2. НА МЕСТЕ

Утром вертолётом Ми-8 я прибыл в расположение 276-го МСП. Он тогда дислоцировался в районе населённых пунктов Автуры и Курчалой, примерно посередине между ними. Распределили меня в 3-ю танковую роту на должность командира танкового взвода. Командовал ротой капитан Валерий Чернов, который прибыл из Челябинского ВТКУ с должности командира курсантского взвода. Я командовал первым взводом, лейтенант Олег Касков (в командировке в Ханкале) – вторым. Лейтенант Влад Татаринов, тоже выпускник нашего училища, но годом раньше, командовал третьим танковым взводом. К моменту моего прибытия Влад, Олег и комроты Валера Чернов пробыли в Чечне примерно месяц-полтора и пока ещё не воевали. Влад ходил авианаводчиком с колонной снабжения полка (позднее я его сменил в этой роли). Мы первые, кто приехал на 6 месяцев официально, раньше ротация была через 3 месяца, но, бывало, и 4, и 5, и даже больше торчали.
Я сменил Серегу Битюкова, он тоже был командиром взвода курсантов в ЧВТКУ, старшим лейтенантом. Помню, отдал мне разгрузку и дополнительные магазины к АК и спросил: «Ты танк с «крючка» заводить умеешь?» Я говорю: «Умею» (мне на стажировке в Елани показали). «Значит, – говорит, – толковый». И дал мне ещё ключ для взрывателя ОФС, а потом и личный гильзоизвлекатель для ПКТ. Он вообще грамотный парень, всё мне показал, всё объяснил, мы с ним на танке по всем блокпостам полка (в пределах расположения) прокатились, я довольно быстро сориентировался в полку. Кстати, на одном из магазинов его АК было написано: «Любимому Джохарке от Серёги Битюкова».


3. МАТЧАСТЬ

Танки в батальоне – Т-72Б1. Примерно половина из них были довольно старыми машинами, ещё с первого Грозного. В 1-й танковой роте многие - без бортовых экранов. Командовал ротой Олег (фамилию, к сожалению, не помню). Во 2-й танковой роте, где командиром был Александр Самойленко, – там старых и новых танков было примерно пополам. 3-я танковая рота была полностью укомплектована свежими машинами с базы хранения 1985 года выпуска. Примерно за месяц до моего появления их в полк пригнали. Так что с ЗИПом проблем особых не было. В общем, повезло мне. Точное количество машин в батальоне не помню, что-то около 25. Полк был неполным. Было два мотострелковых батальона на БМП-1, танковый батальон - Т-72Б1, артиллерийский дивизион - 2C1, зенитный дивизион - несколько «Шилок»… Ну и роты…
Примерно через две недели началась операция, которая впоследствии получила название «Новогрозненская». От нашей роты требовались в сводный отряд 276-го МСП 2 офицера – командир роты и командир взвода. Поехали Валерий Чернов и я, а также 4 танка, в том числе танк комроты, 2-го взвода (моего), и танк 3-го взвода с катковым минным тралом. Я был назначен в ГПЗ - головную походную заставу. Впереди шёл танк с тралом. Он же был и дозорным. Потом ещё 2 танка и БМП. Затем основные силы рейдового отряда, точный состав не помню. Около 20 БМП и 10 танков, ИМР-2, БТС, топливозаправщики на базе КрАЗа, машины с боеприпасами.
Двигались днём, на ночь занимали круговую оборону, выставляли охранение. Примерный маршрут: Курчалой – Майртуп – Бачи-Юрт. При подходе к населённому пункту Майртуп подорвалась на фугасе БМП 166-й мсбр. Их колонна двигалась навстречу нашей колонне, я не доехал до места подрыва около 200 метров. Увидел шапку взрыва и приказал остановиться дозорному танку. Потом увидел на окраине «зелёнки» бронетехнику, доложил об этом и дал зелёную ракету, что означало «свои войска». Получив в ответ такую же, продолжил движение. Увидел подорванную машину, она лежала на своей оторванной башне, в днище - дыра около 3 квадратных метров, почти от борта до борта. Вокруг лежали бойцы, им оказывали помощь. Сильно ребят поломало, у одного были выбиты глаза (уже наложили повязку), а к ноге в качестве шины примотан автомат. Его сильно трясло, место вокруг представляло собой смесь грязи, масла, крови, патронов и какого-то мусора.
Эта картина чётко отпечаталась в мозгу, ведь это были первые увиденные мной боевые потери. Наверное, с этого момента я понял: война – это жестокость…


