ТОЛЬКО  ПО  ГОЛОВЕ  не бейте!

 Мне тут сегодня  в личку очередной раз «прилетело» в отместку за ироничные откровения про любимый мной (искренне!) Даугавпилс и его прекрасных дочерей-уроженок. 
Мол, на себя посмотри! Сам такой! И, чья бы «ваще» мычала! 
Да, признаю, грешен, как и все мы. Но, пожалуйста, не нужно мне напоминать о моих грехах. Я и без Вас их всегда вспоминаю с большим удовольствием. 
Да и писал я это скорее  не для сведения каких-либо счетов и не в назидание, а больше - ВОПРЕКИ!
Буквально в двух словах попробую сформулировать свою точку зрения на «мужское-женское» в моей жизни. Это абсолютно мой субъективный взгляд и вряд ли я его уже изменю в этой жизни…
Итак.  Думаю, что «женская доля» (счастье?),  это чтобы  рядом был  –  милый,  друг,  источник наслаждения,  объект наблюдения, а иногда и просто хороший, разово подвернувшийся мужик. 
Простите за цинизм, дорогие женщины! 
Но меня оправдывает,  то, что мы, мужчины, даже со своими иногда «озабоченными» наклонностями, зачастую  абсолютно не такие, как Вы!  И поверьте моему опыту искателя счастья через искреннюю любовь, мы – всегда значительно честнее Вас! 
Природа просто нас ошибочно обделила «заманухами».  Ваши  (женские) бонусы – красота, ноги от плеч, роскошное тело с грудью (иногда даже  пятого размера!). 
А у нас, что, в сухом остатке?  Пузо, лысина и, в лучшем случае, к ней (лысине) сопутствующие, глубокие философские мысли в голове. 
Моя «бывшая», правда, этих моих глубоких  мыслей  так, «ни-разу», и  не заметила и, увы, не обнаружила, не нашла.  Ведь обычно женщины ищут только деньги! Которые у них не вторичны, а, однозначно всегда и  для всего - первичны! И хотят они чаще всего, чтобы было так, как  в моём  первом брачном опыте – жена с утра всегда  должна ездить только   на такси, а после обеда - на моей служебной машине. Понятно, конечно же, что я сам в этом был виноват, но как я уже писал раньше, -  всегда хочу быть ни на кого не похожим  инопланетянином! 
Вот и получаю…
И в этом своём  понимании «мужского и женского», остаюсь таким до сих пор!  Ведь физиология и деньги для её поддержания, конечно же, важны, но, всё-таки, это не главное! 
Главное тут другое… 
Почти как в  анекдоте про спектакль Барановического драматического театра, когда Джульета  кричит  своему возлюбленному с балкона: 
«Ромео! Что привело тебя  в столь поздний час?  
А наш местечковый, белорусский Ромео  ей и отвечает: «ЛЮБОУУУ!»
Вот и я, Крым и Рым по-жизни прошедший, считаю, что главное в жизни, всё-таки  – ЛЮБОУУУ !
Понимаю, что от меня это звучит слегка неправдоподобно и, думаю, что многие мои друзья сейчас улыбаются в свои «бороды и усы», но буду стоять на своём: 
«Мужчина никогда не изменит женщине, которую любит! Ну…
- Только если психанул… 
- Или был пьяный…    
- Или назло… 
- Или если вдруг такая  красивая  попалась, что прямо модель… 
- Или, просто, секса давно не было… 
- Или если новая знакомая сама этого захотела.»
А так – НИКОГДА ! 😊❤️

ЭПИЗОДЫ "НЕ ТОЙ" СЛУЖБЫ

ЭПИЗОД ПЯТЫЙ

Легализацию информации о якобы случайно найденном тайнике Кондратаса, шеф решил провести через командира 120 иап полковника Калмыкова.

Уж не знаю сколько часов Николай Васильевич вдалбливал в голову комполка как он должен заявиться в камеру, где содержался Кондратас и заявить ему о том, что найден его тайник со снарядами. Но, при этом, ни в коем случае, Калмыков не должен был упоминать о коробке с фотоплёнками. Расчёт был на то, что объект дела запсихует, ибо 5-ть 23 мм снарядов это фигня (многие солдатики грешили ими для дембельских сувениров), по сравнению с фотоплёнками, где была отснята новейшая авиатехника.

