УБИЙЦА, или  ЗА ДВУМЯ… ЗАЙЧИХАМИ

                                           (Окончание)

Итак, в нашей «саге»  наступила  вторая часть Марлезонского балета…
Это выражение, как Вы знаете, означает резкий поворот  событий с очень комическим исходом. Абсолютно всё как в той истории юбилея Игоря Ивановича. Правда, там и первая часть была достаточно смешной и забавной. 
Игорь, как порядочный человек (да ещё и виновник тяжёлой травмы «на производстве»), выполняя просьбу своей «садо-мазо» партнёрши, поймал такси и поехал на Салтовку, дабы  сообщить Эвелине, что с её дочей  почти всё нормально. Вот только  не знаю, как он собирался объяснить Эве причину, почему Вита попала в больницу? Опять мне ассоциативно вспомнилась одна остроумная женская «отмазка» услышанная в молодости. На вопрос молодого человека своей девушке, где она потеряла  невинность, та «на голубом глазу» скорбно ему ответила, что, гуляя по лесу, нечаянно  напоролась на сук. Думаю Игорь тоже приготовился что-то «напеть» Эве из того же ряда. Или, как говорила моя польская бабушка -  «лЕжи в бАсе» (наврать по бАсам).
 Анекдот в тему (пока Игорь едет), чтобы у Вас было конкретное представление о Харьковском и Салтовском  колорите:
- Вы откуда?
- Шо?
- А, с Украины!
- Тю!
- Понятно, из Харькова!
- Ля!
- Ясно, с Салтовки!
Приезжает он в это чудесное место, вторая половина ночи, почти утро. Эвелина долго не открывает, по всей вероятности, она уже крепко спала. Потом не спрашивая «кто»,  распахивает дверь и, увидев нашего Казанову Игоря Ивановича, радостно говорит: «Пришёл, всё-таки? А я знала! Заходи, дорогой!»
 Игорь начал было ей «про Фому», но она, всё равно, настойчиво  продолжала  «про Ерёму», мол, заходи – потом разберёмся!  Мама Эва, несмотря ни на что, решила тогда, всё таки, Игоря  конкретно «завалить»!   И, думаю, не из праздного любопытства, а за этим было что-то посерьёзней! Хотя, очень многие женщины уступали Игорю Ивановичу просто из любопытства, настолько он был загадочен. По словам нашего Ржевского, он не «отдался» тогда Эвелине, и еле от неё ушёл, побоявшись продолжения этого семейного «садо-мазо», но уже в форме жёсткого допроса с плетьми, бандажом и абсолютно без  капли наслаждения. 
 На «базу»  Игорь вернулся, когда я уже спал. Его встретил Валера Долецкий (Царствия тебе Небесного, Валерий Владимирович!) и, увидев его чрезвычайно нервное состояние, «накрыл» практически отцовской (скорее даже материнской!) заботой и вниманием. Налил стопарь «клюковки» (фильтрованный спирт настоянный на клюкве, пропущенной через мясорубку), угостил сигаретой «Ява» (табачной фабрики «Ява»!) и только потом, когда Игоря «пробило»  на  разговор и откровенность, Валера разбудил нас с Александром Сергеевичем, чтобы  мы выслушали и поддержали друга. Игоря было не остановить. Он рассказал абсолютно всё, думаю из желания облегчить душу, ну, и «аффект батюшка», наверное, у него  ещё не закончился! Когда он с ужасом рассказывал про потерю Витой сознания, и как это выглядело, то Валера аж закашлялся от сигареты и прошептал: «Да ты - УБИЙЦА!». С тех пор Игорь у нас перестал быть Донжуаном, Казановой и Ржевским. Мы все его ласково и уважительно называли – «УБИЙЦА!»  Было...
Аж тридцать четыре года назад...
 Душа друзьям  всегда открыта!
 Скрывать нам нечего от них.
 Мужская дружба – без лимита!
  В ней нет запретов никаких.

