Отлучился на пару дней, мотался за рулём по делам в Южную столицу России - Краснодар. Люди добрые! Как Вы только в этих «столицах» выживаете? Передвигался по городу «из точки А в точку Б» три с половиной часа! Пробки-с!  Мои искренние Вам пожелания терпения и здоровья! 😊

          КАРАВАН-БАШИ

 «О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды». Именно так когда-то сказал древнегреческий поэт Хилон. Потом это его выражение укоротили и трансформировали, практически изменив контекст. А я давно хотел рассказать Вам  об одном удивительном и очень неординарном (чего там - выдающемся!) человеке - Начальнике Штаба моего  родного Краматорского 636 истребительного авиационного полка. Уже по прошествии  многих-многих  лет, народная молва  донесла, что, оказывается, его знали и цитировали почти везде  в истребительной авиации ПВО, даже на Новой Земле. Хоть и служил он всё больше по южным окраинам нашего бывшего Союза - Гудаута, Марнеули, Краматорск, ну, и потом уже Главный штаб ПВО на Чёрной. К нам в Краматорск «Мих. Мих.» (так мы сразу его сокращённо, но по имени и отчеству, прозвали-окрестили) пришёл майором в 1981 году, после выпуска из Калининской (нынче Тверской) командной академии ПВО имени Жукова. А первым военным учебным заведением у него было наше родное Даугавпилсское авиационное училище, которое он заканчивал ещё в его бытность авиационно-техническим училищем. Был он молод, горяч, очень энергичен и... «несколько инопланетно»  необычен. Это я сегодня правильно понимаю ту его специально выстроенную необычность (и защита, и нападение, и нейтралитет, если надо), а тогда мой юношеский лейтенантский максимализм ничего не хотел понимать и Михаил Михайлович, показался мне пациентом доктора Рагина, из всем известной чеховской «Палаты номер шесть». Хотя и службу он знал прекрасно, и начальником был хорошим, беззлобно-строгим. Кстати, ассоциации с Рагиным у меня возникли именно тогда, когда «Мих.Мих.» на подведении итогов ввернул в свою речь такую  изысканно  «цветистую» фразу:
«Да! Ума у него конечно палата, но, правда, «палата номер шесть!»
 Я тогда, помню, слегка напрягся-задумался и провёл свои первые  аналитические параллели…
Но, пожалуй, самое выдающееся  его крылатое выражение, ставшее потом «золотой» цитатой, была «характеристика-лом» на какого-то нашего загулявшего полкового технаря. Вы только вслушайтесь в музыку того его выражения:
«Кто изменил жене, тот ведь потом и Родине запросто изменит!» 
Звучит как торжественная кантата, правда?! Почти классика жанра -«Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст!». Аж мороз по коже!
Ещё его фраза о том же гуляке:
 «Как таких  вообще допускают  к самолёту - он же абсолютно аморально-растленный тип!?»
 Почти все выражения «Михал Михалыча»  меня сразу «разили наповал» и я, как большой ценитель нашего офицерского фольклора, стал записывать его почти ежедневную «нетленку» в специальный блокнот. Уверен, что профессиональные мастера и корифеи художественного слова, услышав велеречивость «Мих. Миха.», подальше спрятались бы и запили от горя и стыда по поводу своей полной несостоятельности и никчемности! Гений общения и убеждения, ведь! К сожалению, этот «черненький блокнотик»  всех  его перлов был мной безвозвратно утерян в череде переездов и семейных разводов, но ведь «рукописи не горят»!  Попробую процитировать Михаила  Михайловича по памяти, Царство ему Небесное:
-«А я Вам говорю, что это полный АНАХРЕНИЗМ!  В смысле, что оно на хрен никому не нужно!»
-«Во второй эскадрилье продолжают нарушать беспорядки и по-прежнему сильно пьянствуют искромётные напитки!»
-«Матки вам ваши давно пора мехом наружу вывернуть, а задницы развальцевать!»
 -«Что пронесло на этот раз??? Свечку поставь…ректальную, с красавкой!»
-«Сегодня у нас будет парковый день, который мы полностью посвятим разгильдяям службы «РАДИВА»!
-«Размагнитились, смотрю?! Я вам девиацию, то, быстро спишу!»
-«Он умышленно привёл себя в состояние сильного алкогольного опьянения!»
Тогдашнего министра обороны США Каспара Уайнбергера он всё время упорно называл - «Уебибергер», наверное, умышленно вкладывая  обидный смысл в произношение фамилии этого оголтелого «ястреба холодной войны». Как-то на полковом строевом смотре «Михал Михалыч» приказал сбрить усы САУшнику (специалисту систем автоматического управления) Володе Усову. Тот попробовал отшутиться, мол, у меня же фамилия обязывает носить усы! На что незамедлительно последовал аргументированный ответ «Мих.Миха.»:
«Моя фамилия Телегин, но я ведь телегу с собой не таскаю?»
Ну и моё самое любимое в его «культурном» наследии: 
«Страна дураков!!! А я в ней Начальник Штаба!» и добавил, наверное, на тюркском - «Караван-Баши!»
Прошло десять лет с момента нашей с ним совместной службы в Краматорске…
Году в 1992ом, я был в командировке на Чёрной, в Главном Штабе ПВО и, возвращаясь вечером в свою гостиницу, услышал знакомый зычный окрик: «Старший лейтенант Дедолко! Ко мне!» Это был голос моего Начальника штаба 636 авиационного полка, тогда уже полковника Телегина Михаила Михайловича. И хотя я тоже уже «щеголял» подполковником, но с радостью отозвался на этот только нам с ним понятный  пароль - «Старший лейтенант!».  Посидели мы у меня в номере в тот вечер знатно и в одном из своих насквозь философских тостов он сказал мне буквально следующее:
«Знаешь, Борис! Жизнь ведь, вообще-то, движение из «ниоткуда в никуда». Можно попытаться изменить траекторию этого движения, но не факт, что ты всё равно не окажешься там же. Оценить сделанное  в  нашей жизни очень непросто, но если после «занавеса» звучат аплодисменты - то, наверное, тебе что-то удалось!» 
Мои искренние аплодисменты Вам, уважаемый Михаил Михайлович! Вечная Память  и Царствия Небесного!
 