4. ПЕРВЫЙ БОЙ

Первый огневой контакт произошёл у населённого пункта Бачи-Юрт, немного выше села. Мы закрепились на МТС или какой-то иной ферме, вырыли окопы. Спасибо сапёрам – помогли: за весь рейд ни разу не откидывал лопату. С нами были ИМР (инженерная машина) и БТС, отрывку окопов для танков и БМП выполняли они. Впрочем, частично окопы там были, видимо, с предыдущих боёв. Их проверили сапёры на предмет наличия мин.
В общем, только встали, ещё продолжались инженерные работы, как в метрах 100-150 от опорного пункта разорвался дымовой снаряд или 120-мм миномётная мина. Помню, что комбат спросил арткорректировщика, он ли вызывал огонь, тот сказал, что нет. Последовала команда «К бою!», и все заняли свои места. Как оказалось, вовремя – тут же последовали два разрыва в расположении сводного отряда. Потерь не было, и все дружно куда-то постреляли, мой танк в том числе. Не знаю… Цели я не видел, не помню, кто давал целеуказания, но сказали, что видели вспышки за холмом. Определился где и долбанул два раза ОФСом в крону дерева с расстояния примерно 1.200 метров. Оба снаряда разорвались в кронах деревьев, выбирал я самые густые… Короче, по нам больше не стреляли. На следующий день пришли мулла и кто-то из администрации Бачи-Юрта. Просили не стрелять по деревне и ещё о чём-то. Насколько я понял, договориться не удалось, поскольку на дорогу Бачи-Юрт – Новогрозненский, который находился в 300 метрах (может, чуть больше) от опорного пункта (мой танк и танк моего взвода стояли фронтом к дороге), вышла толпа, преимущественно женщин, которые скандировали что-то типа требований вывода войск.
Не знаю, есть ли смысл описывать все эти психологические мероприятия, просто, на мой взгляд, они нас задержали, а может быть, просто не было приказа. Хотя дорога простреливалась и ночью. Естественно, по толпе никто не стрелял. Вечером они исчезали, днём мы выставляли блокпост на дороге. Честно говоря, я не помню, когда нас второй раз обстреляли – до или после прихода муллы. Но это произошло, по-моему, на следующий день. Группа офицеров – я, Валера Чернов, командир мсб, ещё кто-то – стояли за бруствером (по периметру, оборона была круговая), и внезапно я понял, что мы под огнём.
Мы были обстреляны группой боевиков численностью примерно 15-20 человек. Огонь из стрелкового оружия они открыли со стороны дороги, немного левее от простреливаемого участка, с небольшой высоты, которая господствовала над опорным пунктом. Мы среагировали довольно быстро. Помню, что я побежал к своему танку. Пока бежал, думал, включена ли «масса» и какое место занять. Снаряда в стволе не было, и открыть огонь из пушки оперативно я бы не смог. Поэтому решил занять своё штатное место. Нырнул в люк, расстопорил ЗПУ, развернул. Пулемёт был взведён. Прицелился (видел вспышки выстрелов) и нажал на спуск. Выстрелов не последовало. Взвёл ещё раз - опять тишина. Мне тогда казалось, что я всё делаю непростительно медленно… Схватил автомат, который лежал на броне, и открыл огонь. Выпустил «спарку». Попробовал ещё раз разобраться с «Утёсом». Помню, вставил один патрон, и он выстрелил одиночным. Затем вставил ленту, и пулемёт заработал. До сих пор не знаю, что было с НСВТ… Потом неоднократно проверял, он больше никогда не отказывал, может, его не надо взводить заранее?
Короче, пока я ковырялся, подоспели наводчик и механик-водитель. Они занимались обустройством землянки. Запустили двигатель, открыли огонь из пушки и спаренного пулемёта. На мой взгляд, как только танки открыли огонь, боевики сразу отошли, и я не уверен, достали мы кого-нибудь или нет. Стреляли мы снизу вверх по гребню сопки, правда, сразу за сопкой - на обратном скате - находилась «зелёнка» и её верх просматривался. Я посоветовал наводчику бить по «зелёнке». Несколько снарядов он положил вполне удачно. Наводчиком был Саня Эбель. В общем, потом ходила разведка - разведвзвод мсб, - сказали, что уходило человек 15-20 и кого-то или что-то тащили. Насколько я понял, определили по следам.
Второй танк моего взвода открыл огонь одновременно с моим, он находился правее. Основной ошибкой было то, что не назначили дежурных огневых средств, все занялись обустройством… Потерь с нашей стороны не было, бой длился примерно 20 минут. Время не засекал, а по внутренним часам в такой обстановке не сориентируешься.