Боря, всё отлично! Барков завидует и нервно раскуривает трубку на небесах, формируя кучевую облачность.
.
НО! Не достаёт финальной фразы:
" И они вместе жили долго и счастливо"

Спасибо, Серёж! Твоя оценка «дорогого стоит»! Барков, уверен, на меня пока не обижается! Я из его почитателей, и он давно это знает!
«Амур, Амур, немой свидетель
Неописуемых картин,
Скажи, не ты ли сцены эти
Нам навеваешь? Ты один!»
А насчёт «жили долго и счастливо»?
Игорь со всеми жил «долго и счастливо», всех любил и никогда не бросал своих женщин! Бывших у него не было! 😊

Прямо сегодня начал новый рассказ, историю своей первой любви. Абсолютно всё основано на реальных событиях, ну, может, для остроты, я, как повар добавлю немного (совсем чуть-чуть!) специй...

        ВО ВСЕХ СВОИХ СНАХ

                                                                Вновь бы сейчас  очутиться  там,
Где время мчалось в ритме  сердец,
И каждый свой миг отдавало нам, Мне и  тебе, мне и тебе…


  Наше восприятие времени сильно субъективно, мы его, то торопим, желая приблизить приятное и привлекательное, а получив желанное, просим это прекрасное мгновение остановиться, с робкой надеждой обрести невозможное. Может, именно из-за этого мы так не любим «ждать и догонять»? Удивительно, но взаимосвязь тут, определенно-очевидно, есть! Наверное, поэтому ценность нашей жизни состоит ещё и в том, что она проходит, а вместе с ней неумолимо прокручиваются и все её этапы - детство, учёба в школе, молодость, любовь. Намеренно не пишу про старость - мне это  ещё  только предстоит, хотя, что-то такое уже, по-моему, началось?! И во всех этих жизненных этапах у нас обязательно есть то, при воспоминании о чём на душе становится тепло, а  сердце сжимается и бьётся учащённо. Наверное, именно это  делало нас в прошлом счастливыми и, как нам казалось, должно было продолжаться всегда. Но жить прошлым, не отпуская его от себя и выдавая за настоящее нельзя, потому что полноценно и комфортно нам всё-таки живётся только в  нашей реальной, повседневной жизни. Но как  же хочется, хотя бы на время, вернуться в те, самые-самые  счастливые времена и моменты? 
   После окончания девятого класса мама с папой решили на всё  лето отправить меня к бабушке в Литву. Я этому обстоятельству был чрезвычайно рад, потому как на фоне строгого отцовского «Арбайтн  унд  дисциплинен!» (Работа и дисциплина. немецк.) дома, моя  жизнь у любимой бабули была сплошным праздником и вольницей. «Молодость бывает только  раз» - этот тезис был тогда для меня главным и служил лучшим оправданием сопутствующей малолетству «безбашенности», ведь  возраст «не мальчика, но юноши» у меня только наступил и «мятущаяся душа» требовала  праздника и деятельности. Я, правда, абсолютно не знал, чего конкретно хочу в своей деятельности, но всё равно был полон решимости ЭТОГО добиться!
