е. в остальных бывших 14 республиках СССР.

Для чистоты анализа отнимем из этого числа извещения на воинов, служивших и погибших в пограничных и внутренних войсках НКВД - 61400 и 97700 чел. соответственно. Всего имеем 12241800 извещений из частей и соединений, подчинённых НКО и НКВМФ.

Но ведь это количество, зафиксированное по факту прихода документов в военкоматы.
А сколько их в военкоматы не поступило?
Разве уважаемые авторы "Книги потерь" попытались оценить - сколько извещений воинские части в период ведения боевых действий так и не выслали? И сколько извещений по разным причинам не поступило из Управления по учёту потерь рядового и сержантского состава и выписок из приказов ГУК НКО по офицерам в ответ на запросы военкоматов во время и после войны? По скольким воинам семьи так и не оформили запросы об их судьбе в связи с их ясностью для них, или отсутствием потребности в оформлении пенсии, или за недостаточностью оснований для её оформления - и, соответственно, не предъявили в РВК хранящиеся в семьях извещения? И главный момент: авторами не произведена оценка количества извещений, чьи подлинники проследовали мимо военкоматов прямиком в семьи и значительная часть их следом - в органы социального обеспечения.

Как это могло произойти?
Очень просто - исключительно в связи с указаниями руководства, как и всё в армии.
Причиной тому стали выходы Приказов НКО № 10 от 14.01.42 "Об изменении порядка высылки извещений семьям о гибели или пропаже без вести лиц среднего, старшего и высшего начсоставов и сверхсрочнослужащих", № 0270 от 12.04.42 "О персональном учете безвозвратных потерь на фронтах", № 214 от 14.07.42 "О порядке высылки войсковыми частями и учреждениями извещений о погибших и пропавших без вести в боях лицах начальствующего состава и сверхсрочнослужащих и о назначении пенсий семьям этих лиц" ("Русский архив: Великая Отечественная: Приказы народного комиссара обороны СССР 22 июня 1941 г. - 1942 г.", том 13 (2-2), М.: ТЕРРА, 1997, сс.138, 202, 268-271 соответственно). Эти приказы предписывали во изменение норм Приказа НКО № 138 от 15.03.41 посылать теперь извещения о судьбах воинов в 2 адреса
- в семью и в копии в военкомат. На деле оказалось, что многие тысячи извещений, высланные родственникам, копиями в военкоматы не дублировались, равно как и наоборот. А бывало, что и у родственников, и в РВК находились две равнозначных копии извещений из воинской части. Часто бывало, что извещения вообще никуда не высылались. Связано это было и с ненадлежащим исполнением Приказов, и с нехваткой бланков извещений в штабах воинских частей, и с забывчивостью исполнителей.

Порядок оформления пенсий был следующим. При поступлении извещения о судьбе в военкомат его работники фиксировали поступление извещения в книге учёта, затем выписывали дубликат документа, оставляя подлинник у себя. Дубликат выдавался родственникам и затем представлялся ими в органы соцобеспечения. Извещения, миновавшие РВК, также предъявлялись в собес получившими их семьями. Комиссия собеса рассматривала все обстоятельства и принимала решение - положено ли начислять пенсию в соответствии с действующим законодательством или нет. Все документы подшивались в пенсионное дело. Даже в случае отказа в начислении пенсии дело оставалось в архиве органа соцобеспечения вместе с извещением - подлинником или дубликатом. В конце 90-х гг. все сохранившиеся из них были переданы в распоряжение Пенсионного фонда РФ.
Извещения, как находящиеся в военкоматах, так и на руках у населения, и в Пенсионном фонде РФ,
являются тем самым девятым громадным источником дополнительных сведений о персональных потерях, что не учтён централизованно, и не передан для оцифровки и включения в ОБД:




Извещение о судьбе Тонкого Ивана Алексеевича
Комментарий к фото извещения: Тонкий Иван Алексеевич, умерший в составе 2-го артдивизиона 33-й осбр 54-й армии Волховского фронта в марте-апреле 1942 г., в централизованном учёте потерь отсутствует, в ОБД "Мемориал" не значится.
Приведённое фото извещения 2-го артдивизиона 33-й осбр 54-й армии Волховского фронта о смерти Тонкого Ивана Алексеевича, 1906 г.р., уроженца Архангельской области, явным образом иллюстрирует сказанное выше. Воин не учтён в потерях в ЦАМО РФ, данных о нём нет и в ОБД "Мемориал" ни по одному из представленных к оцифровке источников сведений. А ведь после его смерти родственникам исправно выплачивалась пенсия, и о его гибели знали в семье, разве что не знали - где он похоронен, ибо об этом забыл упомянуть исполнитель извещения в штабе 2-го артдивизиона 33-й осбр. Восполняя пробел, можно довольно точно назвать место гибели - Тосненский район Ленинградской области, и даже точнее - у дд. Смердыня, Малиновка, Зенино.