Боря, с огромным интересом перечитал две твои крайние публикации.
И вот что скажу о политработниках, о которых ты пишешь.
Со времён моей службы в Конторе Глубокого Бурения всегда ставилась задача о подборе кандидатов на службу в ней. За отсутствие таковых кандидатов начальство драло так, что не приведи Господь. Но вот на что существовал негласный запрет, так это на кадровых политработников и освобождённых секретарей партийных и комсомольских организаций. Кстати, и вербовать их в качестве агентов было запрещено категорически. А уж если чувак из этой категории в результате проверки или разработки подлежал профилактическому воздействию, то перед его приглашением на беседу в Особый отдел, это надо было согласовать с Членом Военного Совета Воздушной армии. Ну, а там «ворон –ворону глаз не…»
Короче говоря, первая же моя попытка запустить спецпроверку на одного из освобождённых комсомольцев ( кстати выпускника нашего училища, умного и перспективного человека) вызвала у шефа такую ярость, что даже вспоминать страшно: « Запомни! Любой политрабочий или освобождённый комсомолец – бездельник: рот закрыл – рабочее место убрал! Нам такие не нужны!»
И шеф был прав! Убеждался лично многократно.





Из Директивы об обращении с политическими комиссарами,  нем.  Richtlinien für die Behandlung politischer Kommissare)
Была издана  верховным командованием вермахта  ( нем.  Oberkommando der Wehrmacht) 6 июня 1941 года, за две недели до начала войны Германии против Советского Союза. Приказ предусматривал немедленный расстрел всех взятых в плен политработников Красной армии как «носителей сопротивления».В приказе, в частности, говорилось:

Политические комиссары в качестве органа войск врага опознаются по специальному знаку различия на рукаве — красной звезде с вытканными на ней золотом серпом и молотом (…) Их следует немедленно, то есть ещё на поле боя, отделить от остальных военнопленных. Это необходимо, чтобы лишить их возможности влияния на взятых в плен солдат. Эти комиссары не признаются в качестве солдат; на них не распространяется действующая для военнопленных международно-правовая защита. После проведенной сортировки их надлежит уничтожить.