У родителей не было времени и возможности  отвезти и «вручить» меня бабушке по приёмо-сдаточному акту, потому что они оба «многотрудно» работали.  Поэтому добирался  я к ней впервые самостоятельно. Тот ещё путь-маршрут получился, доложу Вам! Сначала  долетел на самолёте до Киева и там с ужасом обнаружил отсутствие своего чемодана при выдаче багажа! В кутаисском аэропорту, откуда я прилетел в «мать городов русских», мой  рейс и рейс на Москву были почти одновременны и легкомысленно-недобросовестные «генацвале», работавшие по принципу «меньше работай-меньше  пострадаешь!» - отправили мои вещи в столицу нашей  Родины - Москву, вместо  столицы «Нэньки Украины». Вряд ли  в этом был какой-то злой умысел, скорее обычная, разгильдяйская ошибка,  на которую все имеют право. Правда, некоторые этим правом сильно злоупотребляют.  Я и сейчас не очень-то знаю, что делать в  случае потери багажа, а тогда,  шестнадцатилетним  пацаном, вообще  растерялся и расстроился буквально до слёз. Хорошо, что авиабилет до Вильнюса и деньги с паспортом остались при мне, а то всё могло бы пойти «по заранее нарушенному плану»! Написав заявление и оставив свои данные, я с тяжёлым сердцем убыл в Вильнюс под леденцы и лимонад, которые в полете  предлагали красивые стюардессы. Мне тогда вообще казалось, что все бортпроводницы  воздушных лайнеров были  молодыми, потрясающе красивыми  и недоступными. Потом они, правда, безнадежно состарились вместе  с аэрофлотовским  самолётным парком, но остались верны небу и авиации, поэтому, летают до сих пор.  Вильнюс меня. встретил  своим  традиционным дождём. Острословы в те далёкие-предалёкие годы  про Литву говорили так: «Страна дождей, бл…ей  и велосипедов».  Думаю, с тех пор мало что изменилось! Разве что численность одной из этих категорий сильно возросла!  Я перебрался из аэропорта на ж.д. вокзал, и уже через пару часов трясся в дизеле по дороге  в свой любимый Друскеники. Вообще-то  по-литовски правильнее  говорить  Друскининкай, но лет сто пятьдесят мои предки называли наш городишко именно этим его местечковым названием – Друскеники!
Встречать  к поезду меня пришёл мой дедушка Степан (Стефан, по-местному). Несмотря на свои семьдесят лет он всё ещё работал столяром в  санатории и на покой  пока  не собирался. Объятия, скупые слёзы радости  и… дедушкины законные сто пятьдесят  грамм в вокзальном  буфете. Мне он, ненавязчиво намекая на  моё  обязательное молчание,  там же,  купил конфет. Мой добрый и наивный дедушка! Знал бы он тогда, какие я уже  пробовал искромётные напитки!