Авторами "Книги потерь" не оценено то возможное количество подлинников извещений, которые находятся вне военкоматов, - в Пенсионном фонде и на руках у населения. Сколько их может быть? По нашим оценкам, базирующимся на анализе свыше 150 тысяч извещений в Архангельской области, около 25 % их прошло мимо военкоматов. Они представлены в подлинниках и заверенных копиях в пенсионных делах в качестве оснований для начисления пенсий, а также находятся на руках у граждан. В книгах учёта поступления извещений в военкоматах упоминания о них нет, соответственно, в численности 12241800 они не учтены.

Даже если мы вычтем из количества в 12241800 извещений те, что принадлежат категориям лиц, перечисленным на с. 55 "Книги потерь" (до 200000 документов - из других ведомств, повторы извещений и оставшиеся в живых), мы получим 12041800 уникальных документов. И 25 % от этого числа составят дополнительно не менее 3 миллионов извещений. В сумме получим около 15042000 извещений, имеющихся в России.

Сколько извещений находится вне России? Вряд ли сейчас кто-то может назвать эти данные без опубликования их военными ведомствами бывших республик СССР. Можно предположить лишь то, что их количество пропорционально долям потерь воинов по национальностям. Отдавая отчёт в сугубой приблизительности этой оценки, тем не менее, на основании официальных данных о долях национальностей в общем объёме потерь военнослужащих (см. указ. соч., с. 52), мы можем предположить о том, что доля извещений по лицам, проживавшим в РСФСР, чьи извещения остались в России, может составить около 72 % - по величине доли русских в общем учёте потерь. Соответственно, вне России могло оказаться около 5853653 извещений (28 %). В сумме мы получаем общее возможное количество извещений около 20905903. С учётом извещений пограничных и внутренних войсках НКВД (61400 и 97700 чел. соответственно) общее возможное количество имеющихся уникальных извещений в России, других странах СНГ и Балтии может составить не менее 20-21 миллиона документов.

Этот факт, в дополнение к уже произведённым оценкам, также означает,
что численность безвозвратных людских потерь армии и флота в Великой Отечественной войне не может быть в 8,67 миллиона человек.
Она заведомо больше.

Есть пятый способ показать ошибочность методики расчётов авторского коллектива "Книги потерь", и он, на наш взгляд, несмотря на логичность и прозрачность четырёх других способов, показанных выше, является самым главным.

Заключается он в безотрывном сопоставлении между собой:

- сведений БЧС войск;

- данных о пополнении, поступившем в войска;

- соответствующих поимённых данных о людских потерях за определённый период.

Первый компонент выборочно был использован авторами в расчётах "Книги потерь" при анализе операций, где наши войска понесли невосполнимые потери и не отчитались за них, ибо было некому. В качестве основания для расчёта потерь частично были приняты данные численного состава войск на момент начала операции.
Но этот же способ не был использован в глобальном смысле для анализа всех операций и войны в целом, скорее всего, ввиду трудоёмкости. И совершенно был выпущен из поля зрения другой важнейший компонент - сведения о поступившем на фронт пополнении. За основу официальных расчётов потерь были приняты только цифровые рапорты войск о потерях по всей вертикали за периоды боёв без их сопоставления с численным составом войск на начало и конец периодов и пополнением в них за то же время, без сопоставления с именными данными по списочному составу о всех погибших и пропавших в каждом временном интервале.

Проиллюстрируем.