Владимир Высоцкий "Тот, который не стрелял"
www.culture.ru/poems/18898/tot-kotoryi-ne-strelyal
 

По-прежнему - «ни дня без строчки» и,  по-прежнему, всё  в разных форматах…                                                          

            ЦАРЕДВОРЕЦ

Есть у меня один   старинный  друг. Знакомы мы с ним так  давно, что сегодня, его очень редкая фамилия - Милославский, мной воспринимается уже не как раньше, с явно «иорданскими корнями», а наоборот, наконец-таки, его фамилия правильно «зазвучала» для меня и приобрела  свои  патриархально-православные устои. Про «иорданские корни» у моего друга я написал  не потому что он особо  похож на  еврея. Таки нет! Но очень уж интеллигентно он выглядит и вопросы, при этом,   всегда задаёт «дюже заумные»! Говорю это честно, с должным пиететом и даже с некоторым уважительным придыханием.
Тем более, что Саша (Александр) до сих пор  именно этими своими устоями и живёт, постоянно напоминая всем  к месту (а чаще, всё-таки, не к месту!) и позиционируя себя примерно так: 
«МЫ - МИЛОСЛАВСКИЕ ВСЕГДА БЫЛИ  У ЦАРСКОГО ТРОНА!
При этом абсолютно  все члены его достаточно многочисленной семьи были и есть сплошь Святозары Ярополковичи и Елисеи Святославовичи вкупе с женщинами Лучезарами, Добродеями и Ярославнами, соответственно! Такой вот «пунктище» славянского и немного  «квасного» патриотизма у него и его родственников всегда присутствовал  и передавался от отца  к каждому сыну и…каждой дочери. 
Я уже говорил - интеллигентный, хорошо  образованный и умный (по глубокой наследственности, естественно!), Саша всегда был для меня примером  подражания.  
Когда он за был рулём, а я  рядом, то в отличие от меня, умеющего ругаться матом  даже взглядом, Сашу хоть к ране было прикладывай с этими его мягкими и интеллигентными комментариями: «Куда Вы, милейший? Ну, Вы же  не правы, голубчик! Нельзя так, любезный!» 
И так далее, в том же славянском духе…
Ехали мы как-то с ним по делам на его «Лексусе», Саша был за рулём. Выезжаем на «круг», который главный и приоритетно едем по нему. Внезапно, со стороны «второстепенной» дороги, резво выскакивает «мятый и очень лохматый» Москвич 412 и конкретно въезжает в «бочину» Сашиного Лексусёнка...
Крики, вопли, стенания, полиция…Надо отдать должное специфическому чёрному юмору полицейских. 
Они  тогда явно и  конкретно «стебались»  над нами всеми! Спрашивают  не Сашу, который был в бизнес костюме с галстуком, а водителя «Москвича» в рваном и промасленном  комбинезоне: 
«Вы, надо полагать, водитель «Лексуса?» 
Тот от такого провокационного комплимента ментов-провокаторов сразу  растерялся-расслабился-поплыл и сходу признался:
«Извините! Думал проскочу! Я виноват, простите меня, люди, добрые!!!»
Но самый  больший «прикол» был чуть позже... 
Когда менты забрали личные документы обоих участников ДТП, для оформления протокола происшествия, то  они с «глубоким и преглубоким» удивлением обнаружили, что фамилия МИЛОСЛАВСКИЙ  была у обоих участников этого ДТП! 
Офигевший  полицейский  даже спросил  тогда  в полном  изумлении: «А Вы, случайно, не братья?»
Оба Милославских, абсолютно не сговариваясь, гордо-раздражённо отказались от такого «сомнительного» родства.
«НЕТ УЖ! УВОЛЬТЕ!  МЫ МИЛОСЛАВСКИЕ!»
Такие вот они были КВАСНЫЕ (хорошо, что не СИВУШНЫЕ!) патриоты  эти оба МИЛОСЛАВСКИЕ, восхваляющие СВОЁ, потому что оно СВОЁ и напрочь отвергающие  всё остальное - ведь оно ЧУЖДОЕ  и поэтому ЧУЖОЕ...
На мой взгляд, конечно же, очень спорная жизненная позиция…

Борис Дедолко пишет:

Когда менты забрали личные документы обоих участников ДТП, для оформления протокола происшествия, то  они с «глубоким и преглубоким» удивлением обнаружили, что фамилия МИЛОСЛАВСКИЙ  была у обоих участников этого ДТП! 