    ВО ВСЕХ СВОИХ СНАХ

                                                                А время бежит так быстро,
Пусть хоть на миг остановится… 

Встреча с бабушкой Надей, которая уже нетерпеливо ждала меня дома, была  ещё более эмоциональной.  Я всегда был её любимчиком, и она, не скрывая этого, выделяла меня из остальных внуков. Хотя, скорее всего, Надежда Андреевна (моя бабуля) была просто мудрая женщина и организовала  всё так, что каждый внук  считал себя самым исключительным и уникальным. 
И это очень правильно для самоутверждения подрастающего ребёнка. При нашей встрече бабушка традиционно (она практиковала это  с раннего, «ползункового»  возраста) усадила  меня, двухметрового детину, к себе на коленки, обняла, и, как в раннем детстве стала со слезами качать меня, «маленького». Радость, при этом, была обоюдная, полная и трудноописуемая. Потом был мой показ-экспозиция соседям, которые знали меня «с младых ногтей» и, конечно же, «как облупленного». Впрочем, не только меня, но и моего отца, его сестру, мою тётку и других наших близких, потому что  они все,   всегда жили рядом! В тех местах принято мудро и философски говорить, что хороший сосед, порой лучше родственника. Я и сегодня, бывая в тех краях, всегда нахожу возможность пересечься с потомками соседей -Тышко, Лукашевичей, Мозолевских. Или, хотя бы, поклониться «ушедшим», когда прихожу на кладбище, помянуть  бабушку и дедушку. Они и на погосте давно уже все соседи… 
Когда бабушка демонстрировала меня Мозолевским, а это было «святое» и обязательное «действо», потому как отец  соседских друзей детства Тадика и Олека был моим крёстным, то они явили-показали  свою польскую племянницу из Варшавы, приехавшую к ним в гости. Взрослые сразу за нас всё решили и, считая меня пробивным и всёзнающим «друскеницким» парнем, тут же назначили её нянькой-куратором. Мою новую подопечную почти неблагозвучно звали - Малгожата. Девушка была слегка старше меня, буквально на год, и ни слова не говорила по-русски. Нужно отметить, что там почти все не говорили по-русски. Дело в том, что этот «медвежий угол» моей «малой родины» всегда был окраиной и границей всего. И  Российской Империи, и  Панской Польши, и послевоенной Беларуси (до 1953года), а потом ещё и  Советской Литвы в составе СССР. Сегодня в Друскининкае вообще «жопа мира», как ни стараются «гордые» потомки Витовта(са) и Миндовга(са) сдвинуть «воз» с места! Даже деньги Евросоюза не помогают. Они там всё «подмарафетили», причесали-прилизали, построили  аквапарк и даже лыжную трассу, но, увы! Европейцы не едут – «дремучая тундра» для них, а нас славян (русских и белорусов) теперь туда «не пущают». Ну-ну! Посмотрим… 
Вспомнил ассоциативно, как один раз проезжал границу и спросил съёжившегося от мороза литовского «погранца» чего ж у них тут так холодно. Парень оказался с юмором. Он кивнул в сторону Беларуси и сказал: «Так там же Сибирь сразу начинается». Вот так  они нас и держат за «варваров» до сих пор, хотя сами до девятнадцатого века были язычниками и поклонялись Ёлкам, Ужам и разным там громовержцам – Перунасам. Вспомните «Локис»  Проспера Мериме и их эпос про «Эгле королеву ужей» и прочих «Жильвинасов». Тут, конечно же, «каждому своё!», но тогда и нас учить -«лечить» не надо, а быть чуть скромнее и терпимее. И чтоб без всякой ксенофобии! 
Отвлёкся я пожалуй и ушёл от основной темы. Возвращаюсь! Так вот, на моей  «малой Родине» всегда говорили почти только на польском. Не потому что он благороднее, удобнее, или практичнее. Просто так сложилось, что там всегда жили, в основном, этнические поляки. Остальные «мешались» между собой самым удивительным образом. Русские, белорусы, литовцы, евреи – тут даже было не «каждой твари по паре», а «в разы» сложнее! Моя бабушка была полька из благородного  шляхетского «дома» Антонович – Коледа, дед - простой белорусский крестьянин Дедолко, были у нас в роду и литовцы, и евреи, и, конечно же, русские. Но, говорили (мувили) в доме бабушки и деда, «тылько па польску», потому как советская власть туда пришла в сорок четвёртом году, после освобождения города от немцев. А до этого там была панская Польша и родина «дзядэка Пилсудскэго» (польский аналог дедушки Ленина). Мой отец  заканчивал польскую школу, но запросто писал стихи на «великом и могучем», а я, приезжая на каникулы к бабуле, буквально через пару-тройку дней запросто переходил на язык Николая Коперника, Адама Мицкевича и Михаила Огинского. Последние двое, кстати, были этническими белорусами, это абсолютно доказанный факт. Правда, литовцы тянут одеяло на себя и уверяют, что великий классик польской поэзии, всё-таки, был Мицкявичусом! 
Всё, закончил я свой просветительский экскурс и перехожу непосредственно к моей  Малгосе (Малгожате). 
   












 