5. ДВИГАЕМСЯ ДАЛЬШЕ

Примерно дня через три мы получили приказ двигаться дальше в направлении населённых пунктов Алерой и Центорой. Правда, позже я узнал, что Центорой вовсе не так называется. Другое его название - Хоси-Юрт. Но я буду называть так, как тогда мы называли, Центорой. Эти два населённых пункта составляли между собой практически единое целое. Мы пересекли дорогу Бачи-Юрт – Новогрозненский, оставив блокпост на ферме. Так что Бачи-Юрт находился на правом фланге, а Новогрозненский - где-то слева. Прямой видимости не было. Стоял сильный туман, в эфире появились первые сведения о противнике. Кто-то доложил, что несколько человек перебежали дорогу, по которой мы двигались. Так начался поистине самый долгий день в моей жизни…
Я действовал в ГПЗ, и, должно быть, туман и отсутствие у меня опыта – только 6—7 месяцев после училища и меньше месяца в районе боевых действий - сыграли свою роль. Я ошибся и встал на высоту, с которой просматривался Центорой, но не видно было Алероя. Меня вызвал командир МСБ… Кстати, он и сам не сразу понял, что ошиблись.
Короче, выяснили, что не туда встали. Надо было двигаться на соседнюю высоту, примерно в 1.300 метрах. Для этого необходимо было спуститься в лощину между высотами, а место, на которое мы встали, до этого занимало какое-то подразделение внутренних войск. Я так понял, ещё летом 1995 года… Окопы для бронетехники были, БТС выкопал ещё несколько, пехота тоже начала закапываться. Я шёл от КШМки к танку и пялился в карту. В этот момент по нам открыли огонь, как мне тогда показалось, со всех сторон. До танка было примерно 50 метров, и я рванул… Помню, что бежал практически на четвереньках, помню фонтанчики от пуль перед лицом, а как оказался в танке – не помню. Сразу понять, откуда ведётся огонь, я в тумане не смог, видимо, место было хорошо пристреляно. Приказал наводчику стрелять по соседней высоте - как раз по той, которую мы по замыслу должны были занять. Почти сразу доложил командир другого танка: «Вижу «духа». Говорю: «Мочи! Не докладывай!» Он был на другой стороне круговой обороны, давать целеуказание ему я не мог, да там и ротный был.
Их танки были расположены примерно в 70 метрах друг от друга и повернуты ко мне кормой. А выше по склону стоял танк 1-й роты почти параллельно моему танку, только немного выдвинут вперёд. Ниже стояли танк с тралом перпендикулярно моему танку, и ещё 9 БМП-1, КШМ, БТС и пара МТ-ЛБ миномётчиков и медиков - 131 человек личного состава вместе с экипажами… Всё это - по периметру.
Огонь по нам вёлся из стрелкового оружия, гранатомётов, миномётов. Пусков ПТУР в первый день не видел, видимо, не пускали из-за плохой видимости. Почти сразу появились «трехсотые» - услышал по связи. Потом услышал, что горит БМП. Сразу за кормой моего танка стояла БМП, в 10–15 метрах, окоп ей выкопать не успели. Развернул командирскую башенку и увидел, что БМП горит, из задних дверей поднимаются языки пламени. Мой «мехвод» Сергей Буза говорит: «Командир, может, закроем от огня «бэху»?» Отвечаю: «Давай, только непонятно, как прикрыть от огня противника – огонь-то ведётся с трёх сторон». В общем, сообразили, как прикрыть, долго суть объяснять. Короче, прикрыли…