 

Могу "похвастаться" участием в аналогичной ситуации. 
Ехал я, конечно, не на "Лексусе", а на скромной "девятке" (было это 30 лет назад, в 94-м году), и ко мне в бок приехал милицейский УАЗик, которого занесло на первом гололеде со встречки... 
Водитель УАЗика (который, кстати, возил начальника уголовного розыска города) оказался моим однофамильцем. И хоть фамилия у нас не "царедворская", но и не самая распространенная...   

Привет, Лёша! Да, конечно ты прав. У тебя тоже абсолютно удивительный случай. Мне трудно себе представить такую ситуацию с моей «редкоземельной» фамилией, а  у тебя почти то же самое! Не Иванов!😊

       СТРОЕВОЙ  СМОТР 

Затеял как-то Начальник моего Военного Представительства строевой смотр,  дабы проверить нашу военную выправку,  подтянутость, и молодецкую стать.  А заодно, при этом,  наличие у каждого офицера комплекта военной формы и её состояние. А то незадолго  до этого, один из офицеров приёмки «пиджак-тотальник» (двухгодичник, закончивший институт и оставшийся  в армии) получил очередное звание майор и из-за своей  полной «дремучести» и незнанию прикрепил эту майорскую звезду к погону младшего  офицера и в таком потешном виде поехал в войсковую командировку. Эта анекдотичная история тогда дошла аж до Москвы и нашего ШЕФа  нещадно «отымели» в противоестественной форме. Он, после этого, стал проверять и дрючить «с пристрастием» нас, всех своих подчинённых, причём по несколько раз за год. Обычно такие мероприятия совмещались ещё и со стрельбой из табельного оружия в тире. В тот раз именно так  всё и было заплапланировано. Собрались мы, построились, проверяемся. «Лётчиков» (тех, кто был в авиационной форме) и «ракетчиков» (с эмблемами артиллеристов)  было примерно поровну. Один моряк среди нас - Николай Васильевич Варюхин, в своей радикальной военно-морской форме, уныло нависал в самом конце строя. Шеф начал именно с него. Подошёл к нему и с ходу стал жёстко отчитывать. Я впервые был на таком мероприятии, но думаю, что это повторялось уже не в первый раз.
– «Варюхин! Николай Васильевич! Когда ты уже перестанешь мне мозолить глаза своей  «железнодорожной» шинелью!?  Когда  ты уже переоденешься? Я ведь назначал тебе крайний срок! До каких пор?!
Всех вас завтра переодену, на хрен,  в ракетчики! Приёмка зенитно ракетная? Вот и будете у меня абсолютно все ракетчиками, к чёртовой матери!» Варюхин, как старшеклассник, начал было оправдываться, что, он мол,  закончил военно-морское училище, что это  для него святое, потом украдкой показал на меня, ну, а как же этот вот молодой!?
ШЕФ грозно подошёл ко мне: «Дедолко! Ты что тоже переодеваться не будешь? Типа лётчик?»
Я ответил уклончиво: «Товарищ полковник! Да я хоть в кальсонах буду ходить на службу в приёмку, если прикажете! Лишь бы обратно в полк к «водилу» не вернуться!»
ШЕФ улыбнулся (он сам был техником самолёта Ил-28 в молодости), поднял большой палец вверх и похвалил меня: «Молодец! Из тебя получится настоящий военпред! Слышу голос «мужа», а не мальчика!»
Строевой смотр прошёл под  общие шутки, смех  и прибаутки. А как по-другому он может проходить в военном представительстве, которое всё-таки не совсем военная организация, больше «полувоенная»!