На деле «всё пошло не так», что я слышал собственными ушами. И это была наша ошибка, ибо нельзя военным командирам полностью раскрывать замысел контрразведывательных мероприятий. У Кондратаса вероятно были неустановленные нами связи, с которыми он наверняка бы попытался связаться в критической для него ситуации. Ведь он поручил передать весьма доверительную записку человеку, о котором мы ничего не знали. А где гарантия того, что есть и другие?

Полковник Калмыков, ввалившись в камеру гауптвахты вместе с её начальником, сходу обматерил Кондратаса и начал орать: «Что это за снаряды? Что это за фотоплёнки?» И дальше последовала непереводимая игра выражений, понимаемая советским человеком от Певека до Кенисберга…
Короче говоря, Николаю Васильевичу, по моему докладу в режиме «on line» пришлось вносить срочные коррективы в план реализации дела, ибо оставлять Кондратаса со своими мыслями на 1-2 суток было бы верхом безумства. Пока он был в состоянии стресса, с ним надо было разговаривать пока он «тёпленький» и пока не придумал «отмазы».

Раздалось звяканье камерного замка, лязг и скрип двери камеры, команда начкара «Кондратас! На выход!» и наступила тишина. Я остановил запись. Изо всех казённых японских и отечественных бобин оставалось две «япошки» с ориентировочным остаточным временем около 4-5 часов. И тут мне захотелось, хоть краем глаза взглянуть на этого «шпиона-инициативника». Вышел из отдела и присел в курилке слева от входа.

Через полчаса после эмоциональной беседы командира 120 иап со своим водителем, я увидел его в сопровождении двух конвоиров из караула губы . По правде говоря, никогда бы и не подумал, что такой высокий, красивый парень способен на «измену Родине в форме шпионажа». Прибалтов отличают особенные черты лица, не свойственные славянам. И не случайно в советских художественных фильмах на роли иностранцев брали литовских, латышских или эстонских актёров. Кондратас был олицетворением именно этого типажа.

Прошло 2 часа после того как Кондратас в сопровождении Игоря С. зашёл в кабинет Николая Васильевича. О чём там шёл разговор я не знаю. Видел только как наши бойцы из отделения охраны несколько раз заваривали чай и заносили в кабинет шефа три стакана в подстаканниках: чёрный, как чифирь – Николаю Васильевичу; два других, обычных – остальным.

Вышедший на пару минут Игорь С. сообщил, что объект дела полностью рассказал как, когда и для чего он собирал информацию, которую считал секретной. В Сан-Франциско с послевоенных времен жили его дядя и двоюродные племянники. Посчитав, что после службы в СА и выезда в США на ПМЖ он, передав фотоплёнки американским властям, сможет рассчитывать на их благосклонность , стал заниматься скрытным фотографированием перелетающих через аэродром Домна новейших самолётов МиГ-29 и Су-27. «Старьё» (МиГ-23МЛД, и Су-24), по его словам, не снимал. Кондратас рассказал о двух своих связях, которых он использовал «втёмную», не посвящая в свои планы.

По результатам проведённой оперативной разработки «Фотографу» от имени органов КГБ СССР было объявлено «официальное предостережение» , что по правде говоря, звучало «круто», но не имело никаких правовых последствий, ибо соответствующий Приказ КГБ № 0150-83г. был сугубо внутренним документом, не согласованным с Министерством юстиции. А вот «прокурорское предостережение», которое применялось органами Военной прокуратуры по менее значимым составам преступлений, было реальным предостережением и фактором, отягчающим преступление, в случае его рецидива.

Но таков был юридический бардак в те времена и это уже наша история.

Продолжение в дальнейших эпизодах

Сергей Агафонович! Искренне! Просто супер!🤝

Борис Дедолко пишет:

Вот такой  в 1997 году я был «младопенсионер - бизнесмен».
 

Ниачём...
Борэк,  литовец ты мой с польскими корнями на кавказской аджике.
Перелистывая  любимого Довлатова и глядя на твое вышеприведенное фото,лишний раз подумал - может кто-то, где-то, когда-то наследил?
Рост, харизма, типаж... и вообще. 