Только встали в окоп, как сдетонировал боекомплект у БМП. Взрыв был такой силы, что одна из дверей врезала по бочкам танка ротного. Пустыми были бочки… Башню вместе с верхним листом корпуса покорёжило и отбросило на несколько метров, борта слегка разошлись. Да и нам с наводчиком досталось – весь день тошнило. Люки были приоткрыты. На торсионах болтались. Они встали на стопор. Потом загорелся МТ-ЛБ миномётчиков с минами, его столкнули БТСом с высоты. В том месте был довольно крутой спуск - метров 200. Он докатился до самого низа, погорел, подымил и погас.
Примерно к середине дня туман начал рассеиваться. Прилетела пара вертолётов Ми-24, прошла над нами, и как только она оказалась над позициями духов, по ним открыли довольно сильный огонь из стрелкового оружия и гранатомётов. Вертолёты шли на небольшой высоте. Они сразу взмыли вверх, отошли, развернулись и дали залп НУРСами по высоте. Насколько я помню, они сделали один заход и ушли вообще. Погода не способствовала применению авиации. Спасибо им, что отработали в таких условиях. С артиллерийской поддержкой тоже было не очень. Дело в том, что наша полковая артиллерия 2С1 доставала только до населённого пункта Центорой. И то на пределе. А до позиций боевиков на высоте не доставала вообще. Потом я узнал, что артдивизион пришлось выдвигать на 3 км из расположения полка, прикрыв его блокпостами. Постепенно выявили основные позиции противника. Они охватывали нас полукольцом. Основные позиции находились по той высоте, на которую мы должны были встать. Эта высота ближним краем подходила к нам на 500 метров, дальним – на 1.300 метров. Основная сеть окопов на обратном скате - это правый фланг и фронт - от направления движения нашего отряда. Кроме того, миномёт – за школой в Центорое, тоже справа, немного сзади. На левом фланге – насыпная дорога и лес за ней, примерно 400–500 метров. Там же, немного сзади, бетонный забор и две большие ёмкости за ним...
Мне тогда казалось, что этот день никогда не кончится…
Перегрузили снаряды из немеханизированной укладки в автомат заряжания. Я сменил наводчика Саню Эбеля – он вывихнул плечевой сустав, только не помню, в какой момент. Короче, пытался вправить прямо в танке, положив руку на рамку выброса поддона, не получилось. Он вылез и лёг на корму, благо огонь немного ослаб. Минут через 10 - всё это условно, времени я не чувствовал, – садится на место командира. Я ему: «Ну что»? Он говорит: «Сама на место встала». Мне очень повезло с личным составом, и я благодарен Богу, что мне, молодому лейтенанту, довелось командовать и воевать с такими людьми. Спасибо им огромное за смелость и отвагу, за понимание меня как командира! Спасибо тем людям, которые готовили их к боевым действиям в Чечне (СибВО). Стреляли и водили отлично, была практически полная взаимозаменяемость в экипажах, даже «мехводы» стреляли и умели включать СУО. Все были одного призыва, так что разногласий не случалось. Думаю, это одна из причин отсутствия потерь в тех боях, если не основная… Но я отвлёкся…