По крайнему сохранившемуся донесению от соединения можно оценить его численность перед боями, в которых оно погибло. То же и по армии, и по фронту, просто чуть больше времени нужно потратить. Численность бойцов и командиров жёстко коррелировалась с количеством вооружения, боеприпасов, продовольствия, амуниции и снаряжения. Поэтому данные о численности бойцов на конкретную дату являются приоритетными в любых расчётах, в т.ч. в подсчёте потерь. Приход и распределение пополнения также фиксировались отделами укомплектования штабов армий. Сопоставление списочной численности соединения после окончания боёв, если оно сохранилось и представило донесение о БЧС, с такими же сведениями, поданными до начала боёв, с учётом пополнения (если оно было) даёт достоверную картину движения личного состава (убавилось, или осталось прежним, или прибавилось). Что же тут сложного? Её можно спустя время уточнить, если позволят обстоятельства, но при всяком раскладе - это элементарный метод для любого штабиста. А вот отошлёт ли он по инстанции донесение, если такой способ подсчёта не был узаконен действовавшими Наставлениями и инструкциями?

Понятно, что всех числившихся в войсковой части бойцов после поражения будет справедливо учесть потерянными, по крайней мере - пропавшими без вести в цифровом донесении о потерях. Подкрепить их именными списками при из рук вон плохом учёте личного состава в первый период войны, или гибели учётных данных было весьма сложно. Позаботиться о них было уже некому. Но достоверные цифровые данные о потерях в войну можно же было оформить и представить на основе анализа сведений БЧС за период боёв! Первая мысль о причине отказа от этого - хромала сама система цифрового учёта потерь, основанная на поданных донесениях подчинённых частей. Формально по срокам она была увязана с представлением данных о БЧС, но не предусматривала одновременного заполнения сличительной ведомости за отчётный период:

- было на начальную дату отчётного периода;

- прибыло пополнения за период;

- осталось на конечную отчётную дату;

- убыло личного состава за период.

Второе предположение - исполнители лукавили на свой страх и риск. А если первое ещё и усугублялось вторым? Чего тут больше?

Начальник отдела укомплектования штаба Северо-Западного фронта (далее СЗФ) полковник В. Каширский в августе 1941 г. представил первое донесение фронта за войну о количестве потерь личного состава подчинённых войск сразу за июнь-июль 1941 г. (ЦАМО РФ, ф. 221, оп. 1364, д. 71, лл. 121-123). Всего на 57207 человек всех категорий - и безвозвратных, и санитарных, и других потерь в боевых и остальных частях фронта, причём, в фонде документов СЗФ других цифровых донесений, учитывающих потери всех имевшихся к началу войны соединений и частей фронта, за это время попросту нет. Не сохранились, даже если были. За 40 суток (22 июня - 31 июля) с фронтом чего только не произошло: он 2 раза был фактически разгромлен, и людей потеряно в несколько раз больше, чем учтено в донесении В. Каширского. А оно "тянет" на потерю лишь 4-х сд полного штата военного времени 04/100 (14583 чел.).

Ниже перечислены 13 сд по 12-15,5 тысяч человек начальной численности, имевшихся во фронте до начала войны, а также 4 танковых и 2 моторизованных дивизии (далее тд и мд), каждая в численности от 8 до 11 тысяч человек. Все соединения потеряли не менее 90 % своего первоначального состава, а некоторые по 1,5 состава к 01.08.41. Дополнительно в шести, почти полностью разбежавшихся кто куда после начала боёв, прибалтийских дивизиях (179-184 сд), насчитывалось поначалу ещё 30000 человек. К 21 августа 1941 г. в 181 сд осталось 40, а в 183 сд - 60 латышей (ЦАМО РФ, ф. 221, оп. 1364, д. 7, л. 239). Эти дивизии к середине июля восстановили за счёт пополнения русскими солдатами из Московского военного округа (далее ВО), которые также понесли многочисленные потери к моменту составления донесения СЗФ от 1 августа. Кого-то из националов сумели учесть как сдавшегося немцам или дезертира, а большинство просто забыли, утратив учётные документы. Очень многие из них потом воевали с нашими дедами в составе национальных соединений СС.

В июле в состав фронта дополнительно прибыли новые полнокровные соединения полного штата военного времени 04/100 (5 дивизий - 70, 111, 118, 235, 237 сд). Одна из них тут же после первого нажима пехотного полка немцев в панике разбежалась (костромская 118 сд), бросив подчистую всё вооружение и потеряв за 5 суток почти 9000 чел., вторая (вологодская 111 сд) потерпела поражение восточнее Острова и рассыпалась, потеряв комдива, собрали ее только в районе Луги; третья (ивановская 235 сд) после рассечения ее немцами была разделена командованием Северо-Западного направления пополам для Северного и Северо-Западного фронтов по разным направлениям, что не принесло никакого, кроме потерь, результата. И лишь две дивизии (70, 237 сд) компактной массой вступили в бои, принесшие успех, - знаменитый контрудар под Сольцами, который, впрочем, закреплён так и не был, и Сольцы спустя всего 6 суток пришлось вновь оставить. Обе дивизии в итоге потеряли до 20 % от штатного личного состава за неделю боёв.