 

ЭПИЗОДЫ "НЕ ТОЙ" СЛУЖБЫ

ЭПИЗОД ШЕСТОЙ

Позволю прервать последовательность изложения эпизодов «не той» службы и, забегая вперед на два года, расскажу, как использование оперативной техники позволило выявить офицера, убившего женщину. Некоторые закономерно спросят: « А какое отношение органы КГБ имели отношение к расследованию уголовных преступлений?» Впрочем, по ходу повествования постараюсь ответить на этот вопрос.
Поздней осенью 1986 года к командованию 273 зенитно-ракетной бригады ( ст.Домна, Читинской области) обратился её военнослужащий капитан Николенко ( фамилия изменена), сообщив, что его жена, не одевшись по погоде, ушла из дому и не возвращается домой третьи сутки. В военных гарнизонах подобные случаи «сплошь и рядом», поэтому отцы-командиры и политрабочие не очень-то торопятся заниматься семейными дрязгами. Настораживало то, что пропавшая Ирина не была замечена ни в пристрастии к «зелёному змию» ни в «слабом передке». Их, рожденный в браке, пятилетний сын на момент странного исчезновения мамы оставался у бабушки, проживавшей на Кубани. К Новому году Иринина мама должна была привезти его в Домну. Расспросы подруг жены, у которых после семейной ссоры та могла остановиться, ничего не дали. К розыску командование подключило военную прокуратуру и местную милицию, но прошел месяц и никаких следов пропавшей установить не удалось.

Естественно, многократно опрашивали и негласно проверяли самого Николенко, секретоносителя ( имел форму допуска №1), который в режимной 273 зрб отвечал за обслуживание оборудования предназначенного для использования комплексом «Круг» спецбоеприпасов (был и такой вариант снаряжения боевой части ракеты, для поражения групповых воздушных целей). Однако «чистая анкета» отнюдь не гарантия чистых помыслов и поступков. Мягко говоря, Николенко был из тех, кто не упускал случая затянуть в постель очередную подругу из числа «разведёнок» и «холостячек». На замужних никогда не зарился, в связи с чем в скандалах замечен не был. К тому же, как показало его изучение на службе и в быту, был неимоверно жаден. Экономил на себе, на жене, на ребёнке, ходил в настолько обветшалой, выцветшей форме, да ещё и с неперешитыми со времен выпуска из училища красными кантами в брюках (вся 273 зрб легендировалась под авиаторов), что на него оглядывались даже местные бичи. Сослуживцы относились к нему с нескрываемым презрением, как к слизняку. Ходили слухи, что Николенко как-то был замечен в мелком воровстве какого-то барахла из чужого тревожного чемодана, но свидетелей тому не нашлось. В то же время подтвердилась отрывочная информация о том, что у него есть постоянная подруга «холостячка» по имени Юля, вольнонаёмная, работавшая в бухгалтерии обато. Отношения с ней Николенко не афишировал, но что такое гарнизон? Это сотни женских глаз в окнах домов офицерского состава (ДОС), высматривающих очередную «новость» для будущего обсуждения с такими же безработными подругами. Юля была весьма хороша собой для своих 30 лет: стройна, миловидна лицом, умеющая пользоваться макияжем, всегда со вкусом одевающаяся. До знакомства с Николенко собиралась выйти замуж за прапорщика из её части, но того неожиданно перевели в Тикси, а вскоре и его семья перебралась к новому месту службы. Несостоявшийся развод и брак разладился окончательно. Впрочем, умные командиры таким способом зачастую избавляли себя от разборок «морального облика» подчиненных, а уж спасали ли они семьи или усугубляли семейные драмы, кто знает…
По
истечении установленного законом срока Ирина Николенко была объявлена без вести пропавшей. Но тут кому-то из высшего начальства пришла на ум идея подключить к милицейским розыскным мероприятиям «контору глубокого бурения» с её полным арсеналом средств оперативной техники. Мол, пропала жена секретоносителя из режимной бригады и мол мы покажем товарищам милиционерам и товарищам военным прокурорам на что способны.

Когда на служебном совещании наш новый шеф Анатолий Михайлович К. сообщил, что мы подключаемся к розыску исчезнувшей Ирины Николенко, лица разом погрустнели. Старший оперуполномоченный Саша Щ, в обслуживании которого находилась 273 зрб, покраснел как помидор и попытался возразить шефу, мотивируя, что это не наша компетенция, что нет оснований для заведения дела оперативного розыска (ДОРоз) и что без наличия дела нам не дадут оперативную технику. На это шеф ответил, что у милиции оперативно-технических возможностей нет, а нам дадут всё, о чём мы попросим и добавил: «На протяжении предстоящего месяца. Работать будут все, а не только Александр Щ. Вопрос чести «конторы». Точка. Дискуссия окончена.»