6. ВОЮЕМ…

Всех обстоятельств первого дня я не помню. Бой то разгорался с новой силой, то утихал. И так до вечера. Начало темнеть. Доставили боеприпасы на двух МТ-ЛБ с боевым охранением, пополнили боекомплект и наложили снарядов на бруствер окопа. Помню, что выгрузил снаряды, не все, конечно, из танка с тралом, который пришёл с колонной снабжения. Там был мой друг Эдик Колесников. В общаге вместе жили, ЧВТКУ, 1994 год выпуска. Командир взвода 1-й танковой роты. Эдик дал несколько глотков браги из своей фляги. И пока совсем не стемнело, они ушли обратно к Бачи-Юрту.
60-17-05-13Опять усилился огонь. Видимо, засекли движение. Он продолжался, пока совсем не стемнело. Я сменил наводчика, включил ночник ТПН 1-49. Днём-то видимость была не очень, а ночью – максимум 200-300 метров. Так, постреливали для профилактики из ПКТ, «духи» – тоже. Помню, что сон снился в зелёном цвете. Уснул прямо за прицелом. А проснулся от того, что кто-то долбил в крышку люка. Экипаж сожжённой БМП поселился у нас на трансмиссии, просили не спать. Меня сменил наводчик. Несколько раз стучали, просили танк завести: холодно… Мы менялись с 438-м танком. Командир - Павел Захаров. То он наблюдает, то мы. Вот так закончился первый день. Описываю я его столь подробно потому, что это, по существу, был первый мой серьёзный бой.
Дальше четыре дня слились у меня просто в череду событий. Усилился миномётный огонь, начались первые пуски ПТУР, вёлся огонь из АГС, наводчик срезал «духа» из ПКТ. Я грохнул двоих ОФСом: сами «прощёлкали» – утром был туман, потом внезапно видимость улучшилась примерно до 1.500 м. Стоят, куда-то вниз смотрят под ноги, ну я и шарахнул.
Пуски ПТУР были по танку первой роты, но неточно. Причину не знаю. Пусков было несколько. Ракеты попадали то в бруствер, то пролетали над башней – это уже во второй день. Потери были, по-моему, «трёхсотые». А самые большие потери принёс третий день. Был уничтожен наш миномётный расчёт – прямое попадание 120-мм миномётной мины в капонир. Итог: пятеро «груз-200» вместе с комвзвода. Ещё несколько человек получили ранения. Один скончался по пути в Ханкалу. Прапорщик, связист с КШМки, сидел на броне (зачем?), две гранаты ВОГ-17 (от АГС) разорвались на ребристом листе МТО, осколок попал ему в глаз. Перед эвакуацией успел с ним поговорить. Он спросил, что у него с глазом, - медик меня предупредил, чтобы я ничего не говорил. Я ему отвечаю, мол, не видно, повязка. Он просил отомстить. Мы с ним вместе ехали в Чечню в поезде в одном купе, коротали время за «рюмкой чая»… Серёгой зовут, фамилию, к сожалению, не помню. Думаю, отомстил за него…
Кроме того, в тот же день по моему танку очень плотно работал миномёт. Разрывы ложились рядом, пришлось маневрировать. Спасибо ротному. Валера Чернов подсказал, куда лучше встать. Кроме этого опять было несколько пусков ПТУР. Опять по танку 1-й роты, и опять мимо. Думаю, ему необходимо было позицию сменить. Боевикам надо тоже отдать должное, особенно их миномётчикам. Метко стреляли, чего, впрочем, не скажешь об операторе ПТУР.
Правда, я так и не смог его засечь. По проводам определил примерное направление. Конечно, если это были 9М113, то на дальности 3.500–4.000 его можно было засечь только в момент пуска. Думаю, именно на третий день произошёл перелом. Нам удалось выдавить «духов» на дальние позиции – 1.300 метров, отжать концы подковы, которой они нас охватывали. Впрочем, левый фланг очистили уже к концу первого дня. Только в этот первый день они в белых маскхалатах пытались приблизиться.
На четвёртый день (или к концу третьего – уже не помню) подтянули три штуки 2С3 - «Акаций» - из Ханкалы. И они открыли довольно точный огонь. Я сразу почувствовал разницу между калибрами 122 и 152 мм – эффективность в разы выше, на мой взгляд. Думаю даже о том, что «духи» отошли именно поэтому. Обнаружил на дальности 3.600 метров трёх боевиков. Они уходили в горы, спускаясь по склону со стороны Новогрозненского. Я взял упреждение, скорее, интуитивно. Показалось, что накрыл. Оценить результаты с такой дальности в прицел 1А40 довольно сложно, ведь выглядели духи чёрточками. В этот же день было ещё несколько пусков (3-4) ПТУР. Так что, наконец, попали в танк 1-й роты в левую сторону башни прямо в направляющие системы «Туча». Результат – покорёжены направляющие, разбита головка ночного прицела, наводчик и командир контужены… Но больше ничего. Нет даже следов кумулятивной струи! Получается, ПТУР попал, а струя нет? Когда говорят, что на войне чего только не бывает, не врут…
На пятый день ничего особенного не происходило: мы стреляли, они стреляли. Пусков ПТУР больше не было, хотя танк остался на том же месте. Прилетело несколько мин, вроде работал АГС. Потерь, кажется, больше не было. Вечером из-под Новогрозненского пришли мотострелковая рота с танковым взводом – 10 БМП-2 и три Т-72Б1 со средствами усиления: два «Василька», ещё что-то из 131-й (Майкопской) бригады. Начали долбить артиллерией, «Васильками», 120-мм минометами, из пушек 2А42. Порадовали на фоне «Грома»... Весь шестой день долбили. Утром «духи» ещё огрызались из «стрелковки», а потом, наверное, ушли. Высоту заняла МСР 131-й бригады.
На седьмой день приехали вэвэ-шники на двух БТР-80 – чистые такие, экипированные. Валера Чернов мне говорит: «Подойди!» Подхожу… Он на БТРе с подполковником из внутренних войск разговаривает. Мне подполковник говорит: «Мои сейчас в Центорой пойдут, прикрой с высоты, только сам. Мне твой ротный про тебя рассказал». Думаю: «Чего Валера там наплёл?» Говорю: «А зачем в Центорой-то?» Он говорит, да ещё серьезно так: «Прочесать надо, посмотреть, нет ли боевиков. Не подведи». А там наша пехота уже, наверное, сутки трётся, матрасы да одеяла тырят.