     ВО ВСЕХ СВОИХ СНАХ


 Ослепительной красавицей Малгожату вряд ли можно было назвать. Она была  слегка мальчишеского типа, с несформировавшейся ещё фигурой (семнадцать лет всего!), но на вид очень чувственная девчонка  с  выразительным лицом. Для меня женское лицо всегда было главной «иконой»  образа, хотя остальное тоже значимо и важно, но, всё-таки, не так,  как лицо! А если у женщины  красивое лицо и с ней, при этом,  ещё приятно и интересно общаться, то она, практически, мой идеал!  Малгося была очень похожа на молодую Марылю Родович времён  её «ВОзы Колоровы» на фестивале «Сопот 70», а ещё немного на нашу  Катю Семёнову в девичестве, певшую  про  «Пони»  (которые тоже кони!). Абсолютно один типаж! Малгоська  в общении оказалась «своим, в доску, парнем» и буквально в первый же день научила меня матерной польской песне «Хотела бы пани русскЭго?». Оказывается, что категорически НЕТ!  Потому что «русский с колхозУ и  дышло у него от возУ», вот и  наступил у них тогда в песне непримиримый когнитивный диссонанс, причём во всём. Прямо как в отношениях Польши и России за последние лет триста! Я, в свою очередь, научил Малгожату мастерски и филигранно ругаться по-грузински, так как жил тогда  в Грузии и «пытчиво впитывал» весь её колорит и специфику, как губка. В общем мы с ней сразу, с первого же дня, стали обогащать внутренний мир друг друга, продвигая вперёд нашу «нерушимую»  интернациональную дружбу. Я намеренно пишу все монологи и диалоги на родном «Великом и Могучем» русском языке, чтобы Вам всё было предельно понятно. Когда что-то будет смешно и колоритно звучать по-польски, я обязательно напишу это на языке оригинала  с переводом! 
Буквально на второй день общения мы с моей  очаровательной «паненкой» пошли на «взрослый» вечер танцев (вакара шокис. литовск). Дискотек в СССР тогда ещё даже «в зародыше» не было, везде были просто – танцы! Нас с ней туда, по-малолетству, однозначно бы не пустили, но «свои люди»   (из  соседей) в  маленьком Друскининкае, у нас были везде. На воротах летней танцевальной «эстрады» стоял Генка Лукашевич, совмещая функции и билетёра, и контролёра,  и вышибалы, а в ансамбле «Друсконис», играющем на этих вечерах танцев, «на басу»  играл брат Малгожаты – Тадеуш (Тадик) Мозолевский, отец которого был моим крёстным. Мне запомнился один маленький забавный момент того вечера. Сосед Гена Лукашевич, несмотря на летнюю жару, был одет в строгие чёрные брюки и белую рубаху под  галстук селёдку с игривыми стразами. На мой вопрос, «для чего такой парад», он, что называется, с «чувством и выражением», ответил, что по-другому, мол, нельзя, так как он – работник культуры! Вот так вот, ни больше - не меньше. Генка, оказывается там был местным служителем Музы танца и движения–Терпсихоры. Причём Муза (точнее её служитель) был с пудовыми кулаками, которыми  наводил  порядок среди пьяных и «быкующих» танцоров. Малгося, подслушав, буквально «через забор», как меня, «по-домашнему», зовёт бабушка, сразу стала называть меня «Болек». Как персонажа  популярного тогда польского мультфильма и жевательной резинки. А я, не мудрствуя лукаво, ласково сократил её имя до Госи, или  Госьки.     Танцевали мы в тот вечер с ней вдвоём знатно. Наверное, мы там были самыми юными, поэтому на нас никто в упор не обращал внимания. А все остальные отчаянно флиртовали и старательно выстраивали векторы своих будущих отношений, а именно «снимали и снимались», «подкатывали и подкатывались». «клеили и клеились». Только нам с Госей ничего этого (пока?) было не надо и мы просто «ловили кайф» от общения друг с другом среди общего «озабоченного» поиска. Малгося, помню, пошутила тогда, что  всем этим «озабоченным», нужно  танцевать не унылые «медляки», а энергичные «краковяк» и «польку». В них всё, по определению, быстрей происходит. «Раз и вшистко юж ест в пожонтку» (раз и всё уже в порядке!). Всегда и сегодня  использую эту её цитату, когда хочу коротко, ёмко и  образно что-то охарактеризовать. Наверное потому, что эта моя краткость не сестра таланта, а сестра нехватки польского словарного запаса. Дзеньки, Госька (Спасибки, Госька!)