С тяжелым осадком выходили мы из кабинета начальника. Перекурили и в режиме «мозгового штурма» начали обсуждать план будущих мероприятий. Принимались к обсуждению любые, в том числе явно абсурдные идеи. Такой порядок существует на японских предприятиях и, как доказано, он даёт эффект. Уже через час пришли к выводу о срочном негласном оборудовании однокомнатной квартиры Николенко техникой слухового контроля. Причем, всех помещений, а не только жилой комнаты. Но в квартиру надо ещё попасть спецам из оперативно-технического отдела Читинского управления. Сложность состояла и в том, что жильё Николенко находилось на 5-м этаже пятиэтажного ДОС-а. То есть, заход в неё группы спецов должен быть мгновенным, а не как на других этажах, где в случае «шухера» можно подняться или спуститься.

Ключ от единственного дверного замка Николенко всегда носил с собой. Варианты его временного изъятия для слепка были чреваты расшифровкой мероприятия и от этой идеи сразу же отказались. Оставалась его любовница Юлия, которую однажды кто-то из наших оперативных источников видел опирающей дверь своим ключом. Теперь надо было добыть ключ, сделать слепок, по которому в ОТО сделают дубликат ключа.

Продолжение в дальнейших эпизодах

ЭПИЗОДЫ "НЕ ТОЙ" СЛУЖБЫ

ЭПИЗОД СЕДЬМОЙ

Операцию решили провести в штабе обато. Игорь С., в обслуживании которого находился этот батальон, «решительно договорился» с командиром и замполитом собрать абсолютно всех вольнонаёмных в ленинской комнате к 10:00 для доведения каких-то поступивших приказов. Я вместе с Игорем в это время должны зайти в бухгалтерию, вытащить из кармана Юлиной шубы ключи и сделать слепки в заполненных пластилином спичечных коробках. Десятка заранее заготовленных коробочек должно было хватить. В это время третий наш сотрудник Сергей У должен был страховать нас, находясь в коридоре.

Поначалу всё шло по намеченному плану: женщины собраны, бухгалтерия открыта, мы внутри, Серёга У в коридоре и вот она, Юлина шуба, с позвякивающими в кармане ключами. И тут, о ужас, ключей оказалось столько, что наших коробков не хватило бы . Причина в неучтенных мелочах, которых как известно не бывает. Оказывается, Юля в бухгалтерии только числилась, приходя туда от случая к случаю. А в действительности работала на складах какого-то имущества (какого - сейчас не помню) и связка ключей была как раз от складских помещений. Исключив, как неподходящие, ключи от амбарных замков, Игорь начал делать оттиски с остальных, но тех оказалось слишком много. Я в это время стоял внутри бухгалтерии у двери с незакрывающимся раздолбанным замком. Едва мы успели сделать слепки как услышали, что Серёга У. разговаривает в коридоре с какой-то женщиной, что та намерена зайти в бухгалтерию, где работает, а Сергей убеждает её пройти в ленкомнату на общебатальонное мероприятие. Приняв вид беседующих друг с другом, мы увидели в дверях тётку в возрасте с ошалелыми глазами и вопросом к нам: « А вы что здесь делаете?» - «Ждём когда закончится собрание, а Вы почему не со всеми?»- «Я со вчерашнего дня в отпуске и туда не пойду. Зашла вот…» С этими словами тётка уселась за свой рабочий стол и стала демонстративно ждать, подозрительно поглядывая на нас. Пришлось ретироваться, имитируя бурное раздражение затянувшимся собранием.

Наши 10 слепков у ОТО-ников –«медвежатников» вызвали бурю возмущений. Выпиливать 10 ключей они явно не желали. А когда узнали, что возможно искомого образца ключа среди этих оттисков может не быть, то и вовсе отказались заниматься своей работой: «Ну хотя бы 2, ну, 3 ключа… А десять? Нет, ребята, идите ищите. Или хотя бы узнайте какого цвета ключ ( желтого или белого) и какая у него головка ( круглой или квадратной формы)."

Мы возвращались из Читы в Домну словно побитые собаки. Сколько усилий и нервов потрачено вхолостую. И тут Игорю пришла оригинальная мысль: « А что если подсмотреть каким ключом Юля или Николенко будут открывать входную дверь? Ведь это крайний подъезд, в в крайних есть люки для выхода на крышу. Оттуда и подсмотреть!»