Смешно стало, подогнал танк, сел за наводчика, включил систему, вошёл в связь. Они одним БТРом с десантом туда попёрли, а у меня прицел запотел, да так, что вообще ничего не видно. Меня подполковник спрашивает, а я ответить не могу. У меня припадок смеха, даже не знаю, почему. Кое-как взял себя в руки, переключился на нашу частоту, говорю Косте Дерюгину (номер танка 431): «Поставь танк рядом с моим».
Короче, они, не спешиваясь, проехали по селу, по центральной улице, и вернулись. Поблагодарили и уехали. Вечером слушаем интерволну через радиостанцию. Настраивали приёмник на свою частоту, а приёмопередатчик - на частоту интерволны… Кстати, наблюдение: если настраиваешь приёмник, он ловит хуже, чем приёмопередатчик. Позже, когда работал авианаводчиком в составе колонны снабжения полка, замечал, что если работаешь с вертушками с приёмопередатчика, а с колонной - с приёмника, то стоит колонне растянуться – и уже головных машин не слышно... Так вот: в новостях говорят – сегодня внутренние войска после тяжёлых боев заняли населенный пункт Центорой. Ничего против ВВ не имею и понимаю, что именно они сейчас тянут основную лямку на Северном Кавказе, но тогда… Может, кто-нибудь ещё и награды за это получил? Но это на их совести…
А про прицел – думаю, что случилось? Выкрутил патрон осушки, сказал наводчику, чтобы силикагель просушил, посмотрел на головку прицела. Оказывается, осколок или пуля повредили. Попадание - в самый низ. Разбили стекло. Правда, видно в него было довольно неплохо, просто, наверное, герметичность потерял.
Кроме того, был посечён осколками ветровой щиток КТ и имелась вмятина от пули в одной из направляющих системы «Туча». Других повреждений на танке не было. Только после детонации боекомплекта БМП-1, о чём писал выше, весь танк был какой-то «копчёный», в мелком мусоре - кусочки пластин от аккумуляторов, пули, вылетевшие из гильз, ещё что-то... Кроме того, на второй или третий день боёв я лишился АК-74С. Он свалился с брони, и мы по нему проехали. Пришлось бросить его в ЗИП, а затвор отдать пехоте – у кого-то из них на затворе сломался боевой уступ.
Операция закончилась примерно через 2-3 недели. Простояли на этом месте ещё несколько дней, потом отошли к Бачи-Юрту. Там тоже простояли несколько дней на господствующей высоте. Вроде «шмонали» Бачи-Юрт, хотя, скорее, договорились с администрацией или старейшинами. Те сдали несколько автоматов. Потом то же самое в Майртупе. Затем в Курчалое. Где-то в начале апреля рейдовый отряд вернулся в базовый лагерь полка

Т-72Б1 Грозный,1995г.