Оставляя за рамками исследования многочисленные абсурдные приказы и действия командования направления, фронта и армий, приведшие к двум поражениям такой большой массы войск фронта всего за 40 суток войны, мы не можем не сказать о всех соединениях и отдельных частях, без преувеличения, лёгших костьми к исходу июля 1941 г. (25 сд, 8 тд, 4 мд и другие): 5, 10, 11, 16, 23, 33, 48, 67, 70, 90, 111, 118, 125, 126, 128, 179, 180, 181, 182, 183, 184, 188, 235, 237 сд, 22 сд НКВД, 2, 3, 5, 21, 23, 28, 42, 46 тд, 84, 163, 185, 202 мд, 5 вдк в составе 9, 10, 201 вдбр, 1 огсбр, 25, 41, 42, 44, 45, 46, 48 УР, 9 и 10 абр ПТО, 10, 12, 14 абр ПВО, 11 отдельных артполков. С 14 июля от фронта в результате наступления немцев оторвались целая армия (8-я) в составе 8 дивизий и стрелковый корпус (41-й) в составе 2-х сд, в состав 22-й армии Западного фронта с 10 июля отошли остатки 126 и 179 сд, дотоле пребывавшие в составе СЗФ и чьи потери также были потерями СЗФ.
Впечатляющий список, склоним головы перед погибшими!

Это перечень войск уровня дивизия - бригада - отдельный полк, находившихся в разное время в составе СЗФ в период июня-июля 1941 г. и понёсших огромные безвозвратные потери, установить которые численно можно только расчётным методом. То есть, зная их численность на момент ввода в бой, установив количество пополнения, влитого в каждое соединение на момент окончания расчётного периода, и зная численность по списку на тот же момент.

СЗФ до войны на 9 июня 1941 г. имел в списочном составе боевых частей - стрелковых, танковых и моторизованных дивизий, артбригад ПТО и ПВО, воздушно-десантного корпуса, артиллерии РГК всего 347987 чел. (ЦАМО РФ, ф. 16-А, оп. 2951, д. 235, лл. 86-124). Этот документ достоверен, он не составлен "задним числом", как предполагается в отношении подобных документов военных округов в статистическом сборнике № 1 "Боевой и численный состав Вооруженных Сил СССР в период Великой Отечественной войны" (М.: ИВИ МО РФ, 1994 г., с. 4). На документе стоят автографы заместителя начальника штаба ПрибОВО генерал-майора Д. Гусева и начальника оргмоботдела штаба ПрибОВО интенданта 1 ранга Ф. Камшилина. Находятся они в деле с документами довоенного периода. Кстати сказать, по данным статистического сборника № 1, общая численность войск СЗФ всех видов на 22 июня 1941 г. составляла 369702 чел. (там же, с. 16).

В числе 347987 чел. учтёна численность соединений и частей только боевого состава (ск, сд, мк, тд, мд, УР, вдк, вдбр, абр ПТО, абр ПВО, ап РГК) без соединений и частей ВВС, частей обеспечения и тыла СЗФ, без многочисленных строительных частей и саперных батальонов дивизий, в т.ч. из внутренних военных округов (всего 99 строительных, саперных, автобатальонов - ЦАМО РФ, ф. 140, оп. 13002, д. 2, л. 75), которые находились на строительстве рубежей у госграницы. Вместе с ними численность всех войск, находившихся в полосе СЗФ, в т.ч. тех, что на начало войны ещё содержались по штатам мирного времени, превышала 400000 человек.