На следующий день, как стемнело, я напялив на себя технуру с зимними ползунами, меховую куртку и унты поднялся из другого крайнего подъезда на крышу, по которой перешёл к будке над подъездом Николенко. Пол будки оказался засыпанным битым стеклом, которое звякало при малейших передвижениях. Прислушавшись, осторожно приоткрыл ляду люка и сдвинул его так, чтобы в маленькую щель мне была видна замочная скважина и улёгся на полу, боясь пошевелиться. До возвращения Юлии с работы оставалось около 40 минут. Обзор был достаточным, но мешал сквозняк, пробивающийся в щель из подъезда. Глаза неимоверно слезились. Минут через 10 открылась дверь соседней квартиры и какая-то тётка подло вытрусила вниз придверный коврик. Пыль стало тянуть прямо мне в глаза, из которых ручьями полились слёзы. Не шевелюсь, жду когда эта дура уберется в свою квартиру. Наконец-то убралась. Я протёр платком глаза и снова замер. Пришла Юля, достала желтый ключ торопливо открыла дверь, юркнув вовнутрь. Был ли он с квадратной или круглой головкой я заметить не успел. Аккуратно закрыл ляду и тем же путём ушёл из другого подъезда. Весь в пыли  "козьими тропами", дабы меня в таком виде не увидел кто-то тз знакомых, добрался до отдела, где меня ожидали коллеги.
Оказалось, что из 10 наших слепков 6 ключей были золотистого цвета и на следующий день мне предстояло повторить мой путь на крышу. Это уже не было необычным. Но Юля в этот день не пришла к своему любовнику, а того пришлось ожидать до 19 часов. Головка ключа оказалась квадратной, что давало небольшую надежду, ибо таковых было всего лишь два. А из наконец-то изготовленных дубликатов один открывал дверной замок как родной.

Через день или два, в дневное время команда из трёх ОТО-ников и Игоря С. попала в квартиру и установила в ней стационарные закладки. Как назло, вечером того же дня с сыном Николенко прилетела его тёща. Но мы уже слышали всё происходящее в помещениях и  даже наивно поверили сокрушающемуся и плачущему о пропавшей жене Николенко. Оставив ему ребёнка, тёща улетела на следующий день, сказав напоследок: «Я тебе не верю!»
А баба, как известно, "она сердцем чует"...

Прошло ещё несколько дней. В квартире появилась «тётя Юля», с которой у пацана сразу же сложились очень хорошие отношения. Юля взяла отпуск и целыми днями была с сыном Николенко, готовила, стирала, играла с ним. Это было невероятно и необъяснимо. Никаких подозрительных разговоров не было. Несколько странным было то, что о пропаже Ирины между Николенко и Юлией никаких разговоров тоже не было. Ребёнку сказали, что мама уехала, но вернётся, а «тётя Юля» пока будет помогать папе по дому.

Пассивно дожидаться развития событий не стали и приняли решение провести оперативный эксперимент. Достаточно жестокий, если смотреть на него с нравственной стороны. Задействовали участкового, и милицейского розыскника, на котором был «висяк» о пропавшей без вести Ирине.

Вечером, когда Николенко, его сын и «добрая тётя Юля» были на месте, пришли "недобрые" милиционеры. Как и предусматривалось, те с порога начали грубо «наезжать» на Николенко, обвиняя его в том, что он убил собственную жену и лучше бы ему признаться в этом преступлении. Юля ушла на кухню, а 5-летний сын начал плакать. Обращаясь к нему Николенко посетовал: «Эти дяди говорят, что я нашу маму убил!» Малыш забился в истерике, а тот, вытолкав ментов за двери и уложив рыдающего ребёнка в постель пошёл на кухню.

В любом деле присутствует ключевой момент, называемый некоторыми «моментом истины». И мы его услышали! После такого эмоционального стресса ожидалось, что Юля и её любовник будут обсуждать вечерний визит стражей порядка. Хоть как-то! Ан нет! Шёл обычный спокойный разговор о супе с фрикадельками и фиг знает о чём, но не о страшном обвинении со стороны милиционеров. Это было настолько неестественно, что не могло не вызвать обоснованных подозрений. Несколько раз мы прослушивали этот эпизод магнитофонной записи, не понимая причины спокойного кухонного разговора. Безусловно, это был косвенный признак, но его «к делу не пришьёшь».

Близился день ВЧК-КГБ, сопутствующее ему ежегодное подведение итогов и новогодние праздники с «раздачей слонов и материализацией духа». Розыск пропавшей без вести Ирины Николенко, равно как и отпушенный нам срок на использование оперативной техники заканчивался. Злые огоньки в глазах нового шефа стали сверкать всё ярче и ярче. На каждом совещании первым был вопрос о ходе розыска. Мы пожимали плечами, в ожидании дисциплинарных взысканий за грубейшее нарушение социалистической законности, допущенных в ходе описанного выше «оперативного эксперимента».