7. ВЫВОДЫ

Поскольку мы прожили в танках около 2 месяцев, позволю себе дать некоторые рекомендации.

1. Если это холодное время года, а обогреватель боевого отделения, мягко говоря, «не соответствует», по крайней мере на танках Т-72, – можно сделать «кишку» из брезента. Просто отрезать длинную полосу (примерно 3 м длиной) и сшить проволокой с таким расчётом, чтобы получилась «труба» диаметром примерно 60-70 см. Одним концом закрепить её на жалюзи, а другой конец направить в люк командира и тоже закрепить проволокой. Но так, чтобы можно было быстро откинуть. Очень эффективно прогревает боевое отделение. И даже отделение управления. Можно пользоваться как на марше, так и на месте. Прогреваешь и закрываешь люки. Некоторое время вполне комфортно.
2. Спать удобнее всего на месте механика-водителя, хотя мне было вполне удобно и на месте командира. Для этого надо снять ограждение пушки (я как снял, так больше и не ставил) и все крепления немеханизированной укладки, сидение командира. Матрац стандартный армейский положить на полик, края матраца загнуть по краям (справа, слева) – места, конечно, мало, но мне удавалось лечь в полный рост на живот, ногами к ПКТ. Мои габариты: рост 170 см, вес 65 кг.
3. По боевому применению. Иногда необходимо иметь в боекомплекте как осколочные снаряды, так и фугасные. Можно заранее часть переключить на фугас и записать как БКС (кумулятивный). Только надо помнить, что после заряжания надо переключить баллистику обратно на ОФС, если нет БКСов. Впрочем, мы их и не брали, возил один БОПС в АЗ и один в ЗИПе всё время. На всякий случай. Ходили слухи, что у «духов» танк появился, но никто его не видел.
4. По приборам наблюдения. Всё время не хватало обзорности, хотелось вылезти и посмотреть. Если при действиях в горах это более или менее терпимо, то в движении и в городе становится почти критическим. При наличии навыков наблюдать, конечно, можно, но считаю, что командиру необходим панорамный прицел с адекватным ночным каналом.
По «ночникам» Т-72Б1. Не выдерживают никакой критики, можно констатировать только то, что они есть. Именно наличие ночных прицелов, на мой взгляд, останавливало противника от активных действий ночью. Это касается и прицела наводчика, и прибора наблюдения командира. «Ночник» «мехвода» можно оценить удовлетворительно, по крайней мере танк вести можно. За всё время не обнаружил ни одной цели ночью, хотя наблюдал довольно часто и долго.
5. По вооружению. Пулемёт ПКТ надёжный, только надо вовремя чистить. Отказов и задержек не было за всё время пребывания в Чеченской Республике. Случались в училище обрывы гильзы и отказ электроспусков, но это, как мне кажется, было связано с состоянием самих пулемётов. На мой взгляд, ПКТ эффективен до дальности 600 м, максимум - до 800 м. Дальше лучше работать из пушки. Это в боевых условиях. К слову, все уничтоженные из ПКТ боевики находились на дальностях до 500 м.
Пушка довольно точная, надёжная, мощность ОФС достаточна, но высокая начальная скорость и настильность траектории зачастую не позволяли уничтожить цель, находящуюся за бруствером. Боевики очень часто (и это не только моё наблюдение) выносили бруствер метров на десять вперёд, то есть попадаешь либо в бруствер, либо выше. Система дистанционного подрыва снаряда решила бы проблему (на Т-90 это реализовано в виде системы «Айнет», но насколько она эффективна – не знаю). А так приходилось стрелять либо в крону дерева (если есть поблизости от позиций боевиков), либо в опору линий электропередачи (но это попасть надо).
Пулемёт НСВТ – довольно надёжный, хотя один отказ был (описан выше), точен при стрельбе короткими очередями. Нужен пуленепробиваемый щиток, как на последних модификациях американского «Абрамса». Мне кажется, это эффективней, чем дистанционно управляемая ЗПУ, как на Т-80У и Т-90, но это моё личное мнение.