После начала войны до 10 июля 1941 г. в СЗФ поступил приписной состав регионов комплектования (Московский ВО) на развёртывание частей и соединений до штатов военного времени (около 160000 чел.), а также пополнение маршевыми батальонами из ЛВО, АрхВО, МВО и ПриВО в количестве 26000 чел., в т.ч. 24 маршевых батальона, 5 дивизионов и 12 артбатарей (ЦАМО РФ, ф. 221, оп. 1364, д. 30, л.56 и ф. 56, оп. 12236, д. 117, л. 2). В сумме с довоенной численностью боевых частей (347987 чел.) имеем почти 534000 чел., подчёркиваю, без учёта численности остальных войск в полосе СЗФ, подчинённых напрямую или в оперативном отношении штабу фронта. Это наш ресурс для анализа ситуации с потерями боевых частей за период 22 июня - 1 августа 1941 г. Формула та же: было, прибыло, стало.

Если представить, что в сд в боях не вливалось пополнение (а оно вливалось многими тысячами в каждую), а общие потери в каждой из них, анализируя данные о БЧС, в среднем оценить в 10000 чел. (убитые, раненые, пропавшие без вести, прочие), то даже при таком поверхностном расчёте мы выходим на число в 13 х 10000 = 130000 чел. отсутствующего личного состава и почти 22000 чел. из прибалтийских соединений, всего 152000 чел. убыли только в стрелковых дивизиях СЗФ. Но убыль в сд была ещё больше, по 12-14 и более тысяч человек с начала боёв (см. таблицу 4 ниже)! Ту же 128 сд до августовского разгрома восстанавливали в июле уже 2 раза, ибо из кольца она каждый раз выходила лишь мелкими группами! Чего стоит документальное признание начальника штаба 128 сд полковника П. Романенко (ЦАМО РФ, ф. 33, вх. 16894 от 24.07.1942, л. 6): "Представить сведения и выявить потери личного состава дивизии и частей, входящих в состав дивизии, с начала военных действий не представляется возможным ввиду отсутствия документов, касающихся персонального учёта и потерь личного состава в период с 22.06.41 по сентябрь 1941 г.".

Две танковых дивизии (2 и 5) полностью погибли в первых же боях (21000 чел.), сведений об их потерях и БЧС нет в донесениях СЗФ, ибо некому было их представлять. Остальные имевшиеся танковые и моторизованные дивизии (23, 28 тд, 84, 202 мд) и вновь включённые в состав СЗФ (3, 21, 42, 46 тд, 163, 185 мд) также потеряли около 70-90 % и выше личного состава каждая, что в сумме даёт за июнь-июль по механизированным соединениям потери не менее, чем в 110-115 тысяч чел.

В итоге по самым скромным подсчётам, основанным на донесениях войск о наличии личного состава, убыль его к 1 августа в одних только сд, тд, мд, вдк, абр, ап оценивается в 326909 чел. (см. ниже табл. 4). И ведь, кроме перечисленных боевых, во фронте было еще много других самых разных частей, также утративших значительную часть своего личного состава:





.

Численность личного состава, некомплект, оценка потерь войск СЗФ к 09.07.41 и 01.08.41.

Примечания:

1. Численность по списку боевых частей СЗФ, представивших отчётные документы к 03-09.07.41 (с учётом восстановленных 90, 180, 181, 182, 183 сд) без погибших соединений 67, 184 сд, 3 мк, 2, 5 тд.

2. Общая оценка потерь боевых частей 8, 11, 27 А к исходу 09.07.41 на основании сведений о боевом и численном составе войск за период 03-09.07.41 (с учётом оценки числа изъятого и бежавшего л/с прибалтов 180, 181, 182, 183, 184 сд - около 21900 чел.).

3. Численность по списку боевых частей СЗФ, представивших отчётные документы к 10-15.07.41, в т.ч. убывших с 14.07.41 в подчинение СФ в составе 8 А.

4. Численность по списку боевых частей СЗФ, представивших отчётные документы к 20.07.41, без убывших с 14.07.41 в подчинение СФ в составе 8 А.

5. Без боевых частей 8 А.

6. Общая оценка потерь первоначального перечня боевых частей 8, 11, 27 А к 01.08.41 на основании сведений о боевом и численном составе войск за период 22.06.-01.08.41 (с учетом потерь убывших с 14.07.41 8 А, 41 ск, 126, 179 сд, всего 12 сд, 1 осбр).

7. Оценка потерь 235 сд без той её части (1/2 сд), что убыла в распоряжение СФ после рассечения в середине июля 1941 г.

8. Потери 21 тд 10.07.-01.08.41 в составе СЗФ.