Но лишь обслуживающий 273 бригаду капитан Саша Щ., в которой служил Николенко казался невозмутимым как удав. Он, вероятно, что-то знал, но с нами о своих догадках до поры до времени не делился . Как я уже писал, Николенко в бригаде считали слизняком и друзей среди сослуживцев у него не было. А вот о его клептоманских наклонностях офицеры помнили и сами, без нашей помощи, вычислили что именно он спёр у другого офицера дорогущий японский двухкассетник «Panasonic». Если помните, цена такого девайса на то время была сравнима с годовой офицерской зарплатой.

Безо всяких КГБ-шных спецов, эти ребята стыряли у Николенко ключ от квартиры, сделали с него копию, вернув ключ хозяину. Потом, улучив время, среди бела дня зашли в квартиру, негласно её обыскали и в платяном шкафу нашли украденный магнитофон. Слава Богу, что они, эти армейские офицеры, оставили всё на месте и не стали поднимать шум. А невозмутимость опера Саши Щ. объяснялась тем, что в составе этой группы «разоблачителей» был его агент, который проинформировал о результатах «офицерского расследования».

На следующее раннее утро в квартиру Николенко заявилась оперативно-следственная группа Читинского УМВД. И не просто, а с постановлением на проведение обыска по заявлению офицера, у которого Николенко похитил двухкассетник . Понятно, что группа была проинструктирована нашим шефом как себя вести и на что нужно сделать психологический эмоциональный акцент.

Ошарашенный утренним визитом, Николенко не стал отпираться и выдал магнитофон. Но тут же последовал вопрос:
« Где тело Вашей жены?»
- « Закопано в подвале соседнего ДОС-а»
- « Можете показать?»
- «Да. Только оденусь»
- « А почему не в подвале Вашего дома?»
- « У нас холодный подвал, пробовал копать, не смог. А там теплокоммуникации и земля податливая»
- «Когда Вы перенесли тело?»
- « Около 4-х утра, когда убедился, что меня не увидят. Все окна моего и соседнего ДОС-ов были тёмными.»
- « В чём Вы её несли?» - «Завернул в одеяло и покрывало. Ноги торчали, пришлось прикрыть покрывалом»
- «А за что убили?»
- «Да, общем-то, ни за что. Поссорились. Она орала, устроила сцену ревности. Я на неё набросил подушку и держал, пока она не замолкла. Когда понял, было поздно. Ира не дышала»
- «Кто Вам помогал перенести тело в соседний ДОС?»
- «Никто, никто, уверяю вас. Я сам, только сам! Юля здесь не при чём!»

Браслеты» защёлкнулись.
…
На эксгумацию присыпанных полуметровым слоем земли останков Ирины Николенко собралась куча гарнизонных зевак. Некоторые, особо экзальтированные требовали немедленного линчевания Николенко, привезённого в автозаке на следственный эксперимент. Тогда я впервые увидел воочию японскую видеокамеру, на которую милицейский оператор снимал всё действо. Вероятно и я где то остался в архивных видеокадрах. Но не это важно. Нам пришлось вооружить и выставить на охрану всё наше отделение солдатиков из 7 человек. Потом подоспели комендантские и толпу из сотни негодующих донельзя возмущённых «членов семей» удалось оттеснить. До приезда труповозки и отъезда оперативно-следственной группы УМВД никаких, кроме визга и бабских криков, эксцессов не случилось.

Позже, мы получили агентурную информацию о том, что труп Ирины Николенко в подвал соседнего ДОС-а переносили её муж и его любовница, что причиной «ссоры» была Юлия, которую Ирина застала в постели на семейном ложе… Но, как говорил Геннадий Хазанов в своём выступлении на праздничной общероссийской милицейской тусовке: «ЗНАЕМ, НО НЕТ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ!»

Итог. Николенко получил свои 8 лет строгого. Юля краем прошла как непричастная к преступлению свидетельница, но из обато уволилась и уехала без следа на юг России. Сын Николенко был забран на воспитание мамой его убиенной мамы куда-то в южные области России.
А нам,, на годовом подведении итогов оперативно-служебной деятельности за 1986 год, начальник Особого отдела КГБ СССР по Заб ВО генерал-майор Иван Иванович Гореловский передал от милицейских коллег «большое человеческое спасибо».

Ну, хоть так! И без взысканий.

Продолжение в дальнейших эпизодах