После смотра мы  переместились стрелять в тир, и там я с удивлением узнал, что офицеры моей приёмки вообще не используют  мишени, а стреляют по наручным часам добровольца, решившего таким образом  или поднять у всех участников уровень адреналина, или  заработать, потому что выстрел по часам стоил пять рублей. Свои наручные часы «Полёт» любезно предоставил Николай Васильевич Варюхин. В коллективе его «за глаза»  звали «НикВас» из-за  привычки подписываться именно таким эрзац сокращением. У него даже  подпись в удостоверении личности была так «выведена»  - НикВас. Злые языки утверждали, что Николай Васильевич уже давно участвует в этом «стрелковом» бизнесе и после каждого строевого смотра и стрельб в тире привозит домой рублей по пятьдесят дополнительного приработка! Хороший навар в те времена, согласитесь? И это притом, что в часы никто  ни разу не попал, зацепив максимум ремешок. Но вот именно в тот день фортуна отвернулась от НикВаса. Он поставил свои часы на экран мишени и стал рядом  с блокнотом наперевес, чтобы записывать должников, уже отстрелявшихся за пять рублей. ШЕФ, предварительно спросив, есть ли  деньги на выстрел, послал меня стрелять самым первым. В кармане лежала  заначка именно в пять рублей, и я подтвердил свою готовность для участия в мероприятии…
Из пистолета я всегда стрелял «из рук вон плохо» и практически никогда не выполнял нормативов стрельбы. За это я даже неоднократно «прорабатывался» начальниками. А тут беру, стреляю и с первого же раза разношу часы НикВаса в клочья. От офицеров слышу восхищённое «Ух, ты!!!», а от Варюхина жалобное - «Бляяяяяя - ть!»… Очень тогда переживал  НикВас  эту нелепую и трагическую гибель часов. И всё  из-за каких-то  моих жалких пяти рублей, которые не покрывали даже стоимость браслета его «проксихронометра». Варюхин, будучи очень и очень рачительным (скорее даже конкретно жадным) человеком, с горечью и в сердцах стал выговаривать мне, что, мол «думать же надо и понимать шутки»! ШЕФ, почти пополам сложившись от смеха, предложил НикВасу бросить мне перчатку и немедленно вызвать на дуэль. Но Васильевич то ли боясь из жадности потерять перчатку, то ли высоко оценив меня как стрелка, а может просто не захотел  подниматься рано утром  на дуэль, деликатно отказался. Раскуроченный выстрелом браслетик от часов, он, при этом, забрал и аккуратно уложил к себе в карман. Это было первое такого рода его заявление, когда он прилюдно объявил об отсутствии у меня юмора (читай ума). Я тогда, «зарубив на носу и корочках мозга» его выступление, решил, что «улИбается последний»! Именно так выражение «Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним» произносил на «западэнско» гуцульский лад мой командир взвода - капитан Федорий. Причём в слове «улЫбается» он упорно вместо «Ы» говорил букву «И». Вот и у меня тогда в голове чётко отложилось: «Ничего! Придёт время и я ещё ему «улИбнусь»! Николай Васильевич не был моим начальником. Мы, с нашей возрастной разницей в двадцать лет, занимали одинаковые должности, но по сложившейся армейской традиции, но больше по инициативе самого Варюхина , он негласно шефствовал надо мной в моей ежедневной работе. Тем самым оставляя  любую возможность делать мне замечания, отчитывать и пристрастно поучать, зачастую вообще без оснований. Я эти его «закидоны» всегда переносил молча и никак не реагировал, вспоминая старину Рэя Брэдбери с его  ёмким для этого случая высказыванием: «Всему своё время. Время разрушать и время строить. Время молчать и время говорить».
Прошло пару лет моей службы в военном представительстве. ШЕФ был мною доволен, доверяя мне  всё более и более ответственные вопросы и  направления.  
И я «улИбнулся»! Меня назначили непосредственным начальником Варюхина. Но я был более менее сносным начальником, наверное потому, что командовать умеет лишь тот, кто умеет подчиняться. Или делать вид, что подчиняется…