9. Общая оценка нарастающим итогом потерь боевых частей 8, 11, 27 А к 01.08.41 с учётом вновь прибывших и убывших на основании сведений о боевом и численном составе войск за период 22.06.-01.08.41 (в т.ч. с потерями за период 22.06.-14.07.41 8 А, 41 ск, 126, 179 сд, всего 12 сд, 1 осбр).

10. Таблица составлена по данным ЦАМО РФ, ф. 221, оп. 1364, дд. 7, 19, 30, 53, 54, ф. 344, оп. 5558, д. 4.

11. Управления корпусов показаны с корпусными частями (обс, сапб, ппс, кап, мцп, пр.).

* - численность дивизии после восстановления из остатков.

.

Общая оценка потерь боевых частей 8, 11, 27 А к исходу 09.07.41 на основании сведений о БЧС войск за период 03-09.07.41 (с учётом оценки числа изъятого и бежавшего личного состава прибалтийских 179, 180, 181, 182, 183, 184 сд - около 21900 чел.) составила 260298 человек.

В официальных отчётных данных о БЧС 8, 11, 27 армий и частей, подчинённых Военному Совету СЗФ (см. таблицу 5), имеются следующие цифры на 10 июля 1941 г. (ЦАМО РФ, ф. 221, оп. 1364, д. 47, лл. 6-13, 15-20):





.

Официальные отчётные данные о БЧС 8, 11, 27 армий и частей, подчинённых Военному Совету СЗФ и расчётный некомплект их

.

Разница между численностью по штату и по списку оказалась в 241744 чел. по всем, а не только по боевым, соединениям и частям. Эти же данные подтвердил и заместитель начальника штаба СЗФ генерал-майор Д. Гусев, обозначив некомплект личного состава всех подчинённых фронту войск по штатам военного времени на 10 июля 1941 г. в 241017 чел. (ЦАМО РФ, ф. 221, оп. 1364, д. 47, л. 14). Замначштаба фронта подтвердил приведённые выше расчётные выкладки, причём в указанном им некомплекте учтены соединения 8 армии, ещё не переданные в состав Северного фронта! И вроде бы всё сходится, но не тут-то было.

Наша оценка убыли согласно отчётов соединений и частей только боевого состава на ту же дату - 260298 чел. Оказалось, что разница с данными Д. Гусева объясняется тем, что штаб СЗФ представил сведения о штатной и списочной численности не всех имевшихся частей и соединений фронта. Отсюда и некомплект, показанный выше, занижен и недостоверен. Например, не включены в расчёт штабистами погибшие 3 мк, 2 и 5 тд, в связи с неподачей нет сведений о 67 сд, 3 осбр, 41 ск (118, 235 сд), 21 мк, 21 тд, 70, 237 сд, а по 111 сд данные требовали проверки в связи с её поражением (ЦАМО РФ, ф. 221, оп. 1364, д. 47, л. 6). В любом случае, невооружённым глазом видна разница цифр наших расчётов и расчётов 70-летней давности. И эта невязка не в пользу отчётности штаба СЗФ. Ведь знаменатели расчётов разные: СЗФ отчитался по всем войскам, наш расчёт - только по боевым!

За каждой входящей цифрой таблицы 4 стоит строка архивного документа из сводных и отдельных донесений о списочной численности личного состава войск СЗФ, включая полевые управления фронта и армий и подчинённые им соединения и части. Также следует отметить, что в период 3-10 июля производилось восстановление 5, 11, 23, 48, 90, 125, 128, 180, 181, 182, 183 сд, 84 мд, 5 вдк за счёт прибывающих из Московского ВО военнообязанных запаса приписного состава, всего около 75000 чел. Т.е. разница между штатной численностью и списочной в отчёте штаба СЗФ (241017 чел.) была уменьшена на 75000 человек. Если не считать это "вливание", то к 10 июля некомплект составил бы около 316000 чел. А это уже близко к истине, поскольку покрывает убыль боевых соединений и частей и включает убыль всех остальных.

Небольшая ремарка. Если сравнить с реальным (не штатным) наличием по списку на 22 июня 1941 г. танков в частях ПрибОВО - 1549 шт. ("Боевой и численный состав Вооруженных Сил СССР в период Великой Отечественной войны" Статистический сборник № 1 (22 июня 1941 г.)", М.: ИВИ МО РФ, 1994, с. 17), то напрашивается вопрос: недостача за 18 суток войны в 316000 человек и 1156 (1549 - 393) танков - это ли не разгром?